Оказывается, имеется еще один путь, на котором можно обойтись без прыжка. Мальчик с пальчик сразу сворачивает туда и, пробежав по короткому проводу, попадает на тонкую металлическую ленту, только не вытянутую, а свернутую в трубку. Поверх ленты лежит непроходимый для него слой: бумага, пропитанная сальным белесоватым веществом — парафином. Из-за созвездий бумаги просвечивает вторая металлическая лента, за ней — опять бумага… Эта свернутая из тонких слоев трубка называется конденсатором.

Вот тут мальчик с пальчик окончательно попадает в тупик. Прохода через бумагу нет, и на металлической ленте скапливается все больше электронов Бумажная прокладка, как она ни тонка, прекращает всякое сообщение между обеими лентами. Теперь на одной ленте получается большой затор. Полюсы генератора, не считаясь ни с чем, продолжают гнать на нее с якоря

множество электронов, а дальше пути нет.

Обратное происходит на другой ленте, просвечивающей сквозь бумажную прокладку. Эта лента соединена с железным телом двигателя. Все электроны ушли с нее через тело машины и через вторую щетку на опустевшую обмотку якоря. А там сила полюсов подхватывает их и гонит вперед — все до той же ленты, где получился затор. В ближайшем соседстве с той лентой, на которой толпятся мальчик с пальчик со своими спутниками, оказалась другая, просторная, совершенно пустынная лента. Как известно, электроны не любят быть в близком соседстве друг с другом. Отталкивая друг друга, электроны изо всех сил тянутся туда, но прокладка не пускает…

Теснота быстро увеличивается, пока толпа электронов не бросается назад. Так мгновенно распрямляется сильно сжатая пружина. Таким образом, благодаря конденсатору дело обходится без всякой искры, а ток не только останавливается, но почти в то же мгновение бросается обратно.

И вдруг молоточек прерывателя снова падает на наковальню.

Через них тотчас начинается оживленное движение электронов.

Мальчик с пальчик тоже не дремлет и сразу оказывается на той стороне.

«Ну, уж эта хитрая механика, наверное, устроена именно для того, чтобы давать искру в камере сгорания», — подумал Мэлли, заранее радуясь, что все сейчас разъяснится.

Не тут-то было! Мальчик с пальчик через тело двигателя опять, бежит обратно, через вторую щетку — на обмотку якоря.

«Как же так? Последняя дорога пройдена, а загадка синей искры в камере сгорания так и осталась неразгаданной. Не ведет ли в камеру сгорания путь с тонкой обмотки на катушке зажигания? Не по той ли дороге, которую Куинбус Флестрин называл цепью высокого напряжения?»

«Тонкая обмотка проходит совсем рядом с толстой, — думал Мэлли. — Если бы мальчик с пальчик мог перебраться на нее, стоило бы проследить, куда она его приведет».

Куинбус Флестрин, видимо, тоже держался такого же мнения.

— Толстая обмотка катушки имеет и вход и выход, которые нам хорошо видны, — вот они, по бокам катушки. Поэтому нам нетрудно было проследить, как мальчик с пальчик входит и как выходит из нее. Третий провод, выходящий наверх прямо из крышки катушки, представляет собой выход из тонкой обмотки. А где же вход в нее? Входа не видно. Это потому, что толстая обмотка через один свой конец имеет сообщение с телом двигателя. Зачем устраивать два хода, когда можно обойтись одним? Поэтому тонкая обмотка вторым своим концом присоединена к этому концу толстой. Представим себе, что мальчик с пальчик сыграл обычную свою шутку и, оставаясь невидимым, взобрался на ноготь моего указательного пальца. Вот я прикоснулся этим ногтем прямо к металлу двигателя. Мальчик с пальчик соскакивает на него и, проделав довольно долгий путь, попадает в тонкий провод внутри катушки зажигания. Добро пожаловать!

Попав, как в прошлый раз, на орбиту в одной из бесчисленных «солнечных систем» и кружась вокруг своего солнца, мальчик с пальчик чувствует, как по соседству, в толстой обмотке, по которой он недавно пробежал, продолжает двигаться поток его братьев — электронов. Но этот поток то и дело прерывается подъемом молоточка. Это чрезвычайно напоминает собой пульс. У больного он часто бьется неровно, меняя свою силу, а иногда дает даже перебои. Здесь он бьется ровно, без перебоев, но чрезвычайно быстро.

Благодаря действию конденсатора перерыв тока получается резкий. И мальчик с пальчик, находясь по соседству, чувствует что-то вроде знакомых ему толчков, как будто кто-то пытается сорвать его с места и погнать вдоль по проводу. Многие электроны по соседству уже сорвались. Точно такие же толчки мальчик с пальчик чувствовал на якоре генератора. Там он получал хорошую встряску, когда его быстро проносило почти вплотную мимо намагниченных полюсов. Но те же самые полюсы, как бы сильно они ни были намагничены, как бы близко ни находились, не производили никакого действия, пока якорь неподвижен.

Толчки, которые мальчик с пальчик испытывает сейчас, тоже связаны с быстрыми переменами, происходящими по соседству. Это в толстой обмотке пульсирует ток. Каждый раз, когда молоточек отрывается от наковальни, прерывая ток, или падает, замыкая его, мальчик с пальчик, находясь в тонкой обмотке, получает толчок. Зато он не ощущает ничего не только тогда, когда тока в толстой обмотке вовсе нет, но и в те моменты, когда переправа с молоточка на наковальню идет и ток, хотя и совсем недолго, бежит ровной, ничем не прерываемой струей.

Таким образом, и в петлях генератора, и в тонкой обмотке катушки зажигания толчки получаются тогда, когда рядом что-то изменяется. Электроны, заключенные в обмотке якоря генератора, получают толчок только тогда, когда их проносит через район действия полюсов. Электроны же в тонкой обмотке катушки зажигания получают толчок только тогда, когда ток в толстой обмотке прерывается или снова замыкается. Для того и устроена вся эта хитрая механика с молоточком и наковальней. Особенно сильным оказывается толчок при перерыве тока. Тут получается не только остановка, но благодаря конденсатору как бы бросок тока в обратном направлении. Так или иначе, особенно сильный толчок получается именно при подъеме молоточка. И вот, наконец, под действием одного из таких толчков мальчик с пальчик срывается с места и с толпой новых товарищей пускается бежать по тонкой обмотке.

Толчки следуют один за другим. С каждым оборотом тонкого провода вокруг катушки напор толпы электронов все усиливается, а оборотов этих — тысячи…

В толстой обмотке движение электронов можно сравнить со спокойным движением пешеходов в погожий праздничный день, когда им некуда особенно торопиться. В тонкой оно похоже на стремительное движение у входа на стадион перед самым началом матча, когда трещат барьеры и толпа бурно протискивается через проходы…

«Эх, вот сейчас бы ему попасть в камеру сгорания, — подумал Мэлли, слушая рассказ Куинбуса Флестрина, который так хорошо описывал бурное движение тока в обмотке высокого напряжения.- С таким напором можно взять любое препятствие!»

— И вот, — продолжал Куинбус Флестрин, — витки перешли в провод, заключенный в очень надежную резиновую оболочку. Этот провод выходит наверх прямо из крышки катушки и ныряет… В цилиндр? Нет! В знакомую круглую коробку, на дне которой находится прерыватель. Только теперь мальчик с пальчик оказывается под самой ее крышкой. Посмотрим, что там делается…

С этими словами Куинбус Флестрин снял с коробки ее крышку.

— Вот видишь: кругом идет стена, сделанная из не проводящего ток материала. Только в четырех местах — на разных расстояниях друг от друга — бросаются в глаза участки с ярким желтым блеском, словно там из пустой породы выступают медные жилы. На самой верхушке вращающегося валика, который поднимается снизу, сидит коричневый грибок. К нему прикреплена за один конец длинная медная пластинка. Когда этот валик, представляющий собой продолжение валика прерывателя, вращается, медная пластинка размашисто делает круг за кругом, словно обметая стену коробки или что-то разнося по ней.