Старуха внимательно посмотрела на Эйлин и вдруг ткнула ее заскорузлым пальцем в грудь, проскрипев:

— Ах ты, дрянь ты такая! Тулупчик-то зажилила, зажилила! Продала-пропила! Бедную старушку-то надула!

Эйлин растерянно посмотрела на Ниваля.

— Эй, эй, эй, бабуля! — Вступился он. — Не ерепенься. Тулуп твой дрянь, а я тебе вот что принес.

Он достал из поясной сумки на кольчуге фляжку шнапса, предусмотрительно наполненную перед боем.

— Попробуй, бабуль, ты такого в жизни не пила.

Старуха взяла у него фляжку, подозрительно принюхалась, отпила глоток, пошамкала губами и с удовлетворением изрекла:

— Болотный тролль тебе бабуля, змей ты этакий. Говори, чего надо, пока я добрая.

— Нам надо вещь найти. Может, видела меч такой хитрый, из осколков, серебряный. Красивый, с узорами.

Старуха недобро поглядела на Ниваля.

— Да ты, паскудник, никак, за дуру меня держишь. Где-то у Грангора, язви его душу, твой Серебряный Меч! А сам он дохлый валяется. Подох, скотина такая, сколько веревочке не виться… Дохлый лежит, как его собственный…

— Бабуля! — Одернул Ниваль увлекшуюся старушку.

— Ну, так идите на самый верх, там он!

— Спасибо, бабуль, бывай, — радостно ответил Ниваль и собирался было побежать по лестнице, но Эйлин задержала его.

— Знаете что, — смущенно проговорила она, — вы сейчас постарайтесь никуда не выходить. Отсидитесь. А потом как-нибудь по темноте… А то вас, не дай бог, за… в общем, примут не за ту…

— Нет, вы точно меня за дуру принимаете, — возмущенно перебила ее старуха. — Лаз у меня есть тайный! Вот сейчас барахло соберу да пойду подобру-поздорову, пока эти ваши оборотни сюда не явились по мою душу.

— Какие оборотни? — Удивилась Эйлин.

— Да эти же, с лошадиными задницами! Тьфу, срамота!

Эйлин хотела уходить, но старуха вцепилась ей в локоть, присмотрелась и улыбнулась, демонстрируя редкий забор желтых, выдающихся вперед зубов и обдавая ее смесью запахов лука, чеснока и перегара.

— А бабенка-то у тебя ничего. Отлежалась, щечки зарумянились. Не зря ты мне из-за нее всю душу вытряс, безобразник. — Она подмигнула ей. — Эх, будь я помоложе, только бы ты своего блондинчика и видела. Как мы с ним на кухне чаи гоняли! Теперь помру — будет, что вспомнить.

— Спасибо… вам, — пролепетал Эйлин, увлекаемая Нивалем на лестницу.

— Так значит, пока я лежала без памяти, ты с бабкой на кухне «чаи» гонял, да? — В шутку упрекнула она Ниваля, когда они поднимались по бесконечно длинной винтовой лестнице, от которой уже начинала кружиться голова.

— Зато ты теперь у меня жива и здорова. Ее наговоры тебя на ноги подняли.

— А откуда она здесь взялась?

— Арденор при жизни был человеком. Она — его мать. Естественно, Грангора она слегка недолюбливает за то, что возродил ее сына в теле хобгоблина.

— Сколь же ей тогда лет?!

— Да не меньше двухсот. Она говорила, что жива, пока жив ее сын.

— Значит, теперь она умрет?

Ниваль фыркнул.

— Она нас с тобой переживет. Я ее перепить не смог, представляешь!

— Дааа, крепкая старушенция.

Единственным помещением на самом верху башни были покои Грангора. Хозяин Башни Холода, могущественный маг Грангор лежал на животе, в луже собственной крови, посреди круглой, освещенной синими магическими свечами, комнаты без окон. Удивительно, но в помещении почти не было разрушений, каких следовало бы ожидать, если бы маг сопротивлялся своему убийце. Лишь опрокинутый книжный шкаф да пара разбитых витрин с растекшимися под ними лужами — видимо, от морозных зарядов. У самого Грангора была глубокая черная вдавленная рана в области затылка, явно нанесенная чем-то тяжелым вроде дубины или обуха топора.

— Теперь понятно, почему мы так сравнительно легко одержали победу, — заметил Ниваль.

— Да, призывать теневых всадников и защищать Башню было некому, а для обороны без помощи магии она не приспособлена, — согласилась Эйлин. — Но кто он, этот неведомый благодетель?

Присев и взглянув на кровавые отпечатки огромных кованных сапог около тела Грангора, Ниваль присвистнул.

— Ого. Кажется, я знаю, кто это может быть. Я видел его в Башне, и много слышал о нем от старухи. — Он встал. — Я думаю, меча здесь нет. Если кто и может нам что-то о нем сказать, то это Ральф Троллеподобный. Он посвятил свою жизнь охоте за артефактами, и от такой вещи никогда бы не отказался. Он и помог магу отправиться на тот свет. Пойдем-ка, нашу хитрую бабульку насчет тайного лаза попытаем.

На поиски Ральфа Троллеподобного они отправились вместе с Касавиром, Келгаром, Нишкой и Гробнаром. Сола тоже пошла с ними, хотя ее никто не заставлял. Она была, как обычно молчалива и сосредоточена. Даже больше, чем обычно. Иногда она посматривала на Ниваля, но быстро отворачивалась и хмурила брови. Эйлин шагала рядом с Касавиром, и у нее возникало неудержимое желание взять его за руку и никуда-никуда не отпускать. Она словно чувствовала исходящее от него тепло. Тепло и спокойно теперь было и в ее сердце. И пусть не было у них возможности обнять и поцеловать друг друга так, как им бы хотелось, но их взгляды были красноречивее слов.

Вскоре они нагнали его, и не думавшего заметать следы или сильно торопиться. Ральф был один — и это их удивило. Это могло удивить людей, не знакомых с его привычками. Те же, кто хорошо знал его, утверждали, что он, если и покидает свою крепость в поисках приключений и трофеев, снискавших ему славу, то почти всегда в одиночестве или с оруженосцем. А уж в стране Холода он был своим, хотя и наведывался сюда не часто, ему здесь мало что угрожало. Он шел по проторенной тропе не торопясь, тяжелым, грузным шагом, и снежная пыль летела от его латных сапог с носами, окованными шипами. Длинные седые волосы Ральфа опускались из под шлема-черепа густыми волнами, разметавшись на украшающей плечи шкуре снежного волка и развеваясь на ветру. Увидев Ральфа со спины, можно было подумать, что этот статный, сильный мужчина красив, как бог. Но мало кто мог сдержать желание отвести взгляд, когда Ральф Троллеподобный поворачивался к нему лицом. Когти серебристого медведя, чья шкура теперь украшает Зал Славы в его замке, страшно изуродовали его, лишив одного глаза, сломав переносицу и раскроив когда-то прекрасное лицо на неровные лоскуты. За спиной Ральфа в перевязи болтался устрашающего вида двухлезвийный топор и Серебряный Меч.

Ральф почувствовал, что его нагоняют, и обернулся. Окружив его, друзья выставили против него оружие, но руки Ральфа были опущены. Ни один мускул не дрогнул на его лице, вызывавшем смесь ужаса и жалости. Он заговорил, и звучный голос его был подобен звериному рыку.

— Так значит, Башня Холода пала? Ожидаемый исход. Но я не собираюсь драться с вами. Я всегда помогал Грангору и Арденору, но в этой войне принципиально не участвовал. Я не люблю умирать ради чьих-то амбиций.

Ниваль холодно усмехнулся опуская, но не убирая меч.

— Поэтому, ты решил избавиться от Грангора, который задумал откусить кусок больший, чем способен проглотить. Или ты давно планировал освободиться от него?

— Какой ты догадливый, — осклабился Ральф, отчего его и без того уродливые черты исказились в жуткой гримасе. — Он первый напал на меня. Я сказал ему все, что думаю об его планах, и отказался в них участвовать.

— Если бы такой сильный маг напал на тебя первым, ты бы сейчас тут не стоял, — бесстрастно заметил Касавир.

Ральф Троллеподобный приблизился к паладину, сверля его единственным, налитым кровью глазом, таким темным, что радужка сливалась со зрачком, и грозно прохрипел:

— Ты. Уверен?

Касавир был очень высок и крепко сложен, но даже он был ниже Ральфа почти на голову. Тот нависал над ним, как гора, и массивность его фигуры подчеркивалась тяжелым доспехом, отделанным шкурой снежного волка, украшающей плечи. Оскаленный череп серебристого медведя на седой его голове хищно сверкал кровавыми рубинами в глазницах. Паладин спокойно выдержал его взгляд.