— Что в лавке?

— Под прикрытием. Но на всякий случай там начался ремонт.

— Когда откроется магазин?

— Теперь это зависит только от твоих действий. Тем более, что залога на встречу рэкет на оставил.

Я устало потянулся, сложил пальцы в замок и суставы пальцев издали легкий хрустящий звук.

— Забудь об этом, — бросил Рябов. — У тебя совсем другие задачи.

— Кстати, о задачах, Сережа. Через два часа пресс-группа должна поведать мне о расстановке политических сил в городе. И самое главное: какие средства массовой информации поддерживают того или иного кандидата в мэры. Мне не повредит проверка сведений нашего главного городского оракула Ленечки Пороховщикова. И не забудь надежно прикрыть Студента. Хватит того, что в прошлый раз мне лично пришлось вытягивать его с того света.

Рябов недовольно засопел, как будто в ту давнюю ночь я не выбил его плечом из машины, проявляя инициативу, а действовал исключительно по предложению Сережи. Поэтому, пока он не начал высказываться, я напомнил:

— Наблюдение за Велигуровым — по-прежнему твоя головная боль.

Как у каждого бывшего советского гражданина, у меня есть паспорт, где сохраняется штамп о прописке — этом свидетельстве крепостного права. И хотя все орут, что наша великая родина распалась на суверенные государства, для которых дороже демократии и прав человека ничего нет, прописку никто и не думает отменять. Равно как и паспорта, военные билеты; чтобы ни орали политики, по-прежнему интересы государства куда выше прав его граждан. Но есть у меня право на скромную жилплощадь, купленную еще в те времена, когда за слово «приватизация» можно было бы в лучшем случае загреметь в дурдом. Я заскочил сюда, чтобы спокойно, без помощи Рябова отдохнуть перед встречей с Котей, а заодно убедиться, что о ней вряд ли кто-нибудь догадается.

Выйдя из дому, я сразу понял, что в моем городе развелось очень много любопытных: в метрах двадцати от «Волги» прижалась к бордюру машина, купленная на скромные сбережения пенсионера Головченко. Вот это сюрприз, я уже стал отвыкать, а теперь она снова радует меня своим грязным капотом и чуть примятым крылом.

Я подъехал вплотную к «Жигулям» и встретился с насмешливо-отсутствующими взглядами водителя и двух пассажиров.

— Как вы мне надоели, — замечаю, приоткрыв дверь, заодно поднимая «ЗИГ-Зауэр» с предусмотрительно надетым глушителем.

Ребята, сидящие в «Жигулях», тут же сделали вид, будто я скомандовал им лечь на пол. Хотя такое поведение мне даже очень понравилось, я прострелил переднее и заднее колеса машины, понимая, что эти парни вряд ли догадываются постоянно возить с собой две запаски. Но даже если допустить такое, пока они заменят резину, я буду уже у своего старого приятеля.

Небольшая комнатушка Гершковича за ушедшие годы не изменилась, хотя, думаю, Котя не сильно обеднеет, если купит себе более комфортабельное жилище. А с другой стороны — зачем оно человеку, в отличие от меня, семьей не обремененному, со вкусами, о которых спорить не полагается?

— Здравствуй, Котя, — протягиваю Гершковичу большой целлофановый пакет, — рад тебя видеть без ножа в печенке.

— Мы сегодня, вроде, уже встречались, — не принял шутки вместе с пакетом Котя, — сколько я тебе должен?

— Мы встречались вчера, Котя, на часах — двенадцать ноль три. А стоит это ровно двадцать тысяч.

— Значит, по-настоящему оно тянет до тридцати, — глубокомысленно заметил Гершкович. — Ты не можешь без своих штучек.

— Какие штучки, Котя? Обычная скидка для очень солидного клиента. Может, посмотришь, что там, а вдруг кирпич?

— Кирпич, — хмыкнул Котя, — представляю себе этот кирпич. И не все равно, что там лежит, можно подумать, ты когда-то подводил меня или гилил цены. Так что давай к делу, я восемнадцать часов на ногах.

Я посмотрел в сторону огромного кофейника и понял: Гершкович допускал, что наша встреча может затянуться надолго.

— Тебя по-прежнему интересует «Аргус» или твои бандиты уже устроили ему вырванные годы? — поинтересовался Котя.

— Какие бандиты, — искренне обиделся я, — можно подумать, что твой концерн обходится без охраны.

— Эта охрана мне обходится… — вскинул брови выше оправы очков Гершкович, — ладно. Слушай сюда, «Аргус» — не самая гнилая компания в городе, так что не вспотей.

— Конкретнее, Котя.

— Конкретнее… Хорошо, пусть будет конкретнее. Как только зарегистрировали «Олимп», ко мне пришли ребята, работающие в заведении при щите и мече. И предложили, самое интересное, услуги. Мы, мол, будем вам организовывать встречи с бизнесменами практически из любой страны мира, если нужно — поможем деньгами… Я отказался, очень вежливо и культурно. Так что допускаю мысль — с такими предложениями приходили не только ко мне. Возможно отсюда шикарная торговля металлом, которую ведет «Аргус».

— Ну, Котя, сегодня металлом торгуют все, кому ни лень. И у каждой мало-мальски серьезной фирмы — свое окно на границе.

— Но только не у «Козерога», — намекнул о кристальной честности моей фирмы Котя, откровенно растягивая в улыбке рот до своих огромных ушей.

— А чем «Аргус» не столь знаменит, как известной многим торговлей по таблице Менделеева? — возвращаю разговор на деловой тон.

— Тем, что как раз по твоей части. От «Аргуса» отпочковалась одна небольшая фирмочка с таким себе нежным названием «Ромашка». И занимается она накалыванием лохов. Берет у них товар, а оплату нарочно затягивает на несколько месяцев. С учетом инфляции, считай, «Ромашка» практически все получает даром… Да, а если фирма слабенькая или товар левый, так платить за него для этого цветочка — вообще ниже достоинства. Бригада там очень серьезная, в Южноморске их уже раскусил кое-кто, но даже рекламу делать боится. Они грабят фирмы и из других городов. «Аргус» всего лишь учредитель «Ромашки», у нее свой офис, печать, счет в банке, так что внешне они отношений не поддерживают. Но если «Ромашка» завянет, «Аргусу» станет непросто. Даже несмотря на кое-какую поддержку. Сейчас в ГБ началась реорганизация. Сам понимаешь, время перестановок, сведения старых счетов, но все равно тебе нужно учитывать все детали. Скажи по правде, ты занялся чем-то серьезным, чтобы «Аргус» проявлял такую активность, из-за которой ты прискакал сюда ночью?

— Я всегда говорю с тобой предельно откровенно. Без твоих советов мне было бы непросто.

— Старые дела, — устало протянул Котя, — да… Твое комсомольское предприятие «Солнышко». Если не ошибаюсь, тогда впервые был налажен чуть ли не легальный сбыт произведений искусства за только-только поднимающийся «железный занавес». А какой громкий процесс по наркотикам… Тебе менты хоть медаль за работу дали?

— Ага, медаль… До сих пор держу грудь расправленной, но награда никак не найдет героя. Просто сложилось впечатление — «Аргус» специально послали воевать со мной, чтобы я не имел времени разбомбить очень интересную коллекцию. Кстати, Котя, ты поддерживаешь Пенчука в его нелегкой борьбе за кресло мэра или мне это кажется?

— Ну, как поддерживаю, — неопределенно протянул Котя, — так, по мелочам. Бумага для этих, чтобы они сгорели, независимых газет, которые его хвалят, немножко благотворительности. Официально концерн остается нейтральным, о моем интересе только догадываются противники Пенчука.

— А по телевизору его постоянно хвалят, — намекнул я Коте, что изредка врубаю ящик, хотя на самом деле всего лишь внимательно выслушал заключение своей пресс-группы.

— Хвалит телекомпания «Вита», зато телекомпания «Стиль» ругает.

— А наша замечательная независимая пресса с твоей бумагой?

— Команду Пенчука поддерживают, как ты знаешь, «Южное обозрение» и «Южноморский гудок». Против нее играют «Независимость» и «Ваша газета». У тебя уже есть соображения?

— Кое-какие. Скажи, а к кому примыкает этот замечательный «Аргус»?

— Ой, к кому он примыкает? Да ни к кому. «Аргус» ставит на свою замечательную «Ромашку» — это тоже источник доходов, и прекрасно понимает: кто бы ни стал мэром — поддержка конторы чего-нибудь стоит при любой власти. Я себе понимаю, что ты уже решил ставить на Карпина. Так что мы вроде бы по разным сторонам пресловутой баррикады, — еще раз усмехнулся Котя.