Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Старик как будто не врал. Раджо дал ему денег, спросил напоследок:

— Ну и что ты решил за долгую жизнь?

— Долгую? — улыбнулся старик. — Мне еще нет шестидесяти. Буду судиться с дочкой, так я решил. Поговорил вот с тобой и вижу — добрые люди на свете есть. Ты меня понял, поймут и другие. Так я решил, дорогой мой. Счастья тебе…

…Вики не было дома, и настроение Раджо снова испортилось. Вроде день начался хорошо, были предчувствия удачи, но жизнь обманула, и Раджо лег на тахту с сигаретой. Пепел он стряхивал на палас.

Вика, впрочем, примчалась минут через сорок. Была в магазине. Глянув, спросила:

— Опять не в себе?

— Все нормально, — вяло отреагировал Раджо.

Вступать в разговор не хотелось. Они бы поссорились, разругались бы, если бы не появился Нож, которого Раджо не смог найти днем.

— Проходи, морэ, где ты прячешься?

— Задами хожу, — объяснил Нож. — Мы с тобой, считай, оба на мушке! В городе вся родня Кнута. Да и барон меня ищет.

Нож глянул на Вику, она молча вышла.

— Граф подорвал, надо слинять и нам, — сказал Нож, будто был в сговоре с Раджо.

— В табор езжай, — буркнул Раджо. — Только скажи мне, морэ, сперва: кто и зачем пришил Кнута? Ты понял? Кто?

— Граф, говорят, приказал. — Нож глянул Раджо в глаза. — А в таборе мне делать нечего. Лягу на дно. Две хаты — на выбор.

— Валяй, — сказал Раджо. — Будешь пить чай?

— Извини, не могу. Поканал[50] я…

Раджо чуть придержал его:

— Ты не ответил насчет Кнута. Чья работа?

Нож вышел, будто не услыхал.

Вика, войдя, присела к Раджо и тихо проговорила:

— С тобой так трудно…

— Мешать мне не надо, — сказал Раджо. — Мы с тобой оба свободны. Но только я привык быть один, а ты не можешь…

— Ты ни во что не ставишь меня. А я не подстилка тебе, как другие женщины.

— Ну да. Ты ведь хочешь и рыбку съесть и на кол не сесть.

Раджо привлек ее, расстегнул ее халатик. Вика поддалась. Она постоянно хотела его…

Потом они слушали старую запись, и музыка заполняла весь объем мира:

На одни небеса уповаем,
Одного в сердце Бога несем,
Но живем на земле и не знаем:
Для чего на земле мы живем?

Раджо приснился табор. Будто он видит с горы повозки и лошадей, уходящих в красный закат. А сойти к ним нельзя — обрыв под ногами. И табор движется от него. Он кричит: «Ромалэ, постойте, я с вами!» Однако его не слышат. Он прыгает и летит, ужасаясь, что расшибется внизу о камни. Но нет — воздух держит. И Раджо перебирает окрепшими ногами… Вот он уже над табором. Видит своих. Они машут руками, зовя его. Рядом с бароном — Кнут, живой и веселый. Кнут говорит, подняв очи: «Летаешь? Меня научи. Я тоже хочу».

Проснувшись один, Раджо проглотил стакан холодного чая, взял свою сумку и кинулся на вокзал.

По лесу будто буря прошла: тропа завалена кронами сломанных сосен. Птицы порскали из-под ног. Краснела в траве земляника. Еж прошумел в кустарнике, выставил мордочку, замер.

Раджо выбрался на поляну, поросшую некогда колокольчиками и лиловым люпином. Сейчас поляна была в разоре, будто ее истоптало стадо быков.

Раджо присел на поваленную березу и закурил, глядя на свежее кострище с золой, не сметенной в кучу.

Табор обычно природу не портит. Это кострище осталось не от табора. Значит, после цыган на полянке были случайные люди, гадже, а им — все одно… Цыгане, наверно, сорвались, как на пожар. Куда?..

Раджо курил сигарету за сигаретой и наконец поднялся уйти. Тогда и почувствовал чей-то взгляд. Окликнул:

— Кто?

Из кустов тотчас высунулся черноглазый таборный пацан.

— Дай закурить, — звонко сказал он.

Раджо захохотал:

— Ну, герой. Где рома?

— Барон велел уходить, неладно здесь, Раджо.

— На, кури и скажи мне, чяворо: что тут у вас?

— Кое-кто в город ушел, а чужие цыгане тебя искали. Да с деревенскими не поладили наши.

— Кто же меня искал?

— Откуда знаю? Говорили, что из-за тебя погиб ром. Родня его, ну.

— И что барон?

— Барон сказал, в городе крис был…

«Ничто от них не укроется», — подумал Раджо и окончательно понял: табор не примет его. И цыганенок подтвердил:

— Тебе здесь опасно, Раджо.

— А ты что один? — спросил мальчика Раджо. — Мишка — твой брат? Он же в городе. Ты, что ли, тоже нацелился?

— Хочу, — сознался цыганенок. — Устал я с ними.

И так прозвучало «с ними»… Мол, ему трудно со стариками.

— Что же ты в городе можешь делать?

— В ансамбль пойду. Ансамбли тоже кочуют.

— Смотри. Не так это просто. Идем, дорогу покажешь.

— Нет, морэ, я не могу, на станцию бегу. Сам найдешь. Они у реки стоят. Дня два или три побудут, а дальше, как скажет барон. Только не примут они тебя…

— Будь здоров и удачи тебе, — напутствовал цыганенка Раджо, встал и пошел напрямик, через лес.

— Морэ, не говори там, что видел меня, — звонко раздалось вслед.

Здешний барон принял Раджо сдержанно и это — удивило. Вроде он передал приветы из города, выполнил поручения. Но спрашивать не положено, все будет ясно с течением времени. Чаем, во всяком случае, барон угощал. Правда, молча чаевничали, пока барон не спросил:

— С нами идти хочешь?

— Нет, дадо, поговорить хочу, душа болит. Меня ищут, за смерть хотят спросить, а я не виновен в смерти цыгана.

— Что ж не помог ему, пулю не удержал? — спросил барон. — Еще говорят, ты с парны связался.

Раджо промолчал.

— Говори, Раджо, облегчи душу. Потом захочешь, а нас не найдешь, уходим подальше. Решили смуту пересидеть.

— Ладно, я понял, дадо. Только не торопи, дай решить…

Пхури сидела у огня, глядя на закипающий чайник. Раджо подошел неслышно, однако старуха своим вопросом опередила его приветствие:

— Покоя ищешь?

— Смерть за мной ходит, — сказал Раджо.

— Сам виноват. Если бы Зенту силой не взял, жил бы ты в таборе.

— Как мне уйти от прошлого?

— Дэвлу спроси, он знает, а я скажу так: найди того, кто Кнута убил, и, если нет на тебе вины, накажи его смертью за смерть.

— Думаю я об этом, пхури. — Раджо налил себе чаю в кружку и, обжигаясь, стал дуть. — Горячий!

— Не торопись. Время есть.

— Расскажи мне о Саре Кали, старая. Ты о ней знаешь все.

— Знала когда-то, может, что вспомню…

Пхури, раскачиваясь, забормотала. Слов ее Раджо сначала не разбирал, а только слышалось: «Хас-сиям!»

Потом речь старухи стала помедленнее:

— Злая богиня жила, дьявол, Бэнг. Имя ее было Шушна, или же Ахи[51]. Землю хотела поджечь, чтобы все люди погибли. А как-то решила украсть золотое колесо[52]. Но самый великий Бог — Индра увидел и поразил Ахи молнией. С тех пор, что ни год, бьются добро со злом. Рома наши верят, что Индра — святой Георгий, а дракон — дьявол, Бэнг… Черная Сара Кали — богиня судьбы и удачи. Есть ее изваяние, Раджо, в церкви во Франции, неподалеку от южного моря. Море то — Средиземное, в середине земель.

— Разве она не богиня времени?

— По-разному говорят: кто — так, а кто — этак. Ты наш язык, Раджо, знаешь. И знаешь в нем старое слово «трущуп». А это крест, так считается. На самом деле не крест, а трезубец индийской богини Шакти. Все перепутано, переплелось, начала нашей дороги не видно. Время, удача — все вместе. А вот судьба — это участь каждого.

— Значит, если умру — судьба?

— Не будь слабым, тогда будешь жить, — сказала старуха.

Раджо смолчал, пошел прочь, а она приставила руку ко лбу и долго глядела вслед.

Раджо бродил по табору и впитывал, как родниковую влагу, цыганскую речь, привычные запахи, шумы. А ночью, когда запылали костры, слушал песни.

вернуться

50

Пошел, побежал (блатн.).

вернуться

51

Дракон (цыг.).

вернуться

52

Солнце (цыг.).

16
{"b":"280762","o":1}