— Об обоих! Мы наверняка что-то пропустили… Перетрусите все — учебу, службу в армии, работу…

Вроде бы, сказано было все — слишком многое надо было сделать, чтоб появилась хоть какая-то версия, зацепка. Но Игорь продолжал оставаться на месте.

— Что-нибудь еще? — спросил Макс.

— Да. Там еще пытаются отремонтировать мобильный пеленгатор. Говорят, что быстро не успеют, что проще и быстрей выписать новый…

Макс покачал головой:

— И этот, в общем, уже не нужен. Пусть уматывают назад. Передай, что учение состоялось. Всем объявить благодарность.

Проснулся Егор, когда уже солнце было довольно высоко. Антон уже не спал, а сидел возле окна. В вагоне было тепло и, удивительно, не душно. До сего дня Егор думал, что вагонов с работающей вентиляцией уже не осталось.

— А куда мы едем?.. — спросил Егор.

— Медноводск.

— А где это?

— Ты, вероятно, не помнишь, но вчера я тебе задавал тот же вопрос.

Егор посмотрел в окно: за ним проносился лес. Вот промелькнула просека, в ней дорога грунтовая, разбитая колесами. Но когда она пересекала железнодорожное полотно, переезд был обозначен только знаком из металла. О таких вещах как шлагбаум здесь, похоже, не знали.

— Где это мы? Надо будет на следующей станции выйти.

— Мы не останавливались всю ночь. Я следил…

— Это странно. А к нам в купе никто не ломился?

— Кто-то по коридорам ходил, но к нам никого не было.

— Ну и хорошо… Километров четыреста мы уже отмахали. Будет остановка — сойдем… И так хорошо проехались.

Но шли минуты, потом часы — поезд шел, но остановки все еще не было. Состав, не сбрасывая скорость, пролетал через какие-то платформы, рассчитанные, может быть, на три вагона. Станции были пусты — никто не выходил показать зеленый флаг проносящемуся поезду. Вероятно, жители уже убедились в бесполезности этого занятия — какой флаг этим поездам не показывай — все равно не остановятся.

— Нет, это уже становится неприличным, — не выдержал, наконец, Егор. — Но ведь должен же этот поезд когда-то остановиться. Не до Владивостока же он идет? К тому же, не знаю как ты, но я жрать хочу.

Он поднялся с полки:

— Пойду, прогуляюсь по поезду. Вероятно, все же здесь должен быть вагон-ресторан или буфет. Или хотя бы где-то должно висеть расписание?..

— Подожди, я с тобой, — отозвался Антон.

— Сидел бы лучше здесь… Поесть я тебе принесу.

Но уверенности в голосе Егора уже не было. Антон бы, вероятно, тоже предпочел забиться в угол, переждать, пересидеть. Но что толку с того, что он будет прятаться, когда его приятель разгуливает по поезду. Опять же — останешься один, а тут как раз придет проводник, что говорить ему, как выкручиваться?..

Вышли в коридор, прошлись к купе проводников: оно по-прежнему было закрытым. Расписания же возле него не было.

— Ну и ладно, — кивнул Егор. — Пошли в другой вагон.

Действительно, прошли коридором, мимо туалета, тамбур… На секунду прошли над грохочущей сцепкой двух вагонов. Снова тамбур.

Открыли следующую дверь, вошли в нее по инерции.

За ней не было пассажирского вагона. Не было того узкого коридора, по которому и самому не пройти, не то, что с чемоданом. Отсутствовали купе проводников, соответственно, не было и стенки, на которой должно было висеть расписание. Не имелось котла с пресловутой железнодорожной водой, той самой с пылью, ржавчиной и угольной крошкой. Правда, были окошки, завешенные шторами до половины, и экранами, закрывающими вторую часть.

Сразу за дверью тамбура начиналась огромная, практически во весь вагон комната. В креслах сидели военные. Перед ними стояли приборы, щелкали реле, бежали цифры на каких-то транспарантах, зеленый луч чертил волны на осциллографах…

…Многочисленные мониторы показывали огромную ракету. Она лежала в коконе пусковой трубы, опутанном шлангами и проводами. Освещение дрожало, и можно было понять, что ракета эта находится в этом же поезде, в соседнем вагоне.

— Ничего себе… — прошептал Егор.

Не дожидаясь окрика, оба зайца подняли руки — медленно, в аккурат на уровень ушей.

Однако сцена без слов продолжалась — никто не отдавал им приказы. Да и по штатному расписанию у дежуривших за пультом оружия не имелось…

Но долго ли позвать тех, кто с оружием?..

— Вы, наверное, не ели…

— Да не откажемся… — ответил Егор за обоих.

Полковник дал сигнал. Действительно, тут же из кухни принесли два подноса — горячее, второе, в чашке дымился чай. Причем не самый дешевый, не из тех, что продается по рублю за килограмм, а густой, с благородной темнотой в чашке.

Егор дал знак товарищу — садись и ешь. Сам тоже присел и стал поглощать обед. Ел с аппетитом. Он твердо знал — перед расстрелом не кормят. Стало быть, если угощают обедом, то до ужина не пристрелят.

— А вы неплохо тут устроились. Кормят как космонавтов… — заметил Егор.

— Так расскажите мне все же, как вы попали к нам на борт. Все же к гостям мы не привыкли.

— Да так… Торопились. Нужен был какой-то поезд на восток, ваш стоял локомотивом именно в ту сторону. Запрыгнули на подножку, закрылись в купе.

Полковник покачал головой:

— Ясно — охрана прозевала. Никакого порядка… Ну вот что с такими людьми делать?.. Закрыть на гауптвахту?.. Так ее в поезде нет… Разве что в туалет… А самому, простите, тогда куда ходить?.. А отчего вы искали поезд на маневровых путях? Мы же стояли достаточно далеко от вокзала?

— Нас преследовали…

— А кто преследовал если не секрет? Милиция?..

— Ну что вы! Конечно, нет. Просто очень плохие парни. Мы бы, конечно, могли попросить у милиции помощи, но как говорил Эйнштейн: «Боги всемогущи, но черти расторопней».

Полковник коротко хохотнул. Егор про себя с облегчением выдохнул. Их хозяин, вообще, казался славным человеком. Но все, связанное с армией естество Егора вопило: «полковник» и «хороший» — антонимы, понятия взаимоисключающие. Как правило, действительно, хорошие военные уходят на пенсию подполковниками.

Впрочем, разумеется, бывали исключения: иногда плохие ребята оставались майорами, а хорошие становились генералами.

— Откровенность за откровенность, — кивнул подполковник. — Мы не должны были в этом городе останавливаться. Но на борту закончились сигареты. Потому поезд остановился как бы на внеплановый осмотр ходовой части. Так что вам, в известной степени, повезло. То, что вы здесь, — это не ваша заслуга, это наша недоработка.

За окном струился все тот же однообразный пейзаж. Но Егор смотрел не на улицу — между двумя рамами лежало несколько мух. Его всегда мучила загадка — как эти мухи попадают между рамами. Отчего они так же не могут выбраться назад той же дорогой. Они что там рождаются, пухнут с голоду до натуральных размеров и дохнут?.. Вот ведь загадка природы…

Но сидя в вагоне этого поезда, Егору показалось, что он стал гораздо ближе к разгадке этой тайны.

— Я, признаться, — начал Егор, — тоже слышал о подобных поездах, но будто там только морозильники… И будто их все на иголки пустили.

— Устаревшая модель была в морозильниках — вот и пустили на слом. А вместо них заступили на дежурство иные поезда с иными ракетами. И отчего, думалось, если что-то для этих целей использовать, то цистерны в сто двадцать тонн. Они самые длинные.

— Длинные-то длинные, да вот только конструкция шасси неудачная. Впрочем, мы и их используем. Но для каких именно целей — не скажу. Военная тайна, Вы и так влезли в нее дальше некуда. Кстати, а вы военный? Служили?

Егор кивнул:

— Было и такое. Ушел в запас в чине капитана. Потом исполнял приватно некоторые поручения нашего командования. И не только его.

— Наемник?.. — скривил скулу полковник.

— И это было… — согласился Егор.

— А почему ушли?

— Неадекватность работы и вознаграждения. Вроде как: за проявленное мужество и беспримерный героизм выплатить жалование в определенном Уставом размере.