— Тебе это удалось, к тому же стало не так заметно, что на мне твои необъятные бермуды, — ухмыльнулась Лиза.

— Эх, хорошо мы с тобой посидели, Лиза, — расправив плечи, сказал Манус. — Я тебе, кстати, не показал какая у меня шикарная королевская кровать стоит в спальне. Пойдем наверх?

— Пойдем.

Даниель повел свою новую знакомую по мраморной лестнице на второй этаж и проводил ее в большую спальню, отделанную мебелью в стиле восемнадцатого века; главное место в ней занимала широкая кровать с помпезным золотисто-красным балдахином.

— Ты тут располагайся, Лиза, а я приму душ, — сказал Манус, расстегивая пуговицы на своей рубашке.

Бизнесмен закрыл за собой дверь и, тихо напевая какую-то веселую мелодию, пошел в душевую. Лиза подошла к окну, посмотрела, что твориться на окутанной мраком улице, затем легла поперек мягкой постели, застланной красным шелковым покрывалом, обшитым золотистой бахромой, закрыла глаза и о чем-то задумалась.

— Как освежающе действует душ в конце длинного, жаркого дня. Устала, Лиза? — Манус вернулся в комнату после недолгого отсутствия, в одних трусах, и, повесив влажное полотенце на спинку стула, прилег к черноволосой красавице.

— Устала. Сегодня такой насыщенный день был…

Не сказав больше ни слова, Даниель начал целовать шею и плечо Лизы и медленно стягивать бермуды с ее бедер.

«Постельная сцена начинается, — подумала про себя Лиза, не размыкая век, чувствуя, как прохладная влажная рука бизнесмена заползает под ее футболку и крадется к груди».

Было около одиннадцати часов утра. Автомобиль столичного журналиста Александра Кармана проехал мимо центральной площади, окольцованной стенами полуразрушенного замка, над которыми торчали шпили старинных зданий, и направился к одной из городских окраин. Карман крутил головой влево и вправо, пытаясь сориентироваться в переплетении домов с мансардными крышами и коробок панельных пятиэтажек, резко и негармонично выделявшихся на фоне невысоких живописных гор, обросших лесом.

Минут через пять машина Александра выскочила на тесную улицу, протянутую между частными домами, сгруппировавшимися на небольшом возвышении, и остановился у крайнего строения — скромного одноэтажного кирпичного дома с чердаком и пологой черепичной крышей. По грязным оконным рамам и прохудившейся кровле было понятно, что здесь давно никто не обитает. Журналист оглядел дом, за сутки до этого подвергшийся налету воров, и пошел к соседям, надеясь узнать у кого-нибудь из них подробности о человеке, когда-то проживавшем по этому адресу.

Оказалось, однако, что найти собеседников будет нелегко — жилище за соседним забором тоже было бесхозным, а жильцы двух других поселились здесь недавно и не могли рассказать ничего интересного. Карман, впрочем, не унывал и двинулся к дальнему дому, стоявшему в самом начале улицы.

— Да? — входная дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель выглянуло лицо пожилого мужчины с жидкими белыми волосами.

— Добрый день, меня зовут Алекс Карман, я журналист, — Александр вытащил свое удостоверение и показал его мужчине. — Прошлой ночью в дом вашего соседа, Яна Икса, залезли воры. Я могу с вами поговорить, всего пару минут?

— Я ничего не слышал, мы только днем поняли, что туда залезали воры. А дом этот раньше принадлежал деду Яна. В нем давно никто не живет.

— Да, я хотел спросить вас именно об Эмиле Иксе. Ян пару месяцев назад обнаружил в его доме картину, которую Эмиль, вероятно, вынес из угольной шахты под Фарбеленом. Во время войны немцы прятали там награбленные ценности, вы, должно быть, знаете об этом. Эмиль когда-нибудь не рассказывал соседям о своей находке? Вы не помните?

— Да, я знаю о шахте, говорят, что эсэсовцы прятали там вещи, отнятые у евреев — картины, ювелирные изделия… некоторые из наших соседей потом спускались в шахту и находили разные предметы — фарфоровую посуду, серебряные ложки, вилки… отыскивались и более ценные предметы, но их сразу передавали властям. Эмиль тоже спускался в шахту, он до войны работал горняком. Я знаю, что он однажды нашел ящик с глиняными фигурками и передал его жандармам, а вот о картинах ничего не знаю.

— А кто-нибудь из ваших соседей помимо столовых приборов и посуды не уносил с собой более ценные предметы? Например, картины, книги, документы?

— Нет, — покачал головой дед, приоткрыв немного шире дверь, — такое не утаишь, ведь за кражу можно было в тюрьму угодить. Да и тут простые люди жили, что они понимали в искусстве? Я о таких делах не слыхал.

— А какие-нибудь подозрительные люди или машины перед кражей здесь не появлялись?

— С тех пор, как все начали галдеть по поводу этой картины, сюда то и дело кто-то приезжает и спрашивает, как проехать к шахте. И журналисты здесь постоянно трутся, и туристы всякие, и полицейские заходили не раз… конца-краю не видать…

— А Ян Икс часто бывает в Фарбелене?

— Нет, очень редко, — покачал головой седовласый мужчина, — тут из Иксов вообще очень редко кто появляется. Ян вчера приезжал, чтобы проверить в каком состоянии дом. Он, кстати, продает участок.

— Продает? Понятно… а давайте я вам дам на всякий пожарный мою визитку, — Карман сунул руку в карман, — если заметите что-нибудь подозрительное, позвоните. Полицейские не всегда действуют расторопно, так что мой номер может вам пригодится.

— Ладно… — пробурчал мужчина и протянул руку к визитке.

— А можно мне узнать ваше имя?

— Мартин.

— Спасибо, Мартин. А кто-нибудь из ваших соседей знал близко Эмиля? Можете адрес подсказать?

— Ой, многих-то и в помине уже нет, это давно было. Вокруг новые дома стоят, люди новые живут. Хотя… есть один старик, который дружил с Эмилем, только я не знаю, станет ли он с вами говорить.

— Вы мне только адрес скажите, Мартин, я попробую с ним поговорить.

— Ну, как знаете. Значит, вам надо до следующего перекрестка доехать, потом вправо завернуть и потом еще метров сто проехать до большого коричневого дома. Сразу за ним стоит дом Альберта Эверта. Он хорошо знал Эмиля Икса.

— Спасибо большое, Мартин, — журналист любезно попрощался и поспешил к своему автомобилю.

— Палочками тебе неудобно? — спросила Лиза, наблюдая, как Марио, сидевший вместе с ней на диване перед телевизором, накручивает на вилку лапшу из картонной коробочки.

— Я и палочками умею, но вилкой можно больше достать. Кстати, который час? Уже полдесятого? Фильм должен вот-вот начаться.

— О чем фильм? — захватывая кусочек тушеного гриба, спросила Лиза.

— Вроде, о каком-то полицейском, которому хочет отомстить мафия, и он пытается ее победить в одиночку. Не очень реалистично, но зато эффектно.

— Ой, люблю разные драмы, особенно, если страдают только мужчины, — улыбнулась черноволосая красавица.

— Ты не первая женщина, от которой я это слышу. Бедные, мы, мужчины — вынуждены жить с такими кровопийцами, — иронично ответил разносчик пиццы.

— Кстати, Кесселю кто-то накапал, что я встречаюсь с тобой.

— Вот как… и как он воспринял эту «радостную» новость?

— Ну, конечно, не запрыгал от счастья, хотя он ко мне ревности не испытывает. Наши с ним любовные отношения давно закончились — остались только «деловые». Георг боится, что полицейские могут через тебя выйти на него.

— Им сначала нужно будет связать кражу картины со мной, а это будет крайне сложно сделать, так как я не оставил никаких следов, Лиза. Он тебе запрещает со мной встречаться, что ли?

— Ну, мне, в принципе, трудно что-либо запретить, он скорее настойчиво рекомендует. Хотя, с такими, как он, нужно быть осторожным.

— И что тогда будем делать? — вытирая рот салфеткой, спросил Вегерс. — Может, разбежимся?

— А ты хочешь, чтобы мы разбежались? Боишься Кесселя? — Лиза посмотрела на Марио, как строгая учительница на ученика, не выучившего урок.