— Слушаю, — спросил в трубку следователь Муус, сидевший за рабочим столом в своем кабинете.

— Муус, здравствуй, я сделал анализ ультрафиолетового излучения эскиза и могу поделиться предварительными результатами, — сказал эксперт по имени Петер, звонивший из криминалистической лаборатории.

— А, отлично, ну, и каков вердикт? Подлинник или подделка?

— Подделка — я нашел современные пигменты. Во-вторых, трещины в красочном слое сделаны при помощи кракелюрного лака, да и сам картон слишком новый. Его тоже попытались состарить искусственным способом. На задней стороне что-то было написано, но весь текст невозможно разобрать. Читаются только пара букв и цифра двенадцать — это, видимо, год. Мне предстоит сделать рентгеноспектральный анализ и дождаться результатов графологической экспертизы, и тогда уже на сто процентов можно будет подтвердить, что это фальшивка. На днях принесу подписанное заключение.

— А, хорошо, Петер, мне главное было узнать фальшивка это или нет. Я, в общем-то, и не сомневался, что будет такой результат. Значит, нельзя понять, что написано на задней стороне?

— Нет, нельзя. Буквы старательно зачищены, остались даже следы шлифовальной шкурки.

— Ну, ладно, Петер, спасибо за звонок. Буду ждать заключение.

— При первой же возможности принесу его. Пока.

Муус положил трубку служебного телефона и откинулся на спинку скрипучего офисного стула. Подтверждались его подозрения, что копию эскиза подбросили умышленно, пытаясь запутать оперативников. Следователю от этого, однако, все равно не становилось легче, так как расследование продолжало буксовать на месте. Маршрут неизвестного человека, сообщившего о фальшивом эскизе, Муус восстановил с точностью до одной улицы, но и это ни к чему так и не привело — на вышеупомянутой улице не оказалось ни одной камеры видеонаблюдения, поэтому не было возможности вычислить машину, на которой передвигался невысокий мужчина с зонтиком и чемоданчиком.

Ко всем прочим несчастьям прибавлялись полицейские начальники, недовольные отсутствием результатов, и надоедливые журналисты, пытавшиеся отчаянно вытянуть из сыщиков любую подробность о находке с кладбища, что заставило следователя даже временно заблокировать входящие звонки на служебном телефоне в его кабинете, не замолкавшем буквально ни на секунду в последние дни.

Так или иначе, нужно было двигаться дальше и продолжать искать эскиз, украденный из дома Яна Икса, имя которого — за несколько месяцев отсутствия сенсаций о нем многие уже успели позабыть — снова попало на страницы газет.

— Ой, а мне послезавтра придется рано вставать. Знал бы ты, Марио, как я не люблю рано вставать. Будем снимать фото-сессию для каталога ювелирных изделий, — сказала Лиза, лежа в обнимку с разносчиком пиццы на диване в его гостиной и допивая вино, оставшееся после ужина.

— И я тоже не люблю вставать спозаранок, но что делать — работа обязывает. Ты лучше еще раз скажи, как тебя поразило мое ризотто. Я ведь так старался тебя впечатлить, Лиза.

— О, да, ужин был превосходный, мой любимый Марио, — черноволосая красавица страстно поцеловала Марио в губы, — мне и не верилось, что ты, действительно, умеешь так хорошо готовить. Ты меня сразил наповал!

— Ты не верила, а я тебе доказал! Вместо меня ведь никто ужин не приготовит, да и бутерброды быстро надоедают. Вот я и научился готовить.

— Свою бывшую девушку ты такими ужинами баловал?

— Нет, не баловал, — покачал головой Марио и отпил вина. — Она сама готовила иногда, хотя это у нее не всегда успешно получалось. Да и я как-то не чувствовал потребности для нее стараться, впрочем, у нее тоже не было особого желания меня ублажать. Вот так и жили.

— А для меня ты чувствуешь потребность, да? — улыбнулась Лиза.

— Да, — кивнул Вегерс и крепко обнял свою возлюбленную, — люблю, вот и стараюсь.

— Сейчас любишь, а потом, как начнется бытовуха, стараться ты уже не захочешь, — захихикала девушка.

— Не будь такой пессимисткой, Лиза, наслаждайся сегодняшним днем. Да и ты сама говорила, что когда я тебе надоем, ты себе нового любовника заведешь.

— Хорошо, что ты так спокойно это воспринимаешь. Я-то боялась, что будешь сильно страдать, когда я тебе разобью сердце, — осклабилась Лиза.

— Пожалуйста, Лиза, разбивай его. На моем большом нежном сердце всегда найдется место для еще одного рубца. Но если говорить без шуток…

— О, видимо, опять будет какое-то очень серьезное дело, — заметив, каким вдумчивым вдруг стал взгляд Марио, сказала молодая женщина.

— Да уж. Знаешь, что. ты какие-нибудь планы на будущее строишь? Я имею в виду долгосрочные планы.

— Да я как-то и не задумывалась, Марио. У меня сейчас один только план — фото-сессия послезавтра. А почему ты спрашиваешь?

— Ну, я просто хотел знать, вхожу ли я в твои планы, будем ли мы и дальше вместе.

— Ах, вот оно что, — улыбнулась Лиза, — ты ведь сам только что сказал наслаждаться сегодняшним днем. Может, и дальше будем так делать?

— Так-то оно так, но ведь время-то идет. вот я и задумался. Ты, как я понимаю, пока не собираешься покидать дом Кесселя.

— Ну, у меня более удачных вариантов на данный момент нет, поэтому пока буду у Кесселя. Там посмотрим. Я и деньги коплю на черный день, чтобы не зависеть от Георга. Ты хочешь, чтобы я к тебе переехала, да?

— Дело не совсем в этом, Лиза. Я и так не могу тебе предложить ничего лучшего, поэтому убеждать тебя переезжать ко мне я бы не стал. Я просто думал о будущем, точнее, о нашем общем с тобой будущем. Будем ли строить его вместе или разбежимся в какой-то момент?

— Ты хочешь, чтобы мы строили его вместе? — серьезным тоном спросила Лиза, глядя прямо в глаза Марио.

— Да, — кивнул Вегерс, — хочу.

— Значит, никуда не разбежимся, а будем строить, — игриво улыбнулась черноволосая красавица, — эх, знала бы я, какая судьба нам уготована. Все было бы намного легче. Давай лучше посмотрим, что нам готовит будущее, Марио, оно само подскажет верные ответы. Да и куда спешить? Нам еще жить да жить.

— Ага, будем через пятьдесят лет лежать, вздыхая, на этом же самом потертом диване и жаловаться, как быстро пролетела молодость, — улыбнулся разносчик пиццы и крепко охватил руками свою возлюбленную.

— А, тогда технологии так шагнут вперед, что мне возраст будет нипочем. Буду такой же красавицей, как сейчас.

— Ну, вот — накопишь денег и будешь тратить их на пластику.

— Я бы их лучше во что-нибудь другое вложила. Почему бы, например, мне не заняться фотографией? Я близко знаю одного очень хорошего фотографа, который научит меня всем тонкостям ремесла. Сниму помещение и открою маленькую фото-студию. Встану с другой стороны объектива и буду снимать молодых красивых моделей. А ты, Марио, мог бы открыть свой салон и продавать мотоциклы, ты ведь в этом знаешь толк.

— Или открою собственную пиццерию — я знаю толк и в этом, — улыбнулся Вегерс.

— Почему бы и нет, пусть и на тебя кто-то поработает.

— Да, Лиза, мечты — хорошая штука, да вот только они в реальность слишком трудно воплощаются.

— Отказываться от мечты еще хуже. Надо быть хоть чуточку наивным оптимистом, тогда что-нибудь да получится.

— В бутылке осталось еще два глотка, Лиза, давай выпьем их в честь твоего наивного оптимизма.

— Давай. За оптимизм и за то, чтобы у нас с тобой все было хорошо.

Вегерс разлил по бокалам остатки вина, влюбленные сделали по последнему глотку и, обнявшись, слились губами в нежный, страстный и очень продолжительный поцелуй.

— Тук-тук! Привет, Теодор, пациентов принимаешь? — спросил высокий полноватый мужчина лет сорока, с облысевшей макушкой и широким светлым лицом, открыв дверь кабинета следователя Мууса.