Выжигали… Ричард раздражённо прикусил ручку. Интересно, никому не показался странным этот факт? Как–то в детстве он случайно упал локтем на включённую конфорку, так, что остался небольшой шрам. И это было больно. Настолько больно, что на его крики примчались соседи. А тут, значит, какой–то человек разрывает девушкам на груди одежду, прикладывает раскалённое железо — и ни единого звука? Ладно бы он вырезал им языки… Хотя, быть может, клеймо ставилось уже на мёртвых телах? Мертвецам кричать несвойственно. Стоп, а откуда у маньяка бралась горячая железка? Он что, таскает её с собой по улицам? И так, и так получался несусветный бред. У Змеиного Фантома просто не хватило бы времени, чтобы…

Время! Ричард так и подскочил. Ну как он раньше не сообразил! Девушки исчезали почти за месяц до того, как их находили мёртвыми. Конечно, он был далёк от медицины, но что–то подсказывало: трупы месячной давности не будут выглядеть так, словно их только–только зарезали. Значит, есть место, где их держали до тех пор, пока… пока они не умирали.

Ричарда слегка затошнило от ещё одной неприятной мысли. Где может быть это место? В Скарлетт—Бэй дома стоят вплотную друг к другу, улицы очень узкие, высоток нет, подвалы — историческая редкость. В городе просто без шансов спрятать кого–то настолько хорошо, чтобы никто из соседей не обратил внимания. Вдоль побережья, конечно, ещё есть множество городков, но на дорогах слишком высок риск попасться. А ведь перевозка трупа — это вам не парковка в неположенном месте, да и девушку с перерезанным горлом проблематично выдать, к примеру, за спящую или пьяную, усадив на заднее сиденье. Нет, их прятали где–то поблизости. Где? Да в прибрежных пещерах, куда он собственноручно заслал Лесли, подумав, что чем дальше от города, тем в большей безопасности! И может статься, что странные знаки указывают не путь к кладу, а путь к убежищу маньяка — недаром они совпадают с теми знаками, что он оставляет на телах и рядом с ними.

По спине стадами побежали мурашки. Седрик утверждал, что эти символы были там давно, ещё со времён его детства. Но чего ему стоило солгать? И ведь как он задёргался, когда Лесли предположила, что рисунки на стенах указывают путь к сокровищам! Не иначе как не хотел, чтобы кто–то шёл по ним. Но тогда…

Схватившись за голову, Ричард бросился к дверям, уже не услышав оклика миссис Хилл:

— Рикки, куда ты?..

Похоже, сегодня добродушной любительнице кроссвордов придётся в кои–то веки самой пристроить газеты на полку. Мысль мелькнула, но надолго не задержалась: видимо, её вытрясло из головы из–за слишком быстрого бега. Быстрее, быстрее… Ричард молил всех богов разом, чтобы только Лесли уже вернулась домой. Не хватало только, чтобы она потерялась там, в туннелях, где скрывается убийца. Поворот.

А ведь теперь всё сходится! Та пропавшая рыжеволосая девушка, наверное, каким–то образом смогла сбежать из подземного убежища и блуждала по туннелям, пытаясь отыскать выход. Но почему она сбежала, почему не пошла за ними? Да проще простого! Если Седрик — действительно тот, кто держал её взаперти, она не оценивала действительность адекватно, увидев его, могла решить, что они заодно, вот и поспешила скрыться!

Вот и дверь дома… Приоткрытая. Ричард остановился, пытаясь перевести дух. Ведь не может же быть, чтобы Лесли забрали? Пусть даже у него будет в запасе ещё месяц, чтобы найти её, но разве…

Кровавые картины, навеянные жуткими газетными фото, с треском разлетелись на куски. Лесли, беспечно болтая ногами и надувая пузыри из жвачки, сидела на продавленном диване и что–то оживлённо рассказывала о своей ведьме. Слушателем же оказался… Седрик. Внутри — не иначе, как от облегчения — словно лопнул давно раздувавшийся шар, и Ричард воскликнул:

— Лесли! Сколько раз повторять — закрывай дверь!

— Чего ты на меня кричишь?! — возмутилась сестрёнка. — Я же дома, ну какой вор сюда полезет?

Ричард постепенно переводил дыхание. Она жива. Она дома. С ней всё хорошо. Тем временем незваный гость обернулся, с интересом просвечивая неприятным, колючим взглядом его лицо.

— Вы, кажется, очень взволнованны. Может, вам стоит…

— Уходите отсюда.

Слова вырвались раньше, чем для них возникло более–менее приличное оправдание. Повисло неловкое молчание.

— Рикки, ты перегрелся? — жалким голосом осведомилась сестра. — Между прочим, он мне помогает! Представляешь, оказывается, та ведьма, ну, помнишь, про которую я рассказывала, она…

Ведьма, ведьма! Ричард стиснул зубы. Сколько ещё лет ему придётся выдавливать из младшенькой это ребячество?! Ей ведь не два года, чтобы верить в глупые сказки.

— Я сказал: уходите. Я не хочу, чтобы вы приходили к моей сестре.

Лесли, захлопнув книжку, неожиданно рассмеялась — настолько привычно, спокойно, что всё напряжение разом улетучилось. Ричард представил, как сейчас смотрится — взъерошенный, да ещё и развопился… Из груди вырвался нервный смех.

— Братец, ты чего себе там удумал? Не переживай, на мои руку и сердце, да и на остальные части тела, пока что ещё никто не покушается! Не играй в ревнючку!

— Простите меня, — Седрик, поднявшись, чуть склонил голову, — Я, наверное, должен был бы предупредить вас о визите… Всё же мне понятно ваше беспокойство. Оставлять несовершеннолетнюю девушку, к тому же столь привлекательную, наедине с малознакомым мужчиной…

Лесли мигом порозовела. «Привлекательную девушку»? Как–то с таких позиций он сестру точно не рассматривал. Следом явилось ушедшее было раздражение. Наверное, он так со всеми действует. Сначала заманивает, сыплет ласковыми речами, а потом…

— В любом случае, мне уже пора, — незваный гость поднялся. Сегодня он был одет ещё более странно, если учесть извечную жару: запаковался в явно тёплый длинный плащ, не снял даже в помещении. Он бы ещё шубу напялил. Может, он и в самом деле болен? Иначе с чего вдруг постоянно мёрзнет?

«Мертвецам всегда холодно»… Ричард передёрнулся. Откуда только вылезла эта идиотская фразочка? Не иначе как что–то из болтовни сестры.

— Я вас провожу.

Очередная фраза сорвалась лишь под влиянием эмоций: что угодно, лишь бы убраться из–под испепеляющего взгляда сестры. Седрик тихо засмеялся, пусть глаза и оставались напряжённо–холодными:

— Вы обо мне беспокоитесь? Как трогательно.

Они шли вдоль шоссе. Сгущался вечерний полумрак. Неподалёку мерно шумело море. Лишь когда дом остался позади, Ричард вновь заговорил:

— А почему бы и нет? Сейчас на улицах небезопасно. Да вы и сами, я думаю, это знаете.

Седрик остановился.

— Вы полагаете, мне стоит беспокоиться? Насколько мне известно, Змеиный Фантом охотится исключительно на молодых девушек. Или, по–вашему, есть риск ошибки с его стороны?

Ричард пытался заговорить, но отчего–то язык словно примёрз к нёбу. Тот, кто, быть может, убивал и мучил несчастных девушек, смотрел прямо ему в глаза, гипнотизируя, как змея — жирного кролика.

— Сколько же в тебе страха? Явно больше, чем в ней.

Слова резко перестали иметь смысл. Мысли кружились, как в калейдоскопе из двух цветов. Синий. Светло–серый. Цвета настолько не сочетались между собой, что казалось, будто лицо Седрика сострочено из двух половин. Линзы. Да, просто линзы…

— Не бойся, — голос, понизившийся до шёпота, походил на змеиное шипение; разноцветные глаза оказались настолько близко, что, казалось, стоит чуть податься вперёд — и столкнёшься с их обладателем лбами. Руку перехватила бледная, не по–мужски узкая ладонь. — Это не больно.

Что–то кольнуло запястье, тихий вскрик поймали чужие губы. На мгновение показалось, будто что–то блеснуло под плащом — что–то чёрное, гибкое, чешуйчатое…

А затем всё закончилось. Ричард озадаченно моргнул. Седрик стоял на пару метров в стороне, и уж точно никак не мог бы мгновением раньше держать его за руку.

— Так вы думаете, есть риск, что Змеиный Фантом перепутает меня с девушкой? А ведь действительно! Со спины смахиваю, да и на лице тоже не написано, — он преувеличенно весело рассмеялся. — Благодарю. Дальше я сам дойду, здесь совсем недалеко.