Я сунул платок в карман.

— Ну и что с того?

— Вы на машине?

— Вы это к чему? — Я двинулся в направлении двери и он, забежав вперед, предупредительно распахнул ее передо мной.

— Да так… Доброй ночи, сэр.

— Доброй, — не очень приветливо буркнул я и вышел в теплую тихую ночь. Как хорошо, что я сейчас положу руки на баранку. По крайней мере это уймет предательскую дрожь в пальцах.

Она была младше Эйткина лет на тридцать пять, если не больше, но что-то подсказывало мне, что это не его дочь и уж тем более не любовница. Я был стопроцентно уверен, что видел жену. И от этой уверенности мне стало нехорошо.

В эту ночь я практически не спал, очень многое нужно было тщательно обдумать. И предложение Эйткина — действительно, такой случай выпадает раз в жизни! И завтрашнее заседание правления. Совет директоров «Пасифик» состоял из пяти человек. Четверо из них были банкирами и полностью доверяли Эйткину в вопросах рекламного бизнеса. Пятый же — юрист Сид Тэмплемен — считал себя крупным знатоком рекламного бизнеса и поэтому постоянно вмешивался в работу Эйткина. Завтра сражаться с ним предстояло мне, и эта мысль не доставляла мне никакого удовольствия.

Еще одна проблема — Вассерман. Джо Вассерман возглавлял крупнейшую на западном побережье фирму по производству телевизионной техники. Он принадлежал к числу наиболее выгодных наших клиентов, исправно платил по счетам, которые мы выписывали, и прекрасно знал, насколько мы зависим от его заказов. Время от времени он грозился, что расторгнет с нами контракт и передаст все заказы, а вместе с ними и деньги, другому агентству. Пока нам удавалось его удержать. Это был один из немногих бизнесменов, с кем всегда контактировал лично Эйткин. Теперь эта обязанность ложилась на мои плечи, а это тоже не доставляло особого удовольствия.

Но что больше всего вызывало беспокойство, так это мысль о том, что на протяжении месяца вся ответственность за дела фирмы всецело ложится на мои плечи. Под моим началом будут работать больше сотни человек, мужчин и женщин, а в любой момент рабочего времени ко мне могут позвонить, написать письмо или лично обратиться со своими проблемами около более двухсот клиентов нашего агентства, ни секунды не сомневаясь, что я смогу моментально разрешить все их проблемы. Раньше меня это не особенно беспокоило — за Эйткином я был как за каменной стеной. При любых затруднениях и в любой момент я мог обратиться к нему или же предоставить шефу самому выпутываться из затруднительной ситуации. Естественно, я мог поступать так и сейчас, но в таком случае его мнение о моих деловых способностях резко пошло бы вниз. В конце концов человек его положения вправе рассчитывать на то, что беспокоить его будут только в самом крайнем случае.

Так что и эта мысль не прибавляла мне оптимизма.

Свет полной луны заливал спальню, волны океана с мерным рокотом накатывались на песок пляжа, а я лежал без сна, мучительно пытаясь найти выход из множества проблем. И вдруг я отчетливо понял, что мучаюсь без сна вовсе не из-за обилия нахлынувших забот — как бы не так! Перед глазами неотступно маячила фигура жены шефа, стоящая перед зеркалом и любующаяся своим отражением.

Вот истинная причина моей бессонницы! В сознании раз за разом прокручивалась одна и та же картина — движение руки, откидывающее волосы, тонкая рубашка, обтягивающая упругую грудь, легкомысленные штанишки, босые ноги. Молодость и красота! Такая невыразимо желанная, но, увы, — недоступная, как Снежная королева, если не более. Жена шефа, Роджера Эйткина, что к этому еще можно добавить? И эта мысль не позволяла уснуть, меня трясло словно в лихорадке.

Как могло произойти такое? Ведь она годится ему в дочери! Что за причина толкнула ее в объятия этого старика? Уж, конечно, не любовь, разве может такая красавица полюбить старого хрыча?!

Раз за разом эти вопросы возникали в сознании, и я старательно пытался изгнать их, не думать о ней. Жена шефа — это святое. Мне до нее как до луны. Надо быть сумасшедшим, чтобы о ней думать. И все же мысли о ней неотступно кружились в моей голове.

В эту ночь я практически не спал.

Утром я приехал в офис примерно в половине десятого. У самого лифта нос к носу столкнулся с Пэт. Лифт в это время был переполнен, и нас прижало друг к другу. Ничего не оставалось, как молча улыбаться, — вокруг было слишком много чужих ушей. Но едва мы оказались в коридоре, я тут же выложил ей все о предложении шефа.

— Но это же прекрасно, Чес! — воскликнула она с энтузиазмом. — Я всегда удивлялась, почему шеф не откроет филиал фирмы на восточном побережье. Нью-Йорк! И подумать только, ты будешь там главным!

— До этого еще далеко. Решение не принято. Ведь я могу завалить работу здесь, и тогда пиши пропало.

— Что значит «завалить»? Ты? Не смеши меня и выброси подобные мысли из головы. Ты прекрасно со всем справишься.

— Если я попаду в Нью-Йорк, Пэт, ты мне там будешь очень нужна. Без тебя я как без рук.

Ее глаза радостно блеснули.

— Нью-Йорк — предел моей мечты. Мне всегда хотелось попасть туда.

Через двадцать минут, когда я просматривал поступившую корреспонденцию, в кабинет ввалился Джо Феллоуз.

— Хэлло, шеф. — Он улыбнулся от уха до уха. — Как там наш старик?

— Ничуть не изменился. Правда, больше не ходит туда-сюда, а лежит неподвижно, — отшутился я. — Слушай, Джо, я занят. Буквально через полчаса заседание правления. У тебя ко мне дело?

Джо непринужденно уселся на край моего стола.

— Не суетись, старик. Подумаешь, совет акционеров. Я хочу услышать, как наш шеф корчится от боли и невыносимо страдает. Мне бы это доставило удовольствие. Готов спорить, что его стоны слышны за полмили.

— Размечтался. Он стоик до мозга костей. Так что и не мечтай об этом. А сейчас проваливай, мне еще нужно дочитать корреспонденцию.

Джо не шевельнулся. Он с недоумением смотрел на меня.

— Что-то случилось? Ты неважно выглядишь, Чес.

Мы работали вместе почти два года и он мне нравился. Среди работников нашего профиля второго такого дизайнера не было. Он часто говорил, что вместо Эйткина хотел бы видеть шефом меня, так что я знал: если когда-нибудь появится возможность открыть свою фирму, он пойдет ко мне с радостью.

И я без обиняков рассказал ему о перспективах покорения Нью-Йорка.

— Но это же здорово! — вскричал он с энтузиазмом. — Ты, Пэт и я — да это же будет такая команда, с которой горы можно свернуть. Да мы завоюем весь мир! Если ты не добьешься этого назначения, мне ничего не останется, как тебя задушить.

— Не очень веселенькие перспективы, — криво улыбнулся я. — Что ж, придется постараться.

— Не то слово! — Он соскользнул со стола. — И кстати, во время визита тебе не довелось увидеть жену Эйткина?

Меня бросило в жар. На мое счастье, все мое внимание было сосредоточено на очередном письме, так что он не мог видеть мои глаза, иначе их выражение выдало бы меня с головой.

— Жену? — с нотками удивления переспросил я. — А у шефа есть жена?

— Тогда ты много потерял. Это такая красотка, скажу я тебе. Я как-то случайно встретил ее, так до сих пор не могу забыть.

Я уже более или менее взял себя в руки, поэтому повернул голову и взглянул на него.

— И что в ней такого особенного?

— Едва увидишь, сразу поймешь, что задал глупейший вопрос года. Особенного? Да один ее мизинец довел меня до такого экстаза, до какого не доводила ни одна девушка. Как подумаю, что такая красотка досталась этой старой перечнице с камнем вместо сердца, — жить не хочется!

— Но, может быть, она с ним счастлива?

— Ты же умный парень, Чес. Поставь себя на ее место. Разве молодая и красивая девушка может быть счастлива с таким стариком, как шеф? — Ухмылка Джо была более чем красноречива. — Да эта сказка стара как мир. Что могло вдохновить ее на этот брак, как не чековая книжка? Выгода очевидна. Живи припеваючи в особняке с десятком спален, цепляй на свою очаровательную шейку жемчуга и бриллианты. Да что там говорить, сам шеф всецело в ее власти. Но поверить, что при всем при этом она еще и счастлива? Дудки! В этом я абсолютно уверен.