Ночью в опочивальне, без жены, всеми мыслями в завтрашней битве, сказал Сурьяпрабха министру своему Витабхити: «Не спится мне, друг. Расскажи мне какую-нибудь необычную историю про добродетельного героя, чтобы ночь прошла поскорее». Выслушал эту просьбу Сурьяпрабхи министр Витабхити и сказал: «Как повелишь!» — и начал рассказ

Есть на этой земле город Удджайини, полный камней драгоценных чистейшей воды. Правил в нем когда-то прекрасный, как солнце и луна, царь Махасена, который был дорог всем добродетельным и служил единственной опорой наук. Была у него жена, царица Ашокавати, и так прекрасна она была, что во всех трех мирах нельзя было сыскать другой такой. И правил царь своим царством вместе с нею. Был у него и любимый министр — брахман Гунашарман, и был этот юный муж красив и сведущ во всех науках, и связаных с делами веры, и светских, и всегда служил царю знанием вед, оружия и искусств.

Однажды зашла в покое речь о танцевальных представлениях, и сказали царь с царицей Гунашарману, бывшему с ними: «Нет сомнений в том, что ты всеведущ. Но любопытно, нам, известно ли тебе искусство танца. Сделай милость, покажи, как ты умеешь танцевать». Выслушал Гунашарман царя, улыбнулся и сказал царю и царице: «Знать-то я знаю, но негоже мне плясать в царских покоях. Глупый танец заслуживает осмеяния, да и шастры осуждают такое. Да и стыдно мне, царь, перед тобой и царицей плясать!» «Чего стыдиться-то? — ответил царь на эти слова Гунашарману, подстрекаемый из озорства царицей. — Не на площади, не на сцене, а в уединении, перед друзьями покажешь свое мастерство. Да и не царь я сейчас, а просто друг тебе. И так хочется мне посмотреть твою пляску, что если не увижу я ее, то сегодня и куска съесть не смогу». Уступил брахман настойчивости царя и согласился плясать. Разве смеют слуги поступать вопреки воле упрямого царя?

И заплясал тогда юный Гунашарман, и словно в такт движениям его тела заплясали сердца царя и царицы. Кончил брахман плясать, и дает тут ему раджа вину и просит сыграть на ней. Но только пробежался по ее струнам Гунашарман, как говорит царю: «Не годится, божественный, эта вина. Вели дать мне другую. Видно, забрался в эту вину щенок, а знаю я это потому, что нет в струнах звона верного». Сказал так брахман и снял с колен пятиструнную вину. Царь обрызгал вину водой, открыл и увидел в ней щенка. Очень Махасена-царь удивился всеведению Гунашармана и велел принести другую вину. Заиграл на ней, на три лада настроенной, Гунашарман и запел, и музыка для ушей царя была такой же сладостной, как журчание Ганги, текущей по трем мирам, ласкающа, как ветерок над ее волнами. Предоволен был раджа его музыкой и затем велел показать искусство во владении оружием. Молвил ему царь: «Коли ты знаешь искусство рукопашной борьбы, покажи мне, как безоружному справиться с вооруженным». Ответил ему Гунашарман: «Возьми, божественный, в руки оружие и коли меня смело. Покажу я тебе, как это делается!»

Вот берет раджа в руки меч и всякое другое оружие, но всякий удар Гунашарман, словно играючи, отбивает. И любое оружие из рук выбивает у раджи и руки ему связывает, а сам даже царапины не получил. После всего этого лучшего из брахманов посчитал царь добрым помощником в делах государственных, восхвалял его и стал глубоко уважать.

А царица Ашокавати все любовалась — налюбоваться не могла красотой Гунашармана, пока не вспыхнула в сердце ее любовь. «Если я не завоюю его, что мне жизнь?!» — подумала она и обратилась к радже с такими словами: «Сделай милость, благородный, вели Гунашарману, чтобы он научил меня играть на вине. Увидела я сегодня, как прекрасно его мастерство, и захотелось мне — сильнее, чем жить! — научиться играть на ней!»

Выслушав желание царицы, тотчас велел раджа Гунашарману: «Обучи ты эту царицу всем премудростям игры на вине!» И ответил ему на это Гунашарман: «Как велишь, так и сделаю, начнем хоть завтра поутру». И с этими словами ушел брахман домой. Видел он, какими глазами смотрела на него царица, и оттягивал начало обучения игре на вине.

Однажды присутствовал он при царской трапезе и при виде соуса, который был принесен неким поваром, закричал: «Не ешь, не ешь!»

«Что это?» — спросил царь, а Гунашарман ему в ответ: «Увидел я по разным признакам, что в соусе этом — яд. И заметил я, что глаза у повара, когда подавал он этот соус, были полны страха и сомнения. И мы убедимся в этом, если дадим кому-нибудь этот соус. Потом я избавлю того от действия яда». Сказал это Гунашарман, и царь велел скормить этот соус повару, и тот, лишь отведав соуса, упал замертво. А после этого, когда Гунашарман с помощью заклинания обезвредил яд, спросил царь повара: «Как же это ты?» И тот рассказал: «Подослал меня к тебе, божественный, царь Викрамашакти, повелитель страны Гауда, из вражды к тебе, чтобы отравить. Я же, прикинувшийся чужестранцем, опытным в приготовлении пищи, был принят в твою поварню. Дал я сегодня тебе отравленный соус, а как меня уличил разумный, тебе, божественный, ведомо».

Узнав обо всем этом, раджа наказал повара, а Гунашарману на радостях отдал тысячу деревень.

На другой день после настойчивых просьб царицы раджа заставил Гунашармана обучать ее игре на вине. Стал Гунашарман ее обучать, а Ашокавати все время занималась шутками и ласками. Вот однажды она, пораженная стрелой бога любви, осталась наедине с брахманом, и пощипывая его, упрямо противящегося, своими ноготками, молвила: «Под предлогом обучения на вине я заполучила тебя, прекрасный мой. Глубоко охвачена я страстью к тебе — возьми меня». Отвечал ей на это Гунашарман: «Не следует тебе так говорить. Ведь ты супруга моего повелителя, не кто-нибудь. Людям, мне подобным, не следует вызывать гнева господина!» Но возразила на это Гунашарману царица с досадой: «Как искусен ты в искусстве и науках и как бесплодна твоя красота! Как можешь ты быть так безразличен ко мне, готовой отдать за тебя жизнь!» Рассмеялся на это Гунашарман: «Прекрасно сказано! И вправду, какая польза от красоты и искусства того, кто не хочет овладеть супругой другого, не хочет запачкать свою честь, не хочет ни на этом ни на том свете попасть в адский океан».

В гневе крикнула царица: «Пусть скорей возьмет меня смерть, коли ты не согласен! Пренебрегаемая тобой, велю я тебя казнить, и сама умру!» Говорит ей в ответ Гунашарман: «Пусть будет так, как ты сказала! Лучше прожить миг по справедливости, чем жить неправедно сотни миллиардов тысячелетий! По мне пусть смерть унесет меня, не совершившего греха, чем согрешившему мне править царством».

Говорит ему на это царица: «Не предавай ни меня, ни себя, а послушай, что я тебе скажу. Не откажет мне раджа даже в невозможном. Так попрошу же я его, чтобы он пожаловал тебе удел. А потом сделаю я так, что все вассалы за тобой пойдут. И станешь ты тогда блистательным и добродетельным раджей. Чего же тебе бояться? Кто и как тебе повредит? Так обними же меня! Не избежать тебе этого!»

Так уговаривала его царица настойчиво, и сказал ей Гунашарман, желая отсрочить момент их слияния: «Коли ты так ко мне привязана, то быть по-твоему. Но из-за страха разоблачения, божественная, не следует сразу соединяться, подождем еще несколько дней. Знай, искренне я тебе говорю. Да и что за смысл мне тебе противодействовать? Разве только ради того, чтобы все загубить?!»

Обнадежив ее такими словами и получив от нее согласие, ушел оттуда, вздыхая, Гунашарман.

Миновало сколько-то дней, и Махасена окружил в крепости царя Сомаку, своего врага. Когда узнал об этом повелитель страны Гауда царь Викрамашакти, со своей армией окружил он Махасену. И как случилось это, спросил Гунашармана его повелитель: «Осадили мы одного недруга, а другой недруг нас окружил. Как же нам биться с двумя врагами, когда сил у нас недостаточно? И если не сражаться, то сколько времени мы продержимся против осаждающего? Что нам следует делать в таком трудном положении?» На такой вопрос царя отвечал Гунашарман: «Мужайся, царь. Найду я способ, с помощью которого, божественный, выберемся мы из трудного положения».