Потом так случилось, что в какой-то из дней, уверив свою дорогую Ратнапрабху словами: «Я скоро вернусь!» — отправился Нараваханадатта с отцом своим, повелителем ватсов, и со сверстниками на охоту в лес. Нараваханадатта ехал, окруженный конями и слонами, и рассекал диким слонам лбы, и усыпали путь царевича, словно зерна жемчуга, когти львов, сраженных во сне; отрубленные хвосты медведей валялись вперемешку с клыками тигров; капли крови сраженных стрелами газелей алели словно пунцовые бутоны на лианах; друг на друге лежали туши кабанов, сваленных ударами анков, украшенных перьями цапли, а пестрые восьминогие шарабхи падали на землю и словно бы покрывали ее грудами диковинных цветов, и летели с ужасающим свистом стрелы и дротики Нараваханадатты, и великолепен был лес, где шла эта охота. Но вот утомился царевич, а когда отдохнул, то они вдвоем с Гомукхой верхами въехали в какой-то другой лес.

Попав туда, начали они играть в мяч, и тут-то попалась им навстречу какая-то подвижница, а мяч возьми да и упади из руки Нараваханадатты ей на голову. Она улыбнулась и сказала: «Ишь, как ты развеселился! Досталась бы тебе в жены Карпурика, каков бы ты был?»

Соскочил Нараваханадагта с коня и, поклонившись подвижнице, спросил: «Не заметил я тебя — случайно мячом попал. Не гневайся, почитаемая, извини меня, неразумного». «Да не сержусь я на тебя, сынок!» — ответила она ему, укротившая страсти, и благословила Нараваханадатту, а он, видя истинную подвижницу, мудрую и могущественную, почтительно спросил у нее: «А кто такая эта Карпурика, матушка, которую ты назвала? Коли не сердишься ты на меня, сделай милость, расскажи». В ответ на эти его почтительные слова рассказала подвижница

«Есть в океане остров Карпурасамбхава, по достоинству так названный, ибо рождается на нем драгоценная карпура — ароматная камфара. Рассказывают, что правит там раджа Карпурака, а у того Карпураки есть дочь — лучшая из дочерей, имя ее Карпурика. И уж так она прекрасна, что боги приняли ее за рожденную океаном сестру похищенной у них Лакшми. Ненавидит она мужчин и замуж идти не хочет. Но если ты найдешь ее, непременно она в тебя влюбится. Отправляйся туда, сынок, и возьми в жены красавицу. А пока доберешься туда, много в лесу тебе придется претерпеть. Но ты не страшись — все кончится счастливо», — и, произнеся эти слова, подвижница исчезла.

Нараваханадатта же ночью, повинуясь голосу бога любви, увлекся этой неведомой красавицей и сказал Гомукхе, бывшему с ним: «Что ж, поехали к Карпурике на остров Карпурасамбхава, ибо, не видя ее, я и минуты прожить не могу!» Возразил ему на это Гомукха: «Остановись, государь, не усердствуй! Где ты и где океан? Где тот город? Где дорога и куда она приведет? И-где эта красавица? Одно только имя услыша, готов ты покинуть своих божественных жен ради какой-то безвестной смертной?!» Сын повелителя ватсов возразил Гомукхе: «Это была истинная подвижница, и не могут слова ее быть лживыми! Непременно туда отправлюсь и добуду себе ту царевну». С этими словами вскочил он на коня и помчался, а Гомукхе хоть и не хотелось, но пришлось за ним поспешать. Хоть и не по доброй воле, а слугам должно следовать за их господином.

Тем временем повелитель ватсов после охоты вернулся в свою столицу, думая, что и сын пришел вместе с ним среди сопровождавших. Но, всех пересчитав вместе с Марубхути и другими советниками и по всему городу и среди войска, он понял, что царевич не пришел. Тогда пошел он со всеми прочими к царевне Ратнапрабхе. Она, хоть и опечалилась, ибо знала все наперед благодаря своему всеведению, так сказала удрученному свекру: «Узнала я силой своего знания, что встретилась царевичу в лесу подвижница и рассказала ему о царевне Карпурике и отправился Нараваханадатта ее добывать в город Карпурасамбхава и сопутствует ему верный долгу Гомукха».

Так она утешила и владыку ватсов и всю его свиту. С помощью другого волшебства она предотвратила трудности на пути Нараваханадатты. Добродетельные жены не гневаются, а ищут блага своим мужьям.

А тем временем царевич верхом на коне едет все дальше и дальше в том лесу, и сопровождает царевича Гомукха. Вдруг откуда ни возьмись встречается им по дороге девушка, да и говорит царевичу: «Послала меня Ратнапрабха, а зовут меня Маявати. Ты ступай себе вперед, а я незримо буду тебя охранять!» Сказала это девушка, да и исчезла, только ее и видели. Благодаря ее заботам избавленный от голода и жажды едет царевич, да нахваливает свою милую Ратнапрабху. Уже стемнело, когда доехал царевич с Гомукхой до озера со сладкой водой. Отведали они плодов лесных, напились воды, совершили омовение. Устроились они там переночевать, задали коням на ночь корм, а сами забрались на дерево и устроили там себе жилище, а когда на широких ветвях охватил их сон, проснулись они вдруг от ржания перепуганных лошадей, посмотрели вниз и увидели, что появился там лев. Захотел царевич спуститься, чтобы защитить коней, а Гомукха, заметив это, остановил его словами: «Телом своим ты пренебрегаешь, у меня совета не спрашиваешь! А что такое царь без тела или царские дела без совета? Как ты собираешься драться со зверями, вооруженными и когтями и зубами? Ведь чтобы тело уберечь, мы сюда забрались!» А пока Гомукха сердито ему выговаривал, царевич, увидев, как лев коня завалил, метнул кинжал прямо с дерева. Вонзился булат в тело царя зверей, но могучий лев и другого коня свалил. Тогда выхватил сын повелителя ватсов у Гомукхи меч, метнул его вниз, и сталь рассекла льва надвое. Слез потом царевич с дерева, забрал и кинжал и меч и снова забрался на сук, и провели они вдвоем остаток ночи на дереве.

Когда же пришло утро, слез Нараваханадатта с дерева и в сопровождении Гомукхи отправился дальше на поиски Карпурики. А кони-то львом зарезаны, и идет царевич на своих на двоих. Заметив, что утомился Нараваханадатта и нужно его развлечь, рассказал ему Гомукха

«Послушай, божественный, расскажу я тебе забавную историю. Есть на земле город Иравати, превзошедший красой и богатством Алаку, жилище Куберы. Правил там великий государь Паритьягасена, и были у него две жены, которые были ему дороже самой жизни. Одну из них звали Адхикасангама, и была она дочерью царского министра, а другую звали Кавьяланкара, и родилась она в царском роде. Хотелось царю, чтобы от них обеих родилось по сыну, и ради этого усердно молился он богине Амбике, постился и совершал великий подвиг, проводя ночи на ложе из жесткой, как железо, травы дарбхи. Обрадовалась богиня его самоотверженности, явилась ему во сне, дала, милостивая к преданному, два плода и так сказала Бхавани: «Проснувшись, раджа, дай эти плоды женам своим, пусть они их съедят, и тогда, мужественный, родят они тебе каждая по сыну». И только промолвила это Гаури, как тут же исчезла, а царь проснулся утром и обрадовался, увидев в своей руке два плода, как раз те, о которых во сне ему было сказано. Совершил он омовение и восхвалил благосклонную, вознаградившую его подвижничество.

Когда же наступила ночь, пошел он к царице Адхикасангаме, отдал ей один из плодов, и она его тотчас же съела. Провел царь эту ночь в ее покоях, поскольку была она дочерью главного министра и следовало ей отдать предпочтение, а плод, предназначенный для другой царицы, положил под свое изголовье. Крепко уснул царь, а царица Адхикасангама поднялась с ложа, и, желая сама родить двух одинаковых сыновей, вытащила из под царской головы второй плод, и съела его — известное дело, женщины не могут избежать взаимной зависти!

Когда же утром раджа проснулся и стал искать тот плод, она ему призналась: «А я и второй плод съела!» Ушел от нее царь, расстроенный, прогоревал весь день, а когда спустилась ночь, пошел в покои другой жены. А та спросила его о плоде, и ответил он, что вот-де, пока он спал, ее соперница и второй плод съела. Очень огорчилась Кавьяланкара, не получив плода, который помог бы ей родить сына. Дни шли и шли, и бывшая бесплодной царица Адхикасангама забеременела и, когда настало время, родила двух сыновей. Обрадовался царь Паритьягасена тому, что исполнилось его желание. Устроил он великий праздник и сына, родившегося первым, очи которого были подобны цветам лотоса индивары, а сам он был красоты необычайной, нарек Индиварой, а родившегося вторым назвал Аниччхасеной, то есть «нежеланное воинство», так как не хотел царь, чтобы Адхикасангама съела и второй плод.