Теперь сомнения отступили: сумасшедший, пусть и с явно неплохими умственными способностями. Впрочем, деятели искусства все, в большинстве своём, с большим присвистом… И как это объясняет исчезновения девушек? Как объясняет, что Алесса, чьи останки должны валяться в морге или на кладбище, стоит и лениво перекатывает во рту жвачку, периодически надувая пузыри?

— Ты слышал имя Арленны? Ведьмы, которую не хотел жечь даже огонь? Впрочем, конечно, слышал. Лесли должна была рассказать тебе. Она победила смерть. Она сбросила телесную оболочку, и после жила под самыми разными именами, пока сама не пожелала умереть. Тогда она вернулась сюда, в Скарлетт—Бэй, в подземелья, где похоронили её первое тело, и снова слилась с ним, освободившись от вечности. Идиотка. Как можно отказаться от бессмертия? — Седрик покачал головой. — Порой даже у великих случается умопомрачение. Но её сила… она осталась здесь. В этих стенах. В воздухе. В алой воде, с которой смешалась кровь её последнего тела. Она соединила первую кровь и последнюю, снова замкнула цикл. А сила… она ждала того, кто сможет ею воспользоваться.

Ричард вопросительно посмотрел на сестру: что за мистическая чепуха?! И тут же перевёл взгляд на Алессу, которая лениво бросила:

— Не пялься так, дырку же глазами просверлишь.

— Её последнюю телесную оболочку звали Хелен Вандербилт. Мать моего отца, если точнее. Снова разорвать цикл оказалось непросто, но… но я должен был пойти на это. А со мной — мои последователи. Те, кто знал и помнил об этой силе. И те, кого считают жертвами Змеиного Фантома… что за нелепое прозвище. Да, среди них очутились в основном молодые девушки… но скажи, сколько мужчин задумывается о неизбежной гибели? Ничтожная малость.

Неожиданно Седрик усмехнулся:

— Кстати, спасибо тебе. Понимаешь, суть ритуала, дарующего бессмертие — сбросить телесную оболочку, а после, когда она останется бездыханной, найти силы материализовать новую. Как… как змеиную кожу или хвост у ящерицы. Чтобы сбросить оболочку, нужно умереть. Умереть так, чтобы не испытать соблазна в неё вернуться. Я… я медлил. Я видел, как мои последовательницы — одна за другой — обретали новую плоть. Но не мог заставить себя пережить даже мгновения страха и боли. Ты решил всё за меня. Возвращаться в кровавое месиво уж точно не хотелось. Я смотрел смерти в глаза, перешёл на ту сторону — и я жив. И буду жить вечно, как и любой, кто пойдёт за мной.

— Рикки, это правда! — снова вякнула Лесли. — Я своими глазами видела. Знаю, слабо верится, но ты уж хоть раз попытайся.

— Зачем тогда бросать тела на видном месте? — всё ещё недоумевал Ричард. — Не проще ли закопать где–нибудь здесь, в туннелях? Зачем всё это устраивать?!

— Чтобы нас не искали, — фыркнула Алесса. — Я, когда первый раз Седрика встретила, напугалась до отключки, ещё и двери эти жуткие… Но потом ничего, пообщались. Он не такая сволочь, как ты думаешь.

Лесли, стоя за спиной, улыбалась:

— Меня уже кусала змея. Серьёзно, совсем не больно! Только в тот раз не получилось. Я хотела тебе рассказать. Ведь это же клёво — жить, сколько влезет, и даже не бояться! А ещё, — голос девушки заметно погрустнел, стал серьёзнее, — Седрик обещал: мы будем и дальше изучать магию Арленны. Говорят, она могла возвращать мёртвых. Может, мама с папой…

Ричард уже не слышал, что ему говорят. Не понимал. Не верил. И одновременно видел перед собой двух мёртвых людей, которые не казались трупами. И рука у Седрика, пусть и слегка прохладная, не напоминала руку мертвеца.

— В принципе, ты тоже можешь пойти с нами, если захочешь, — Алесса от души зевнула. — Скучновато, если честно, в этом бабском монастыре.

Такими простыми словами они говорили о том, о чём ему лично даже не думалось.

— Ты уж как хочешь, — голос Лесли стал жёстче, — а я пойду за Седриком. Пойдём, Рикки?..

Он может развернуться и уйти — и тогда потеряет сестру навсегда. Останется — и потеряет себя… а потеряет ли? Алесса не выглядела безвольной куклой. Обычная хамоватая девица, похоже, не очень умная.

Лесли, приблизившись, передала Седрику кинжал. Он стоял неподвижно, вглядываясь в лицо Ричарда своими разноцветными глазами. Половина мира — светло–серая. Половина — пронзительно–синяя. Язык поворачивался медленно, и медленно же, неуверенно прозвучали слова:

— Я с тобой, Лесли. Ты же знаешь… всегда с тобой.

— Здоровски! Тогда начнём прямо сейчас, ладушки? — руки сестры крепко обхватили плечи. В нос ударил знакомый запах лимона и мяты. Он должен защищать её… идти следом за ней — куда угодно. Пусть даже в бездны Ада.

Седрик тем временем неторопливо шептал что–то, глядя на отражающие в лезвии кинжала разноцветные глаза. На мгновение у него за спиной возникла усмехающаяся тень человека в чёрном. Возникла — и тут же исчезла без следа. Избавляясь от накатившего страха, Ричард зажмурился. Не смотреть, не смотреть. Сквозь сомкнутые веки доносился строгий, ледяной голос, какой не мог бы принадлежать обычному человеку:

— Смерть — это темнота, Ричард.

И почти одновременно в ухо ворвался едва слышный шёпот Лесли:

— Не бойся темноты.