— Хороший вопрос, Бернар, — тихо проговорил я в ответ. — Вот только что тебе на это сказать я не знаю.

Кровь на воротниках рубашек пришлось кое-как запрятать под деревянными нагрудниками. Мы подняли Безымянного и начали выносить наружу.

Уже подходя к кораблю, на нас обратили внимание трое часовых.

— Эй, что за хрень! — подошёл один из них.

Но ему дорогу преградил Бернар: в плаще и капюшоне, натянутом на глаза, да ещё с драконьими крыльями, эльф был похож на служителя какого-то древнего зловещего культа.

— Пошёл вон, пёс! — голос Бернара приобрёл хрипловатые нотки. Интонация сказанного была настолько яркой, что часовые мгновенно перестали интересоваться нами.

— Прошу прощения, господин Арсен, но вы сами сказали…

— Сказал. А теперь я тоже сказал!

И фигура эльфа пошла прочь, а мы послушно двинулись следом к корабельному трапу.

Пронесло, или нет? — это единственная мысль, которая крутилась в голове. — Главное, себя ничем не выдать!

— Убрать! — скомандовал Бернар.

Двое канийцев быстро снесли в сторону ящики, освобождая проход к трапу. Мы зашли и стали дожидаться, пока механизм закрутится в полную силу и нас «перекинет» на борт корабля. Это заняло пару минут.

Очутившись на палубе, я едва слышно спросил Безымянного, мол, куда дальше.

— Спускайтесь вниз.

Мы не успели отойти и десяти шагов, как дорогу преградили трое солдат.

— Куда? — голос спрашивающего, как, в прочем, и его одежда, говорили, что о его благородном происхождении.

— А в чём дело? — приблизился Бернар.

— А вы кто такие? — лицо человека нахмурилось.

Вот и всё! — мелькнуло у меня. Ждать когда они до конца сообразят, было некогда.

Бросив Безымянного (пусть падает, авось не убьется) мы с Первосветом кинулись вперёд. Я кувыркнулся между замешкавшимися солдатами, вынимая мечи и подрезая ноги.

— Атака! — заорал кто-то, пока я круговым движением своих клинков заканчивал столь короткий бой. Тела солдат громко распластались на палубе.

Первосвет вернулся к трапу, оставаясь прикрывать нас от мятежников с берега, а я с Бернаром и охающим после падения магом, направились по трапу вниз.

— Показывай дорогу, — крикнул я Безымянному.

— Сюда вниз и направо. Там в моей рубке…

Закончить маг не успел: вверх по трапу из трюма бежало несколько человек.

На лестнице было тесно, этим я и воспользовался: обманным финтом выбил меч у первого и ударом гарды ему в лоб, оглушил. Падая, он нарушил строй нападавших канийцев, увлекая всех разом вниз. Я одним махом достиг образовавшейся кучи малы, и стал орудовать мечами. Удары были настолько четкими и профессиональными, что я вновь в который раз удивился сам себе. Но главное не это: я никого не оставил в живых.

В памяти всплыло чьё-то наставление: «Полумеры — наихудший исход событий. Ты… (тут должно было быть какое-то имя, но сейчас я никак не мог его вспомнить, хотя оно вертелось на самом кончике моего языка) без нужды за оружие не хватайся, а коли взялся — впустую не тряси».

Интересно… А, может, я в прошлом жестокий разбойник с большой дороги? Или того хуже: наёмный убийца!

Точно! Факт! И это видно потому, как легко я преступил грань дозволенного.

Не скажу, что подобное открытие меня обрадовало, но все же стало легче от того, что теперь я точно мог от себя самого ожидать.

— Бернар! — крикнул я снизу. — Оставайся с Первосветом. Постарайтесь никого на судно впустить.

Из темноты выскочил кто-то невообразимый, при этом жутко вонючий и большой. Я присмотрелся: то был белый медведь, наверняка тот самый, которого натравили на Тона Ветродуя. Размерами он оказался весьма мал. Доспехи, коими было покрыто большая часть его туши, производили жуткий вид, и в темноте подобного зверя можно было принять за ужасного монстра.

Медведь остановился напротив меня шагах в десяти. За ним я услышал топот чьих-то многочисленных ног.

Безымянный стал прямо позади меня и тихо проговорил:

— Каюта прямо за медведем.

— Здорово! — усмехнулся я. — И что будем делать?

Медведь зарычал и, наклонив голову, пошёл вперёд. Безымянный совсем тихо прошептал мне на ухо:

— Стреляй! Тебе его не одолеть.

Охренеть, совет! Я даже не успею лук с плеча снять, не то, что стрелу натянуть.

Но отступать не стал. И помог мне случай (что не говори, а в удачу стоит верить!).

Медведь на какую-то секунду остановился, обнюхивая мертвых мятежников, а я воспользовался этой паузой и решительно прыгнул вперёд, делая «ножницы» своими клинками и подрубывая лапу зверю, чуть повыше стопы, легко отсекая её. Тот совсем такого не ожидал и, лишившись опоры, рухнул мордой вперёд, завывая диким рёвом.

Солдаты, нёсшиеся сломя голову позади него, замерли с широко открытыми глазами. Вторым движением я вогнал оба меча сверху вниз, чуть повыше его мощных лопаток, в то место, где показалась «прореха» в его железной броне. Наточенная сталь мягко вошла на две трети в его плоть и через пару секунд «огонёк жизни» затух в глазах животного. Он чуть дёрнулся и окончательно затих.

Так я остался без мечей. Мятежные канийцы не стали дожидаться продолжения представления и гурьбой бросились вперёд.

— Твою-то мать! — едва успел произнести я, отпрыгивая назад.

Безымянный спрятался за лестницей, и больше я его не видел. Драться пришлось голыми руками, и оказалось, что я и без оружия не менее опасен. Или второе: мятежники не были столь искусны в ратном деле.

Я увернулся от выпада первого солдата, подсекая его опорную ногу и захватывая за шею, прикрываясь его телом, словно щитом. Как и предполагалась, его товарищи побоялись задеть друга, особенно в полумраке тесной палубы. А я принялся за дело. Вооружившись его ножом, я в подкате вонзил его в живот ближайшего противника, как раз пониже его нагрудника. А далее мне уже достались два новых меча и пошло дело…

Я перестал ощущать время. Мне даже в голову вдруг пришло сравнение себя, как молнии, блистающей среди медлительных серых туч.

Канийцы отпрянули назад к появившемуся Бересту.

Лицом он не был похож на своего брата Велеса. Единственное, что их объединяло, так это высокий рост и цвет волос.

Берест был больше похож на отца: напористый, крепкий. Но, и в отличие от него, рассудительный. Последнее сильно импонировало Борису Северскому. Из своих сыновей, он всегда выделял Береста и прочил ему большее будущее.

— Нам Северским судьба отвела великую роль! — всегда он говорил своим старшим сыновьям.

Берест с отроческих лет побывал во всех походах с отцом: будь то подавление бунтов, или будь то война с Империей. За свой ум он получил прозвище Голова.

Во время службы на Святой Земле проявил себя прекрасным военачальником. Однако при штурме Паучьего склона, когда из-за просчетов разведки, проведённую командирами Избора Иверского — известного дворянина, возглавляющего Защитников Лиги, полк Береста был наголову разбит и практически весь уничтожен. Тогда же не разобравшись в ситуации, его несправедливо обвинили в поражении и разжаловали до звания сотника.

Северские и Избор Иверский вошли в такую конфронтацию, что только прямое вмешательство Клемента ди Дазирэ погасило возникший пожар, способный привести к войне этих знатных дворянских родов.

Результатом закулисных интриг Северских вообще отстранили от дел. А тут ещё погиб средний сын Иван, и Борис — глава рода, перестал интересоваться государственными делами. Так, по крайней мере, казалось.

Странно, но отчего я так много знал о роде Северских?

Эти знания сами собой всплывали в моём мозгу.

— Вот не думал, что ты такое… чудовище, — произнес Берест пересохшими губами.

— Зато доброе! — сострил я, понимая, что невпопад.

И должно быть у меня был жуткий видок. Лица людей выражали такой страх, что описать невозможно. Я осторожно огляделся: вокруг лежали несколько изуродованных человеческих тел. Глаза застилал пот… вернее… эта была кровь… Она стекала по моему лицу тонкими, липкими, теплыми струйками…