Самое важное во всяком путешествии, особенно в неизведанные места,-держаться правильного направления. Поэтому стрелки на чертеже, способные сбить с пути, особенно заинтересовали Мэлли. Желая их получше рассмотреть, он неосторожно перегнулся через планку, которая шла вдоль края полки, и потерял равновесие. Издав короткий крик, он полетел вниз. Для него это было все равно, что для нас сорваться с крыши высотного дома.

Казалось, гибель его была неизбежна.

К счастью, падая, он успел ухватиться за ручку кукольного зонтика, который стоял у края полки, и стащил его с собой. Из окружающих предметов это был один из немногих, которые ему было под силу сдвинуть.

Итак, он стащил с собой кукольный зонтик. А так как дешевые кукольные зонтики обычно делают не складывающимися, то Мэлли случайно получил в свое распоряжение сразу раскрытый парашют. Правда, этот случайный парашют, не имея отверстия в куполе, сильно раскачивался, и Мэлли, который судорожно уцепился за него, немилосердно болтало в воздухе. Тем не менее он благополучно спустился на стол — в самую середину чертежа.

Куинбус Флестрин и Глюмдаль были изумлены: Мэлли как с неба свалился.

— Это еще что такое? Новый опыт? — сердито спросил Куинбус Флестрин.

Испуганный Мэлли довольно невнятно дал объяснения.

— Говорил я тебе, что на такой высоте надо быть осторожным. Не ставить же тебе там сетку, как на детских кроватках! Не маленький!

Мэлли смутился, и вопрос о стрелках, который он хотел задать, совершенно вылетел у него из головы. Только позднее он узнал, что направление тока начали обозначать стрелками еще тогда, когда мало разбирались в электричестве, а потом уже не стали ничего менять. При любом направлении стрелок на чертеже замкнутая цепь оставалась замкнутой, и маршрут сохранялся тот же, хотя и в обратном порядке.

Со временем многое, что Мэлли слышал и видел, настолько запало ему в голову, что стало даже сниться ему по ночам.

И неудивительно: он засыпал и просыпался с одной мыслью о синей искре, которая однажды сверкнула над его головой в ужасном колодце посреди машины.

В Лилипутии широко пользовались огнем. Возле него грелись, приготовляли на нем пищу, освещали дома и даже улицу.

Однако, перебирая в памяти все, что он видел на родине, Мэлли понял, что открытый огонь очень неудобен, для того чтобы поджигать горючую смесь внутри камеры сгорания. Едва ли эту задачу можно выполнить при помощи огнива и трута или даже спичек, которые он здесь впервые узнал.

А из всех рисунков и объяснений Мэлли понял только одно: все дело начинается в том вытянутом круглом здании, которое прижалось на большой высоте к громаде двигателя. Куинбус Флестрин называл его «генератор».

Надо пробраться туда, как он пробирался в другие части машины. Тогда все сразу станет ясно. Он понял объяснения Куинбуса Флестрина так, что генератор — это особый вид огнива: он дает искру точно так же, как огниво давало ее в найденном им дома старинном пистолете. И точно так же, как в пистолете, огонь из генератора какими-то путями проникает туда, где должен произойти взрыв. Эта грозная встреча огня с бензиновыми парами происходит в камере сгорания.

Увидеть, как получается искра, а потом проследить весь путь огня от генератора до камеры сгорания — вот какой план был у Мэлли.

Куинбус Флестрин не возражал против путешествия в генератор. Ничего не опасаясь, Мэлли может бродить по нему, пока он не будет пущен в ход. Но, как только двигатель начнет работать, плохо придется Мэлли, если, ступив на медь, он хотя бы пальцем попытается коснуться железа! Беда ему и в том случае, если, ступив на железо, он коснется меди!

Слушая этот странный наказ, который, как ему показалось, служил только для проверки дисциплины, Мэлли вспомнил сказку о волшебном замке, в котором разрешалось открывать все двери, кроме одной. И самым заманчивым казалось открыть и пройти именно в эту дверь! У Мэлли возникла опасная мысль: интересно, что получится, если, ступив на медь, коснуться железа?.. Но нет, он постарается соблюсти наказ.

Отправляясь на обследование, Мэлли подвесил к поясу небольшой мешочек с железными опилками. Их приготовил Куинбус Флестрин, опилив напильником железный гвоздь, а мешочек сшил и наполнил железным порошком сам Мэлли.

Машина стояла в гараже. Крышка двигателя была поднята, и Мэлли сравнительно легко пробрался внутрь генератора.

Там, внутри, во всю длину протянулось круглое тело с двумя шейками по концам, вставленными в боковые стенки. Куинбус Флестрин называл его якорем. Он показался Мэлли чрезвычайно похожим на «чижика», который у детей в Лилипутии так же в ходу, как и в других странах. Только этот «чижик» был не. деревянный, а железный и такой огромный, что из него можно было бы наделать «чижиков» для всех лилипутских ребят на много лет в запас.

Вдоль всей поверхности якоря шли продольные пазы, словно канавы. В них были уложены какие-то длинные, туго запеленатые пучки. Мэлли попытался заглянуть внутрь одного из пучков, но ему никак не удавалось отвернуть густо пропитанную каким-то лаком матерчатую ленту, в которую был завернут пучок. Наконец он махнул рукой. Сидя на своей кукольной полке, он все равно успел узнать из объяснений Куинбуса Флестрина, что в пучках находятся медные провода.

Вскарабкавшись на якорь, Мэлли пошел вдоль верхнего пучка. Он начинался на одной шейке, тянулся в канаве до противоположного конца якоря, огибал его, пересекая накрест много таких же пучков, и понизу возвращался к той же шейке, только с нижней стороны, изгибаясь таким образом наподобие петли. На шейку якоря был надет странный воротничок — коллектор — из множества идущих вдоль шейки блестящих медных пластинок. Каждый пучок начинался на одной такой пластинке и заканчивался на другой.

Под медными пластинками была какая-то особая подкладка, отделяющая их от железа якоря. Друг с другом эти пластинки тоже не соприкасались.

С противоположных сторон шейки на стене были укреплены два держателя. Каждый прижимал к шейке черный кубик, поблескивающий так, как поблескивает графит в очиненном карандаше.

Якорь с боков окружали две огромные плоские лапы. Как будто кто-то собирался обхватить «чижик» двумя железными ладонями, но так и не решился прикоснуться к нему. Заглянув в узкую щель между лапами и «чижиком», Мэлли увидел, что лапы нигде не касаются его. У основания лапы были обвиты проводами. Куинбус Флестрин называл эти лапы полюсами.

Он приписывал им совершенно необыкновенное свойство.

— Когда якорь, — говорил он, — вертится между полюсами, они начинают притягивать к себе любые железные предметы.

Мэлли чрезвычайно удивился. «Это еще надо проверить», — подумал он.

Кто никогда не держал в руках магнита и сам не убедился в его необыкновенном действии, тому рассказ о нем покажется выдумкой. И действительно, в сказках разных народов магнит фигурирует наряду с такими фантастическими вещами, как шапка-невидимка и ковер-самолет.

В арабской сказке о Синдбаде-мореходе рассказывается о высокой горе, стоящей у самого моря. На вид эта гора ничем не отличалась от других. Но, когда корабль приблизился к ней, из него повыдергались все гвозди и он рассыпался!

В сказках Лилипутии тоже упоминалось о таинственной магнитной горе, стоящей где-то на краю света. Но теперь перед Мэлли оказалась настоящая магнитная гора, даже не одна, а две, с обеих сторон якоря. И горы эти стояли не на краю света, а внутри работающей сложной машины.

Нет, это, наверное, шутка Куинбуса Флестрина. Но если это шутка, то зачем он сам предложил взять с собой мешочек с железными опилками? Вот сейчас Мэлли пустит опилки в ход, и все это окажется пустыми россказнями.

Мэлли развязал свой мешочек и подбросил горсть железных опилок. И что же? Пролетая возле полюсов, некоторые мелкие опилки действительно пристали к их поверхности и не упали на пол. Но их было так мало, что Мэлли не придал этому серьезного значения. В конце концов эти несколько опилок могло прибить к полюсам случайным дуновением воздуха. Может быть, такое явление и подало повод для сказки о магнитах?