Они хорошо знали этот звук. Уже в течение нескольких месяцев завывание английской волынки было для них символом ограниченности их свободы. И вот, наконец, в мае 1948 года волынки заиграли в древних, одетых камнем улочках в последний раз, и под их аккомпанемент последние отряды британских солдат зашагали прочь из стен Старого Иерусалима.

В авангарде и в арьергарде каждой колонны, беспокойно вглядываясь в обступавшие его враждебные фасады домов, шел солдат с автоматом наперевес.

Колонны шли по Еврейской улице, и из украшенных каменными орнаментами окон синагог, из темных проходов талмудических школ вслед уходящим смотрели бородатые старцы, чьи предки видели, как покидали Иерусалим другие воины: вавилоняне, ассирийцы, римляне, персы, арабы, крестоносцы и, наконец, турки — предшественники вот этих британских солдат, чья недолгая тридцатилетняя власть в Иерусалиме кончалась сегодня. Эти старики — раввины, знатоки Талмуда, толкователи Закона, бледные и сгорбившиеся от ученых занятий, всеми забытая горстка евреев, живущая на пожертвования своих рассеянных по свету братьев, — охраняли, точно так же, как многие поколения их предков, еврейское наследие в городе царя Давида. Каждый день они молились перед камнями Храмовой Горы о том, чтобы Господь Авраама вернул когда-нибудь свой народ на землю Сиона.

Последняя покидавшая город колонна британских солдат неожиданно остановилась, повернула назад и двинулась по узкой мощеной улочке, ведущей к Армянскому Патриархату. Она остановилась под аркой ворот дома № 3 по улице Ор Хаим. В доме, в окружении старинных книг и традиционного еврейского серебра, сидел рабби Мордехай Вейнгартен, глава общины Еврейского квартала Старого города. Погруженный в благочестивые размышления, он не сразу осознал, что кто-то стучит в ворота.

Наконец, когда стук повторился два раза, рабби Вейнгартен встал, надел жилет и лапсердак, черную шляпу, поправил на носу очки в золотой оправе и вышел во двор. Перед ним стоял человек средних лет, майор британской армии. Судя по желто-красным знакам различия — офицер Суффолкского полка. В правой руке он держал ржавый железный штырь длиной в добрый фут. Торжественным жестом майор протянул этот странный предмет старому рабби. Это был ключ, ключ от Сионских ворот Старого города.

— С семидесятого года нашей эры и до нынешнего дня, — сказал майор, — этот ключ ни разу не был в руках евреев. Впервые за восемнадцать веков ваш народ получает ключ от Старого города.

Вейнгартен протянул дрожащую руку и взял ключ. Еврейская легенда гласит, что когда Тит разрушил Иерусалимский Храм, жрецы Храма бросили ключи в небо, крича:

— Господь, да будешь Ты хранитель этих ключей!

Теперь ключи от Иерусалима были возвращены евреям, и столь странный и неожиданный исполнитель Божьей воли встал по стойке смирно и отдал честь рабби.

— Не всегда мы с вами ладили, — сказал майор, — но давайте расстанемся друзьями. До свидания, и желаю удачи!

— Благословенно имя Твое, Господи! — пробормотал Вейнгартен.

— Ты подарил нам жизнь и позволил дожить до этого великого дня! Затем он обратился к англичанину и добавил:

— От имени своего народа я принимаю этот ключ.

Англичанин вторично отдал честь и повернулся к своим солдатам. Колонна двинулась прочь из Старого города.

Завывание волынок стало стихать вдали, но тотчас вместо него послышались совсем другие звуки. Рабби Вейнгартен напряженно прислушался. Звуки становились все отчетливей, все чаще, они раздавались уже по всему Старому городу и, наконец, превратились в грохот, несущийся со всех сторон. Это были звуки стрельбы.