Мальчик с пальчик со своего провода попадает прямо в пластинку — там, где она прикреплена к грибку, и добегает до самого ее конца. Конец пластинки скоро проходит мимо выхода ближайшей жилы. Вместе с толпой электронов мальчик с пальчик перескакивает на нее. Жила переходит в толстый провод, надежно укутанный в изоляцию. По нему мальчик с пальчик добегает до глухой массивной крыши двигателя. Кончается провод на верхушке торчащего здесь вертикального металлического прута.

«Неужели и отсюда, оказавшись в каких-нибудь двух шагах от камеры сгорания, мальчик с пальчик вернется назад по телу двигателя?» — в тревоге думает Мэлли.

Но нет! Перед ним верхушка электрической свечи. Прут заключен в изолятор — фарфоровую трубку. Путь только один — по пруту вниз. Через мгновение мальчик с пальчик оказывается на нижнем конце прута, на центральном электроде, выступающем из потолка круглого металлического помещения. Он чувствует острый запах бензиновых паров, навстречу ему из глубины стремительно поднимается поршень…

«Вот она, камера сгорания!» — подумал Мэлли, слушая рассказ Куинбуса Флестрина.

— Помнишь, что ты переживал в камере сгорания, когда поршень, поднимаясь кверху, стал все более и более сжимать в цилиндре воздух, — продолжал Куинбус Флестрин. — Дышать при этом становилось так трудно, словно грудь сдавили стальными обручами. Так же, вероятно, чувствует себя и мальчик с пальчик, если только у него сохранились обычные человеческие ощущения.

Нижний конец фарфоровой трубки белым кругом вырисовывается на потолке камеры. А к концу центрального электрода наклонен, не доставая его, другой, изогнутый прут-усик, стоящий с наружной стороны белого круга.

Вместе с толпой других электронов мальчик с пальчик, пользуясь сильным разбегом, ринулся вперед, через воздушный промежуток прямо на наклоненный к электроду конец усика. Такой великолепный прыжок оказался возможным только после разбега по бесчисленным виткам катушки, или, как говорят, при высоком напряжении. Между электродом и усиком проскакивает яркая искра — та самая искра, которая тебя, Мэлли, так интересовала, — нужной силы, в нужный момент и в нужном месте! Словно снаряд, выброшенный из дула мощного орудия, мальчик с пальчик пролетает сквозь сжатую в камере сгорания горючую смесь, пересекая звездные миры воздуха и бензина, грубо расталкивая и разбивая их. От этого равновесие смеси нарушается. Начинается такая перестройка частиц, которую мы называем горением и после которой кислород воздуха и бензин превращаются в углекислый газ и водяные пары. В цилиндре грохнуло, стена огня обрушилась на поршень, поднявшийся почти до самого верха. Взрыв! Воздух от жара мгновенно расширяется и гонит поршень вниз.

Но мальчик с пальчик не боится взрыва. Он поднимается к основанию усика, потом проникает в металлическое тело двигателя, направляясь к другому концу тонкой обмотки. Вдогонку доносятся следующие взрывы: видимо, разносная пластинка, вращаясь, касается по очереди всех выходов меди и посылает поток электронов по проводам в другие цилиндры. Так она без конца проделывает круг за кругом…

Теперь Мэлли понял, почему Куинбус Флестрин называл круглую коробку распределителем.

— Тем временем мальчик с пальчик, — продолжал Куинбус Флестрин, — пробежав внутри металлического тела двигателя, уже опять попадает в тонкую обмотку катушки зажигания, откуда он начал свой путь. Включенный в толстую обмотку молоточек вот-вот должен снова подняться. Сейчас получится перерыв тока в толстой обмотке, и мальчик с пальчик почувствует новый толчок, под действием которого снова стремительно понесется в камеру сгорания одного из цилиндров…

Если в эти путешествия его посылала добрая фея, она как-нибудь выручит его оттуда и вернет ему прежний рост. Если же это путешествие было делом рук злого колдуна, мальчик с пальчик будет носиться по этим кругам вечно. Каждому из вас предоставляется возможность придумать по своему вкусу конец этой сказки… Ну, как тебе понравилась сказка? — спросил Куинбус Флестрин Глюмдаль.

Подумав, девочка ответила:

— Мне нравится в ней то, что это не какой-нибудь беспорядочный наворот приключений. Мальчик с пальчик неспроста совершает одно путешествие за другим. Что было бы, если бы он не проносился мимо полюсов на якоре или не забегал в их обмотку! В петлях якоря не двинулись бы, становясь все сильнее, колонны электронов. Хорошо и то, что некоторое время твоего героя вместе с его товарищами не пропускает подъемный мост и им приходится возвращаться обратно в генератор. И гимнастам, пока они, как говорится, не в форме, нечего выступать на арене цирка, а надо заниматься тренировкой! Потом электронам удается опустить подъемный мост, но их разбег все же недостаточно велик, чтобы они могли совершить прыжок через воздушный промежуток в свече. Ведь поршень в камере сгорания как раз перед этим так плотно сжимает воздух! И правильно, что они берут на себя задачу поскромнее: заставлять фары светить или гудок подавать сигнал.

Но зажигание все же не могло бы получиться без них. На этот раз они подают пример бескорыстной товарищеской помощи: сами не имея хода в камеру сгорания, они помогают проскочить через нее другим. Они проделывают немалую гимнастику в прерывателе, чтобы другие электроны, находящиеся в тонкой обмотке катушки, на каждом витке получали резкий толчок. Благодаря этим толчкам их товарищи получают сильный разбег и несутся, как лыжники с трамплина. На такой скорости не мудрено перескочить с центрального электрода свечи на ее усик!..

Мне одно только непонятно. Почему ты ничего не сказал, откуда берутся те электроны, движение которых мальчик с пальчик наблюдал с поднятого подъемного моста? Двигатель в то время ведь работал, и должны же были проскакивать искры в цилиндре.

— Нельзя все сразу, — ответил Куинбус Флестрин. — Об этом как-нибудь в другой раз.

Куинбус Флестрин почувствовал тревогу за здоровье своего гостя. «В самом деле, мальчугана нельзя держать безвыходно в комнате. Сколько времени он уже у нас?.. Около двух месяцев. А выходил всего несколько раз, да и то чаще всего не на свежий воздух, а в масляный туман, в бензиновые пары», — подумал он.

И он сказал Глюмдаль, чтобы она пораньше, когда никто еще не возвращается с работы, осторожно вывела Мэлли прогуляться.

— Лучше всего иди в садик. Там спокойнее. И смотри внимательно, не появится ли кто-нибудь из посторонних.

Солнце уже начало склоняться к западу, когда Глюмдаль осторожно вынесла Мэлли из комнаты в глубину двора.

Там стояло несколько огромных деревьев, верхушки которых Мэлли даже не мог разглядеть. Глюмдаль осторожно опустила его на дорожку. Рядом оказались такие же густые заросли, как возле шоссе, на которое Мэлли выбежал перед первой встречей с Куинбусом Флестрином. Тогда он принял эту растительность за деревья с удивительными зелеными стволами и ветвями. Теперь он понимал, что это здешняя трава.

Было жарко. Глюмдаль, как нянька, села в тени на скамейку и предоставила Мэлли прогуливаться, не упуская его из виду.

Скоро ей захотелось пить. Убедившись, что никого ни в садике, ни во дворе нет, она сказала:

— Подожди меня здесь!-и побежала к колодцу посреди двора.

Мэлли тем временем забрался в самые заросли.

Он наслаждался свободой и дышал полной грудью.

Поблизости между двумя стеблями была растянута какая-то сеть. Дул легкий ветерок, стебли слегка покачивались, и по сети то и дело пробегали серебряные искры.

Такое зрелище, конечно, вызвало у Мэлли крайнее любопытство. Он взобрался на соседний стебель и стал рассматривать сеть.

От ее центра к краям лучами расходились толстые нити, составлявшие основу. Другие нити, потоньше, соединяли их между собой, образуя вписанные друг в друга многоугольники.