Стараниями Эйлин, Солы и ее верного Разбойника армия врагов поредела наполовину. Но это был далеко не конец. Четыре мага и два десятка таэров — серьезная сила в ближнем бою. А до него остались считанные минуты. Ствол сосны, с грохотом падающий между берегами, цепляясь ветвями за мерзлую землю, — как зыбкий мостик между жизнью и смертью. Эйлин вынула из-за спины Серебряный Меч.

— Да, он здесь, слышите!?

«И вам он очень не понравится!» Левая рука привычным жестом выдернула из ножен удобный, как разношенный сапог, вакидзаси, купленный в провинциальной оружейной лавке и зачарованный у такого же провинциального мага на простенький, но эффективный звуковой удар.

— Отходим вглубь! Встретим их там! — Командует Ниваль. — Сола!

— Знаю! — Бросает Сола и прицеливается, чтобы сбить первых таэров, ринувшихся на импровизированный мост.

Один, два, три… Пять. Надо успеть снять как можно больше.

И, наконец — началось! Классический бастард Ниваля из вороненой стали летает, сверкая на солнце, как заведенный, отбрасывая дубины и на секунды погружаясь в мягкие тела, чтобы вырвать из них жизнь. Начальника Девятки окружили сразу несколько неуклюжих таэров, а ему словно этого и надо. С мастерством профессионала он совершает целые серии финтов и пируэтов, ловко уклоняясь, парируя, обманывая и лишая равновесия, не обращая внимания не боль в контуженной руке. Серебряный Меч в руке хозяйки превращается в вихрь летающих осколков, взрывающихся снопами искр, попадая в полосы солнечного света меж кронами сосен. Каждый из них несет частичку смертоносной магии — кому какая досталась. Один убивает болью, другой огнем, третий молнией. А несколько осколков сразу просто разрывают врага изнутри, оставляя лужу крови, брызги на лице и доспехе и куски плоти на земле, камнях и деревьях. Сола, отойдя на заранее выбранную позицию для дальнего боя, посылает разрывные, огненные и световые стрелы в магов.

Вдруг Эйлин услышала позади себя грозное сопение и краем глаза увидела появляющееся из-за ее спины жуткое существо. Похожее размерами на небольшго медведя, с блестящими серыми пластинами, покрывающими тело, с острой мышиной мордой и когтистыми лапами. С гребнем громадных шипов на спине и поменьше — на голове и морде. С четырьмя страшными зубами, блестящими, как отполированная сталь. И огнем, вырывающимся из жуткой пасти. Боги правые! Мышь!

И она подоспела очень вовремя. Неожиданно в ходе битвы наступил перелом, которого они и опасались. Между Эйлин и Нивалем стала медленно расходиться волнами черно-фиолетовая воронка портала.

— Назад! — Крикнула Эйлин.

Из портала полезло подкрепление. Это были уже не сильные, но туповатые таэры с дубинами, а хобгоблины — хитрые и ловкие, хорошо вооруженные воины с топорами и луками, наполовину прикрытые кожаными или кольчужными доспехами. Их было много, слишком много, чтобы с ними могли справиться трое людей, птица и мышь-оборотень. Эйлин встретилась глазами с отчаянным взглядом Ниваля….

Жаль, что так вышло. Но, в конце концов, он прожил не такую уж плохую жизнь. Жаль только, что не успел поговорить с Эйлин о самом важном…

— Ниваль! — Вдруг услышал он ее голос. — Танец стрекозы! Приготовься!

Время словно остановилось. Ниваль не вслушивался в мелодию волшебной песни и ее слова. Странные слова, кажется, на каком-то эльфийском наречии. Он был лишен музыкального слуха и вряд ли мог оценить красоту и виртуозность исполнения. Но песня подействовала на его тело и мозг, минуя сознание. Увидев справа свирепую морду хобгоблина с покосившимся забором длинных желтых зубов и красными раскосыми глазами на сером морщинистом лице, он нагнулся, уклоняясь от топора и, разгибаясь, вдохнул и замахнулся для удара сбоку и пируэта…

Собственный выдох показался ему бесконечно долгим. Сердце не колотилось, как бешенное, а громко отсчитывало длинные-предлинные липкие секунды. «Что со мной? Я умер?» Но он был жив, и еще как! Он с удивлением увидел, как его левая рука с мечом медленно наносит удар, разбивая пластины, защищающие печень, одновременно он уклоняется от летящей сзади стрелы, та попадает врагу в шею, обрызгивая его фонтаном крови из пробитой артерии, затем он прихватывает меч правой рукой и по большой дуге обрушивает его на голову второго хобгоблина. Эти двое уже забыты, но он не прерывает траекторию движения меча и снизу подрубает голень третьего…

Через секунду сердце снова вошло в прежний ритм, движения его приобрели быстроту и резкость. Только мир вокруг стал другим. Его организм завершил переход в новое состояние. Он переродился. Время по-прежнему ползло медленно, как отдельные песчинки на поверхности еще полных песочных часов. Его взгляду предстала потрясающая панорама всего, что происходило с ним и его товарищами. Он видел хобгоблина, целящегося в Эйлин, раненного таэра, набрасывающегося на Мышь, убитого Солой мага в тридцати футах от себя. Он видел каждую деталь, и мог спланировать свои передвижения так, чтобы поразить врагов одного за другим в оптимальном порядке, увернувшись от всех ударов по очереди и не сделав ни одного лишнего шага и взмаха меча. Для ошеломленных врагов это выглядело так: человек, издав дикий звук, закрутился так, что его за ним невозможно было даже взглядом уследить, и на всех, находящихся на расстоянии бижнего боя, посыпались неожиданные и точные удары, в самые слабые места, словно у него была дюжина рук и ног. Сам же он оставался неуязвим, их стрелы и тяжелые топоры пролетали, кажется, в долях дюйма от этого остервенелого человека-вихря. Что уж говорить об Эйлин, в распоряжении которой было целых два меча! Мышь дралась, как одержимая, создавая вокруг себя стены огня и веером распуская шипы-лезвия, чудом не задевая своих.

Когда земля вокруг них была сплошь усеяна трупами, а их доспехи пропитались тошнотворным запахом крови, друзья почувствовали, что действие волшебства заканчивается. Песчинки, добравшись до середины стеклянной воронки, ускорили свой бег. В этот момент из портала полезли какие-то темные сгустки, на ходу принимавшие форму бесплотных всадников на таких же бесплотных серых пантерах. Теневые всадники, о которых все читали в книжках, но с которыми мало кто встречался. Они не собирались их убивать. Эйлин была первой на их пути. Ниваль увидел, как всадники окружили ее, и она, сделав несколько взмахов мечами, вдруг потеряла ориентацию и, продолжая наносить удары по воздуху, упала, подхваченная тенями. А из портала лезли все новые и новые, которых сдерживала неподвластная их влиянию Мышь, не подпуская их к Нивалю.

Мышь давала ему время. Для чего? Чтобы бежать? Он подумал о Соле. Зачем ей все это? Ему, как и Эйлин, назад дороги нет. Но амазонка случайно оказалась на пути охотников за Мечем. При ее ловкости, она за считанные секунды переберется на другой берег, откуда они пришли, и никакие всадники ее не достанут. Есть надежда, что даже не заметят.

— Сола, беги!

Она нахмурилась и резко выкрикнула.

— Я вас не брошу!

— Не дури!

— Отстань умник!

Что же делать? Можно отправить ее за помощью куда-нибудь подальше. Это мысль! Метнув взгляд на Мышь, сдерживающую темных всадников, он мгновенно принял решение и, сняв с пальца перстень, бросил его Соле.

— Сола, ты можешь нам помочь! Отнеси это в Южный Лес. Знаешь?

— Знаю, но…

— Там тайная тропа, за водопадом. Хозяина перстня зовут Амадей.

Ниваль сказал правду. Амадей действительно подарил ему на дорогу свой перстень и велел обращаться, если понадобится помощь. Сам перстень, если повернуть печатку, увеличивает выносливость, снижая потребность в отдыхе, еде и питье. Соле это будет кстати. А кентавры — сильные ребята, засиделись в своей деревне, соскучились по драке. Помогут, если не им с Эйлин, то амазонкам. Или хотя бы Солу приютят, или… да что он обманывает себя! Ему просто нужно, чтобы она убралась отсюда и перестала на него смотреть так, словно он совершает бог знает, какое благородное деяние! Он просто поступает разумно. Зачем зря подвергать опасности того, кто может спастись?