Узнал об этом раджа Рупадхара, обрадовался, вышел ему навстречу, и встретились оба царя и сладостно обнялись друг с другом. А потом вступил Притхвирупа вместе с раджей Рупадхарой в город, и тамошние жительницы смотрели на него и не могли насмотреться. А царица Хемалата и царь Рупадхара, глядя на будущего мужа дочери, радовались и нарадоваться не могли, и всячески — угощениями и разговорами — ублажал Рупадхара гостя дорогого Притхвирупу.

На другой же день в благословенный час взошел Притхвирупа на алтарь и при общем ликовании взял руку Рупалаты. «Все истинно, что слышала я о тебе!» — «И то правда, что о тебе говорят!» — так говорили друг другу жених и невеста, не сводя друг с друга очей и любуясь друг другом. Когда же стали осыпать их рисом, то дал Рупадхара молодым столько драгоценных камней, что люди сочли его богатство неистощимым. Когда же завершился свадебный обряд, то Рупадхара и художника, и шраманов, да и всех прочих одарил нарядами да украшениями.

Затем, оставшись в том городе, царь Притхвирупа со всей своей свитой вкусил пития и угощения, приготовленные по обычаям того острова, и день прошел в песнях и плясках. Когда же наступила ночь, он, земли повелитель, исполненный страсти, вошел в опочивальню Рупалаты, где ложе, украшенное рубинами, стояло на полу, выложенном рубинами же, а посередине на столбе, сложенном из рубинов, сверкали усыпанные рубинами светильники. Изведал он с нею, с красавицей Рупалатой, и дважды, и трижды и многажды долгожданные радости любви, как им того хотелось, и было это подлинным праздником страсти, а затем сраженный трудами любви уснул он и только рано утром был разбужен поэтами и певцами, воспевавшими его, и, поднявшись с ложа, почувствовал себя точно так же, как Индра на небе.

Вот так наслаждаясь по милости тестя все новыми и новыми радостями, провел Притхвирупа на острове десять дней, а на одиннадцатый он с Рупалатой, избрав по совету астрологов благоприятный час, пожелал всем счастья и отправился восвояси. Проводил его до океанского берега раджа Рупадхара, а там вступил Притхвирупа с женой и со всей своей свитой на корабли и после восьмидневного плавания достиг другого берега, на котором встретило царя его войско, а раджа Ударачарита, славный своей достойной жизнью, вышел ему навстречу и проводил его к себе, в Патрапур. Сколько-то дней он там провел, наслаждаясь гостеприимством Ударачариты, и снова отправился в путь, посадив любимую Рупалату на слона Джаямангалу, а сам сел на другого, имя которому было Кальянагири. Вот так шел он и шел, пока не достиг украшенной приветственными арками и шестами с высоко развевающимися флагами своей столицы — города Пратиштханы. Тамошние красавицы при виде Рупалаты, лишь взглянув на нее, от удивления забыли закрыть глаза и перестали гордиться своей красотой. Вступив в столицу, Притхвирупа устроил праздник, художника наградил и деревнями и деньгами, а обоих шраманов восхвалял всячески и, как следовало, щедро их одарил. Одарил он и вассальных ему князей, министров и царевичей. Ну, а потом жил да радовался царь со своей любезной Рупалатой и изведал все счастье, какое только может изведать смертный».

Закончил свой рассказ Гомукха и обратился к Нараваханадатте, страстно жаждущему соединиться с любимой: «Вот как доблестные переносят долгую разлуку. Как же ты не можешь утерпеть всего лишь одну ночь? Ведь утром сделаешь ты, божественный, Аланкаравати своей женой!» И только кончил свою речь Гомукха, как тотчас же заговорил Марубхути, сын Яугандхараяны: «Не говори так, Гомукха, ибо здоров ты — неведомы тебе муки любви! Ведь только до той поры муж стоек, мужествен, рассудителен, пока не пал он жертвой стрел Камы! Есть всего лишь трое счастливцев во всей вселенной, которые отметают Смару, подобно былинке, прилипшей к платью, — Сарасвати, Сканда и Будда[347]!»

Заметив, что Гомукха огорчился словами Марубхути, Нараваханадатта, желая подбодрить его, так сказал: «Гомукха хотел меня развеселить, и все, что он сказал, было вполне уместно. Что в том дурного, если любящий скажет доброе слово другу, страдающему от разлуки? Сколько возможно, должны его утешить близкие. Ну, а то, что дальше будет, — в воле семистрелого бога[348]». Вот так, слушая разные истории и беседуя с приближенными, провел царевич ту ночь.

Но вот блеснуло утро, и, покончив с положенными обрядами, увидел Нараваханадатта, как с небес спускалась Канчанапрабха с мужем Аланкарашилой, сыном Дхармашилой и с дочерью Аланкаравати. Когда же спустились они, то приблизились и приветствовали его, а он им отвечал, как положено. Тем временем спустились с небес тысячи видьядхаров, и каждый нес ношу золота, драгоценных камней и прочего. Про все это узнав, поспешил туда повелитель ватсов со своими министрами и с женами и весьма обрадовался возвращению сына. Когда же правитель ватсов устроил достойное гостя угощение, обратился к нему раджа Аланкарашила, почтительно поклонившись: «Вот, парь, дочь моя Аланкаравати. Только успела она родиться, как глас небес возвестил: «Станет дочь твоя супругой Нараваханадатты, будущего верховного властителя всех вождей видьядхаров». Отдаю я ее ему именно сегодня, ибо сегодня — счастливый для них обоих день. Ради этого я и пришел сюда со всей семьей!» Повелитель ватсов в ответ ему молвил: «Велика твоя милость!» — и возрадовался.

Вот Аланкарашила водой, силой волшебства вызванной им из своих ладоней, оросил двор дворца, и тотчас же выросли посреди двора золотой алтарь, покрытый великолепной тканью, и павильон, украшенный разными драгоценными камнями да жемчугами. И тогда обратился раджа Аланкарашила к Нараваханадатте: «Встань, настал благословенный час — омойся!» А приведя его омытого, со свадебным шнуром через плечо[349], радостный отдал ему наряженную в свадебные одежды Аланкаравати, дочь свою, беззаветно любимую. Когда же зерно было брошено в огонь[350], он вместе с сыном отдал дочери тысячи нош украшений, одежд, золота и драгоценностей и множество небесных дев. Когда же завершился свадебный обряд, почтив всех свойственников, Аланкарашила с супругой и сыном улетел тем же путем, что и прилетел, а владыка ватсов, видя, что перед его сыном склонились владыки видьядхаров, мчащихся в поднебесье, и что сыну его предстоит высокое будущее, радостный, велел продолжать праздник.

Нараваханадатта же, которому досталась Аланкаравати, обладательница благородных достоинств и прелестная в своей скромности, радовался ей, как радуется хороший поэт, который нашел стиль, полный высоких чувств, звучных стихов и ярких метафор.

Женился сын повелителя ватсов, царевич Нараваханадатта, на Аланкаравати и с молодой женой веселился в отцовском доме — то слушал пение и наслаждался плясками ее служанок, то тешился веселыми пиршествами со своими министрами. Однажды пришла к нему Канчанапрабха, мать Аланкаравати, и, приняв его приветы и угощения, сказала: «Приходи теперь в наш дом, посмотри на город славный Сундарапуру, развлекись с Аланкаравати в садах тамошних!» Выслушал он ее, молвил: «Так тому и быть!» И, уведомив отца, с женой, с министрами, с Васантакой-шутом взошел на совершенный воздушный корабль, созданный волшебным могуществом тестя, и отправился дорогой небесной. Вот стоит он на воздушном корабле и с небес смотрит вниз — земля-то вся будто холмик, а моря — канавки.

Долетел он с женой, тещей и прочими до Гималаев, звенящих песнями киннари и украшенных хороводами небесных дев. А с Гималаев увидел много чудес юный Нараваханадатта, а среди них и сам город Сундарапуру. Город этот с многочисленными дворцами, золотые стены которых были выложены самоцветами, хоть и стоял на вершине Гималаев, а своим блеском заставлял вспомнить сверкающую вершину горы Меру.

Спустился царевич с небес, сошел с воздушного корабля и вместе с Аланкаравати и другом Васантакой вступил в столицу тестя, горячо им встреченный, и казалось, будто сам город с развевающимися флагами и колышущимися стягами плясал от радости при виде своего повелителя. Провел царевич целый день в палатах тестя, словно на небе, наслаждаясь разными божественными развлечениями, устроенными искусством тестя.