На следующий день сказала теща его, Канчанапрабха: «Есть в этом городе изваяние владыки Самосущего, супруга Умы, и оно дает избавление и радость, если на него посмотреть. Отец Аланкаравати разбил там большой сад, устроил пруд для священных омовений, который по праву зовется Гангасарой, ибо свят он так же, как священная Ганга. Ступайка туда, поклонись Шиве!» Как сказала ему теща, так Нараваханадатта и сделал — отправился с милой подругой Аланкаравати и со всеми прочими, кто с ним был, в тот сад, посвященный Шарве. Там омылся он в Гангасаре, поклонился супругу Умы и бродил с Аланкаравати среди златоствольных деревьев с ветвями, усыпанными самоцветными камнями, с гроздьями цветов из жемчугов, а у цветов тычинки их были из кораллов. Гулял он и у прудов со спусками из яхонтов да лалов, а на прудах росли золотые лотосы, и на берегах были разбросаны беседки, увитые лианой, исполняющей желания. Развлекались они там божественным пением и музыкой, беседами и забавными выходками Марубхути. Целый месяц веселился в этих садах Нараваханадатта и развлекался всем, что было создано волшебством тещи. А потом одарила Канчанапрабха и зятя своего и его министров одеждами и украшениями, которые впору богам носить, и полетела с ним снова на воздушном корабле в Каушамби, и возвращение Нараваханадатты было истинным праздником для его родителей.

Там перед повелителем ватсов и Васавадаттой наказывала Канчанапрабха дочери: «Смотри, никогда не причиняй горя мужу ни гневом своим, ни ревностью. От этого, дочка, греха случается мучительная разлука. Когда-то возревновала я мужа своего, а теперь жжет меня горе — ушел он в лес!» Вымолвив эти слова, обнялась с дочерью Канчанапрабха, и глаза ее были полны слез, и после этого взвилась она в небо и улетела в свой город.

На следующее утро, когда были уже завершены все утренние дела и Нараваханадатта совещался с министрами, некая красавица прибежала к Аланкаравати с криком: «Спаси меня, божественная, боюсь я, защити меня! Там снаружи стоит брахман, который собрался меня убить. В страхе перед ним, ища защиты, прибежала я к тебе!» «Не страшись, — отвечала ей Аланкаравати, — и расскажи, что случилось и кто тебя хочет убить?» И та начала торопливо рассказывать:

«Имя мое Ашокамала, из этого города я и дочь кшатрия Баласены. Была я девушка добродетельная и, соблазнившись моей красотой, посватал меня у отца брахман Хатхашарман. «Не хочу я такого урода в мужья, а отдашь — убегу я из его дома» — так объявила я батюшке. Тогда, слыша мои такие слова, сел Хатхашарман перед батюшкиным домом голодать до смерти, и мой отец, опасаясь быть повинным в смерти брахмана, отдал меня ему. А тот брахман со мной, его не желавшей, совершил свадебный обряд и увел к себе, а я его бросила, ушла к одному сыну кшатрия, но заносчивый Хатхашарман, опьяненный богатством, разорил его дочиста. Ушла я тогда к другому сыну кшатрия, а Хатхашарман однажды ночью подобрался и спалил его дом. Тогда бросил меня второй сын кшатрия, и ушла я к третьему. Хатхашарман и его дом спалил. И третий сын кшатрия меня покинул, и стала я бесприютной изгнанницей — словно овца, в страхе бегущая от шакала, спасаюсь я от Хатхашармана, ни на шаг не отстающего от меня. Здесь нашла я прибежище у твоего слуги, могучего раджпута Вирашармана, согласившись стать его рабыней. Узнав про это, измученный разлукой и утративший на меня надежды Хатхашарман безумный отощал так, что, остались лишь кожа да кости. Когда раджпут Вирашарман хотел ради того, чтобы оберечь меня, запереть Хатхашармана в тюрьму, то остановила я Вирашармана, а сегодня выходила я из дому, да, слава богу, заметила, что Хатхашарман, кинжалом вооруженный, хочет меня убить. Тогда-то я сюда и кинулась! Сжалилась надо мной привратница, открыла двери, и вот я пред тобою, а тот брахман стоит снаружи!»

Пока она это все рассказывала, велел Нараваханадатта привести пред его очи Хатхашармана. В гневе смотрел брахман на Ашокамалу испепеляющим взглядом, и было лицо его искажено, и держал он в руке кинжал, и все тело его содрогалось от ярости. Обратился к нему Нараваханадатта: «Что же ты, недостойнейший из брахманов?! Из-за чего ты хочешь убить эту женщину и поджигаешь чужие дома? Почему ты погряз в грехе?»

Отвечал на это царевичу брахман: «Ведь она мне законная жена. Она меня покинула, ушла к другому. Как мне это стерпеть?» В отчаянии воскликнула, это услышав, Ашокамала: «О повелители стран света, скажите слово свое — разве не были вы свидетелями того, как он меня против моей воли потащил на алтарь и на мне женился? И разве не кричала я тогда, что не буду жить в его доме?» Тогда прозвучал голос с небес: «Все, что сказала Ашокамала, чистая правда! Не принадлежит она к роду человеческому. Послушайте же

Есть доблестный царь видьядхаров, которого зовут Ашокакара. Не было у него сына, но волей судьбы родилась у него дочь, которую нарекли Ашокамала, и стала она в отцовском доме расти. Когда же достигла она девичества, то, чрезмерно гордая своей красотой, ни за кого, кого бы ни предлагал ей отец, не хотела она пойти замуж. Разъяренный упрямством Ашокамалы отец проклял ее: «Ступай живи среди людей. Только и будет у тебя своего, что твое имя. Насильно возьмет тебя в жены безобразный брахман. Покинув его от ужаса, ты одного за другим трех мужей сменишь. Тебе, преследуемой уродом-брахманом, даже рабство станет сладостью, и ты окажешься рабыней у могучего раджпута, но и у него не избежишь преследований брахмана, и вот когда он тебя заметит и погонится, чтобы убить, а ты, спасаясь от него, бросишься в царский дворец, только тогда ты избавишься от проклятия». Вот эта-то Ашокамала и есть та самая видьядхари, отцом проклятая и родившаяся среди людей под тем же самым именем. А нынче пришел конец проклятию, тяготевшему над ней, и примет она снова свой настоящий облик. Потом станет она супругой царю видьядхаров Абхиручиты и, помня о проклятии, будет счастливо жить». Вот так прозвучало в небе божественное слово, и тотчас же Ашокамала пала наземь бездыханной. При виде этого и у Аланкаравати, и у Нараваханадатты, да и у всех, кто там был, слезы полились из глаз, и Хатхашарман, ослепленный страстью, почувствовав, что печаль в нем одолела гнев, тоже зарыдал. Но вдруг глаза его наполнились радостью и широко открылись.

«Что это значит?» — воскликнули все. И тогда брахман промолвил: «Вспомнил я прежнее свое рождение! Каково оно было — слушайте, я вам поведаю

Стоит на Гималайских горах прекрасный город, называемый Маданапура[351], а правит там царь видьядхаров Праламбабхуджа. Родился у него сын, нареченный именем Стхулабхуджа, и со временем царевич вошел в пору юности. Случилось так, что в дом к его отцу пожаловал другой царь видьядхаров, по имени Сурабхиватса, вместе со своей дочерью. Вот Сурабхиватса и говорит: «Вот дочь моя Сурабхидатта. Готов я выдать ее за сына твоего Стхулабхуджу. Пусть он, добродетельный, сегодня же и сделает ее своей женой». Выслушал его Праламбабхуджа и согласился на это. Велел он позвать сына и ему все это сообщил.

Тогда Стхулабхуджа, чванившийся своей красотой, говорит ему так: «Нет, батюшка, не стану я на ней жениться. Не так уж она красива!» «Да что тебе, сынок, делать с чрезмерной красотой? А девушка-то из хорошего рода. Отец ее тебе отдает, и я на это согласен. Не следует тебе перечить!» — так увещевал отец Стхулабхуджу, да тот никак не поддавался, и тогда отец разгневался и проклял его: «Чтоб не чванился ты своей красотой, родишься ты теперь среди людей и лик твой будет безобразен и весь ты будешь уродом! Достанется тебе в жены Ашокамала, тоже живущая под проклятием, и ты возьмешь ее силой. Будешь ты мучиться от разлуки с ней, а она, не желающая тебя, тебя отвергнет. Она будет любить других, а ты от горя отощаешь и, ослепленный страстью, будешь поджигать дома и совершать разные иные злодейства». Когда Праламбабхуджа кончил произносить проклятие, к нему в ноги пала рыдающая Сурабхидатта и взмолилась: «Прокляни и меня тоже. Пусть судьба наша будет единой. Да не будет супруг мой терзаться один из-за моего греха». Умиленный этими словами Сурабхидатты, утешил ее Праламбабхуджа и определил, когда будет конец его проклятию: «Как только Ашокамала избавится от своего проклятия, так и с сына моего спадет проклятие и вспомнит он свое прежнее рождение, обретет свой настоящий облик, и, помня о проклятии, избавится от гордости, женится на тебе, и будет жить с тобой счастливо». Вот так сказал он Сурабхидатте, и она кое-как успокоилась.