Но как именно погибнуть? С какой стороны ожидать непосредственной опасности? Если бы Мэлли придал значение острому запаху гари в цилиндре (так называлось место, куда он попал), он, может быть, понял бы, что ему грозит. Но события разворачивались слишком, быстро…

Дно цилиндра в это время стремительно опускалось, как бы проваливаясь. Вместе с ним проваливался и Мэлли. Это происходило так быстро, что его стало мутить. Все ниже уходило дно, и вслед за ним сверху со свистом всасывался воздух, отравленный летучим веществом — бензином.

Теперь Мэлли сообразил, откуда этот страшный сквозняк в башнях и в шахте: дно цилиндра уходит вниз и цилиндр втягивает через клапан воздух, как это делает насос.

Размышления Мэлли были прерваны еще одним громовым ударом, донесшимся из-за стенки.

В этот момент дно цилиндра остановилось и сразу понеслось обратно вверх так же стремительно, как раньше падало. Мэлли сильно придавило к нему. Воздух, который начало оттеснять кверху, становился заметно плотнее. «Видимо, люк, сквозь который я пролетел, теперь закрылся, и воздуху некуда уходить», — успел подумать Мэлли.

Свист воздуха прекратился.

Между тем площадка стремительно поднимала Мэлли к потолку, который низко опускался над колодцем, как бы провисая. На нем можно было уже различить небольшой белый круг, из середины которого торчал блестящий металлический прут. К этому пруту с наружной стороны круга был наклонен второй, изогнутый прут, который называют усиком.

Давление воздуха становилось невыносимым. Мэлли казалось, будто на него навалили невероятную тяжесть, а грудь стянули стальным обручем. Но другая, более грозная опасность заставила Мэлли забыть даже о дыхании: ему казалось, что пол вот-вот сойдется с потолком и он будет расплющен между ними. Мэлли весь напрягся и поднял над головой руки, готовясь упереться, как будто мог помешать им сойтись. Но случилось совсем другое. Между прутом, торчащим из середины белого круга, и наклоненным к нему усиком с треском проскочила синяя молния. Горючая смесь — смесь воздуха с парами бензина, сжатая в оставшемся небольшом пространстве,- взорвалась с громовым ударом. Недаром это пространство называют камерой сгорания. Стена огня пробежала от белого круга на потолке до самого дна. опалив Мэлли. Воздух стал каким-то необыкновенно упругим, словно приобрел мускулы; от жара его распирало во все стороны; казалось, он сейчас разорвет стены. Но стены и сводчатый потолок остались непоколебимы. Только дно поддалось, так и не дойдя до потолка. Мэлли с ужасающей силой откинуло теперь вниз.

Вероятно, так стремительно выбрасывало и пулю из пистолета Куинбуса Флестрина…

Любое другое существо погибло бы, сожженное огненным вихрем, но Мэлли, как мы знаем, был почти неуязвим для огня. Он только потерял сознание.

Поэтому он не услышал следующего громового удара снаружи цилиндра.

Опустившись так же низко, как и прошлый раз, дно, вместо того чтобы пулей лететь дальше, остановилось, и его снова стало поднимать вверх. Глубина цилиндра опять стала уменьшаться, но на этот раз воздух не сжимало, как при прошлом подъеме. Угарный воздух устремился во второе окошко, которого Мэлли раньше не заметил. Окошко это очень скоро закрылось. Не вся перегоревшая смесь была вытолкнута, но раскаленная струя вынесла Мэлли в коридор, только не в тот, что прежде, а в другой, очень длинный. Дальше шли какие-то всё более просторные проходные помещения. Быстро терявшая здесь свой жар и свою силу струя газа почему-то стала влажной и вышла наружу, мягко выбросив Мэлли вон. По серой поверхности дороги покатилось что-то, похожее на бурый корешок.

Сколько времени Мэлли лежал без сознания — он не знал. Очнулся он совершенно раздетым, под грубым одеялом, на большой, не по росту, и очень твердой кровати. Осматриваясь кругом, он увидел рядом вторую кровать, еще во много раз большую. В ней лежала огромная девочка с льняными светлыми волосами, ярким румянцем на щеках, пухлыми ручками, вытянутыми вдоль тела. Глаза ее были почти закрыты, но оставшиеся щелки давали возможность рассмотреть стеклянные неподвижные зрачки. Не видно было, чтоб она дышала. Обе кровати стояли на большой деревянной площадке, прибитой к стене на огромной высоте.

Сначала Мэлли показалось, что он находится под открытым небом, затянутым сплошными белыми облаками. Позднее он понял, что находится в помещении. Облачное небо оказалось выбеленным потолком. Помещение было огромно, и, всмотревшись, Мэлли различил двери, окна, стол, стулья, две кровати, шкаф, ковер, какой-то раскрашенный пестрый шар на подставке, необозримые картины на стене. Все это было огромных размеров. А сам он со своей совершенно неподвижной соседкой помещался на полке, укрепленной на стене над столом.

Но вот что-то заслонило ему свет. Он поднял глаза и увидел подходившую к нему девочку невероятно огромного роста. Та, что лежала на кровати, могла быть для нее только куклой.

Эта девочка с любопытством смотрела на него, чуть прищурив глаза, как это обычно делают, когда рассматривают очень мелкие предметы.

Она держала в руках блюдце с какой-то розовой, чуть дымящейся жидкостью, дула на нее и обмакивала в нее ослепительно белый пучок из очень нежного и спутанного волокна. Слегка отжав его, она с величайшей осторожностью двумя пальцами приподняла

Мэлли, положила часть влажного пучка на кровать, разровняла, подбила под головой, снова уложила Мэлли и прикрыла сверху другой частью пучка, позаботившись о том, чтобы лицо Мэлли оставалось свободным. Острая боль от ожогов, которую Мэлли ощущал по всему телу, смягчилась, и он снова заснул.

Так, в продолжение долгого времени он, просыпаясь, всегда чувствовал на себе внимательный взгляд девочки, чувствовал, что его перекладывают и снова покрывают. Рядом с ним стояла непомерно большая миска с молоком. Он брал ее обеими руками и отпивал немного. Постепенно он начинал чувствовать себя все лучше и лучше.

Похоже на то, что ему не хотят причинить зла. А впрочем, как можно знать?..

Скоро Мэлли настолько окреп, что порывался уже встать. Но чего-то ему для этого недоставало…

Однажды девочка, которая его выходила, пришла с Человеком-Горой. Мэлли инстинктивно сделал попытку спрятаться за кровать, как прошлый раз он «спрятался» в башне. Человек-Гора засмеялся и о чем-то заговорил с девочкой. Не зная языка, Мэлли ничего не понял и только потом из рассказов девочки узнал, что между Человеком-Горой и девочкой произошел спор о том, является ли Мэлли разумным существом. Куинбус Флестрин отрицал это. Что касается Глюмдаль, которая несла на себе все заботы о Мэлли, то она чувствовала к нему все большую нежность и потому была склонна признавать у него самые замечательные качества.

— Подожди, — сказала наконец Глюмдаль. — Сейчас ты кое-что увидишь.

С этими словами она достала малюсенькую шкатулочку и, откинув крышку, поставила ее около Мэллиной кровати. В шкатулочке, аккуратно сложенная, лежала одежда Мэлли. Она не сгорела при постигшей его в цилиндре катастрофе, может быть, потому, что была сделана из неизвестного нам какого-то особого материала.

Трудно передать, как обрадовался Мэлли, когда увидел ее. Он поспешно выскочил из постели и стал одеваться. Когда все пуговицы были застегнуты и галстук повязан, он нарочито медленными шагами прошелся по краю полки под внимательными взглядами двух людей-великанов: взрослого и девочки. Конечно, ему, изобретателю и отважному путешественнику, обидно было служить своим хозяевам чем-то вроде куклы, и он хотел как можно скорее дать им понять, что он не то, за что они могут его принять.

Они опять заговорили друг с другом. Как Мэлли потом узнал, Человек-Гора сказал: