Нью-Йорк любит наше искусство, оттого что сильны традиции его художественной школы. Кто задает тон — Марк Ротко, Барнет Ньюмен, Ад Рейнхардт. Так этот Ньюмен — из-под Киева, Ротко до совершеннолетия был Ротковичем из Томска и крепки московские корни у Ада Рейнхардта.

А кроме этой самой галереи, где постоянно трутся возле Студента художники, вовсю вкалывают антикварные салоны, которыми командует мой старый приятель Дюк. У Дюка было все — связи, знания, умение работать. Все, кроме такой малости, как деньги. Поэтому за свои пятнадцать процентов Дюк важно раздувает щеки и корчит из себя большого хозяина, попутно принося мне неплохие доходы. Но самая моя большая гордость — ресторан. Расплодилось их в Южноморске — великое множество и конкуренция стала вполне реальной. Ресторан, откровенно говоря, я создал от безделья. Но если быть честным до конца — захотелось проверить сумею ли сделать не просто обычную забегаловку, а заведение, которое станет лучшим в городе. И, представьте себе, — сумел. Ресторан называется «Среда», он работает всего один день в неделю. В среду весь город почему-то считает своим долгом осадить именно этот ресторан, хотя предварительные заявки давным-давно собраны. И хотя многие лопухи пытаются привлечь внимание швейцара долларами, он гордо отворачивается от валютной подачки, будто сроду не служил в советском заведении подобного рода. За честный труд швейцар получает ту же самую «зелень» и не хочет рисковать местом. Уже потом от ресторана отпочковалась дискотека, которая принимает гостей всего одну ночь в неделю и дает гораздо больше дохода, чем если бы она работала вообще без выходных.

А вот на магазинчик мелкооптовой торговли совершили «наезд». Конечно, какой-то доход был и от торговли посудой, телевизорами, бытовыми приборами. Но ведь не это главное. Самое дешевое превращение безналичных в наличные, всего за пятнадцать процентов — вот основа процветания этого магазинчика и миллионные доходы его подлинного хозяина.

Магазинчик еще ремонтировался перед открытием, как директор нажаловался Рябову, что уже несколько бригад предложили свои услуги по его охране. Рябов сходу разогнал всех этих доблестных потенциальных охранников, на вооружении у которых были какие-то дешевые «вальтеры» времен второй мировой, но от этого директору магазинчика стало легче буквально на месяц. Потому что какие-то лихие ребята слишком усиленно стали намекать об услугах, а главное — выяснять, у кого под охраной такая замечательная лавка? И при этом орали, что они работают на какую-то Кропиву, которого знают в городе. Лично я о великом деятеле Кропиве не слышал. Рябов, конечно, знал кое-что, и наша охрана явилась на «стрелку», после чего бригада Кропивы сходу внушила сама себе, что в ее услугах магазин нуждаться не будет, даже если разрастется до размеров майамского торгового центра.

Кропивой дело не закончилось и тут я взбесился. Конечно, рэкетиры тоже хотят жрать, но зачем тогда столько народа под руководством Рябова истекает потом на постоянных тренировках в бронежилетах и с автоматами наперевес? Я промолчу уже о том, что Фирма «Козерог» была одним из основных учредителей банка «Надежда», который является спонсором спортивного общества боевых искусств. Короче говоря, после очередной встречи с самодеятельными вохровцами в магазине было вывешено объявление «Желающие встретиться с нашей охраной должны оставить залог в тысячу долларов. Если наша охрана не сумеет вас в чем-то убедить — мы выплатим две тысячи».

После такого объявления стремящихся пообщаться с бригадой Рябова почему-то не нашлось и магазин стал работать в спокойной обстановке. Так, как будто порядок и защиту от рэкета обеспечивают наши славные правоохранительные органы, за что и платит государству налоги эта мелкооптовая лавка и ее работники. Вот почему казалось бы обычный «наезд» вызвал у меня чувство тревоги.

Поставив передо мной традиционный кофе, Марина успела зацепиться своей огромной серьгой в форме полумесяца за плечо Рябова. Стол, за которым собрались работники фирмы «Козерог», предназначался явно не для таких расширенных заседаний. Перед тем, как собрать своих служащих, я немного посекретничал с Рябовым и сходу понял — «наезд» на мелкооптовую торговлю не более, чем нежный ветерок перед началом настоящей бури. Однако, высказывать особых опасений вслух мне не позволяется — директор предприятия обязан оставаться невозмутимым и улыбчивым, чтобы его спокойствие невольно передавалось труженикам фирмы даже во время этого экстренного заседания.

— Думаю, что одним «наездом» дело не ограничится, — заметил я, после того, как Марина, наконец-то, одарила собственноручно изготовленным напитком всех присутствующих, — хотя это все в общем-то мелочи, но мы обязаны проявить предосторожность.

Рябов широко улыбнулся и добавил:

— На всякий случай, ребята. Береженого, как говорится… И так далее.

— Нам нужно перестроиться, — перешел я на горбачевские интонации, воодушевленный такой поддержкой со стороны коммерческого директора. — Итак, шеф группы маркетинга занимается всеми проблемами, которые могут возникнуть в галерее. Она практически без охраны. Главный инженер усиливает службы общественных связей кабака и дискотеки, как наиболее уязвимого звена. Я не стану возражать, если где-то поблизости постоянно будет дежурить милицейский наряд. Что касается салонов, включая и их противопожарную безопасность, ответственность ложится на службу генерального менеджера. Отдел брокеров продолжает жизнеобеспечение фирмы сделками и служит резервом для генерального менеджера. Вопросы есть?

Главный инженер почесал своей огромной, по-медвежьи волосатой лапой, плохо выбритую щеку и высказался:

— Там и так постоянно человек двадцать торчит. Две драки погасили за полгода — и вся работа. Только пьют и девок е…

Марина хлопнула кулаком по столу и все ее побрякушки интерпретировали заключительную часть выступления симфонического оркестра.

— Я хотел сказать, — поправился главный инженер, — что они это самое, ну как оно культурно говорится? В общем, а потом этих дискотечных сук… то есть посетителей… с черного хода запускают без билета.

— Твои козлы тоже не перепариваются, — включился в дискуссию шеф группы маркетинга, который почему-то принял дружеское замечание слишком близко к сердцу…

На этот раз по столу грохнул Рябов и дискуссия тут же прекратилась.

— Других вопросов нет? — спросил я исключительно для очистки совести и тут же пожалел об этом, потому что молчавший до того генеральный менеджер стал закатывать целый спич.

— Я не совсем понимаю, о чем идет речь? Два мента постоянно тошнят мне, что им уже от этих грязных волосатых шмаровозников режет зрачки на глазах. Кому нужна эта галерея, с нее толку, как от моих анализов мочи…

Я делал вид, что внимательно слушаю соображения генерального менеджера, так как не хотел лишать его конституционного права на свободу слова. Специалист он, конечно, хороший, но сейчас фирме было бы гораздо легче, если бы его огромный пористый язык, постоянно покрытый белым налетом, стал на километр короче. Пользуясь тем, что он сделал короткую паузу, я взял ход собрания в свои руки:

— Благодарю за дельное высказывание. Если ты еще раз откроешь пасть не по делу, я тебе премию выпишу. Лично. Ты мне еще будешь указывать что надо, а что нет. Твое дело шестнадцатое, а байки станешь плести на пикничках и когда в лапы суешь — это у тебя выходит. Ясно?

Генеральный менеджер молча кивнул головой и опять открыл рот:

— Я конечно, извиняюсь, но могут ли мои ребята использовать только руки с ногами или…

— В крайнем случае. И только пистолеты Макарова, — ответил за меня коммерческий директор.

— Что касается коммерческой службы, то на нее возложены специфические функции, — закончил я совещание, — но это не снимает с Рябова общего руководства жизнедеятельностью «Козерога».

Когда мы остались с Рябовым наедине, Марина еще раз покинула предбанник, одарила нас двойным кофе и, несмотря на недовольный взгляд Сережи, прикурила сразу две сигареты.