Выстроенные под ружьём у монумента Петра Великого кадеты Морского корпуса с гордостью стояли и восхищались начавшимся празднеством в честь 100-летия Петербурга.

Затем император Александр I совершил объезд войск, и в 11 часов началось парадное шествие с музыкой и барабанным боем.

В церкви был совершён молебен, перед окончанием которого прозвучал ракетою сигнал и начался пушечный салют как с крепостей, так и с поставленного на воду 100-пушечного военного корабля с установленным на его борту «покойного Государя императора Петра Великого ботом, с которого тоже произведена была пальба из небольших орудий».

Александра I в Зимнем ожидали посланцы петербургского купечества, которые преподнесли ему и его супруге на серебряном с позолотой блюде сделанные ко случаю торжества медали из золота, на которых было изображение Петра Великого, основавшего Петербург, и с «другими знаками и вокруг с надписью: „от благодарного потомства“, с одной, а с другой стороны основания города Санкт-Петербурга в 1703 году положенного с разными знаками и с означением числа счастливого события».

И ещё три дня продолжался праздник и колокольный звон при всех церквях…

– Наконец-то, закончился праздник, – вздохнул Михаил, откинувшись на подушку на своей кровати по утру, уже одетый и готовый к новому дню.

– Любишь спокойную жизнь?! – удивился «забияка», провёл пальцем по пыльной полке с книгами на стене и хихикнул, ткнув тем же пальцем Михаилу в белый ворот.

– А тебе лишь бы нитку в иголку вдеть, тёзка, – огрызнулся Михаил, еле сдерживая себя.

– О, заговорил! – взмахнул руками тот и ещё что хотел высказать, или вдеть очередную «нитку», как вошёл дежурный офицер:

– Проверка!

Все четверо жителей этой комнаты поднялись и встали в ряд. За дежурным вошёл и капитан-поручик Елисей Яковлевич Гамалея. Все знали, кто это, и что он особенно беспощаден к тем, кто в чём-либо повинен, или же выглядит неопрятно.

– Суббота, помним? – удивлённо взглянул на Михаила дежурный, указав взглядом на пятно на воротнике.

– Да, – сглотнул Михаил, понимая уже, что недобрая участь ожидается.

Елисей Яковлевич тоже встал рядом и, видя пятно, покачал недовольно головой… Михаила отвели в дежурную комнату. Там были ещё кадеты, которые в течении недели либо плохо отвечали преподавателям, либо в чём провинились. И счастье было, когда выпускали без розг, лишив лишь вкусной булки, которая была завтраком…

Припомнив непослушание на уроке, полученную записку и неопрятный вид уже с утра, Михаил был одарен розгами, как душа ни противилась… После такого наказания он провёл выходные только в своей комнате за чтением и подготовкой к урокам, сдерживая язык и стараясь не отвечать на насмешки «задиры», который один среди соседей по комнате доставал с расспросами и старался всячески отвлекать, чуть ли не вызывая к драке…

– Вечер уже, хватит, – промямлил Александр, чтобы «задира» утихомирился и стало тихо хотя бы на ночь, когда все уже приготовились ко сну.

– И правда, Мишка, устали уже, – подтвердил Алексей, укладываясь в свою постель.

– Опять хочешь биться? – огрызнулся ему тот Мишка. – Забыл, как при вступлении пришлось мериться силами? Слабак! Один Сашка здесь силён, но и то я ему дать могу так, что…

– Давай, – встал перед ним во весь рост их Сашка и выпятил грудь вперёд. – Я долго терпел! – кивнул он гордо, и рядом с ним встали Алексей и Михаил.

– Трое на одного?! Не боитесь, что мой брат розгами ответит?! – усмехнулся Мишка.

– Много о себе возомнил, – кивнул в ответ Алексей. – А мы долго терпели…

– На что намёк? – недовольно возразил Мишка и кивнул на Михаила.

Тут Михаил сам не выдержал… Завязалась драка, в разгаре которой он налёг с силой на соперника. Он держал его крепко за шею и давил к полу. Примчавшиеся тут же соседи со старшим гардемарином растащили драчунов.

– Прекратить немедля! – воскликнул гардемарин. – Мало розг?! – вопросил он гордо выпрямившегося Михаила и мельком взглянул на всё ещё кашляющего, чуть не задушенного, Мишку.

– Любого, не имеющего честь, не умеющего достойно себя вести, я буду вынужден учить силой, – выдал он, на что и гардемарин, и остальные сверстники вокруг стихли, будто никого вокруг нет.

– Это ответ – достойный взрослого образованного офицера, – кивнул гардемарин, восхитившись Михаилом. – Вас ждёт успех!

– Я не сомневаюсь в этом, господин гардемарин, – снова ответил стойкий Михаил.

На этом все разбрелись снова по комнатам, но перед Михаилом остался довольный и восхищённый им сверстник:

– Помнишь меня ещё?

– Да, Николай Бестужев, – подтвердил Михаил. – Отчества не помню.

– Не стоит. Зовут меня многие Николя. Можно Коля, – снова протянул он ему руку. – Уважаю за твои поступки!

– Хорошо, – пожал ему руку в ответ Михаил.

С тех пор, помня об этой драке, ни один «задира» или «забияка» не приставал к нему, а как только пытался – одного взгляда Михаила хватало, чтобы тот, или те, усмехнувшись себе под нос, просто уходили…

– Что ты, милый, мы гордимся тобой! – говорила довольная матушка, когда Михаил на летнюю вакацию прибыл домой отдыхать от учёбы.

Он сидел на веранде с родителями за распитием чая. Поставив на их круглый столик допитую чашку, Михаил глубоко вздохнул и стал любоваться любимым видом у родной усадьбы… Михаил был уже значительно старше, чем когда впервые покинул дом, чтобы отправиться на учёбу в Морской Кадетский Корпус. А вокруг было всё то же: так же разливались пения птиц, так же цвели луга и журчали реки…

– Нынче отправляемся в гости к нашим Гриневым! – сообщил отец, наливая себе ещё чая из самовара.

– Варенька у них тоже приедет из института! Вот первый раз за эти годы все вместе-то и соберёмся, – радостно сообщала матушка.

– Да?! – с удивлением взглянул Михаил. – И как проходит её учеба там? Что-то Вы мне до сели не рассказывали, будто Варя в институт определена была.

– Какие речи, – улыбнулся отец. – Воочию, повзрослел!

– Так сначала сестру её отправили туда, потом и Вареньку, – рассказывала матушка. – Они так счастливы! Аж прыгали от радости, что в столь райское место определены. Да из Смольного выехать не так и легко! Еле уговорил Игорь Иванович через императрицу нашу, Елисавету Алексеевну, чтобы отпустили ослабевшую здоровьем Вареньку в сопровождении сестры на вакацию домой. Вот, впервые тоже прибудут в родную усадьбу. На две недели только, но уж хоть так.

– Да уж, – усмехнулся Михаил и взглянул на герб над их дверями. – Что нам-то дома не сидится?!

На серебряном поле щита был изображён плывущий военный корабль. Увенчан щит – дворянским шлемом с короной, над которым тянется рука в латах с тремя стрелами. Концы стрел обращены влево… «Вот оно, моё гнездо… Однажды я окажусь на таком военном корабле и буду с честью защищать родные края», – промелькнуло в мыслях Михаила, но от своих мечтаний пришлось пока отвлечься…

Не успел он расслабиться после приезда, как снова пришлось, как бы душа ни была против, садиться в карету и отправляться в путь… «Хорошо, что путь не долог», – вздохнул Михаил, когда экипаж с ним и его родителями уже подъезжал к усадьбе Гриневых.

И снова парадный зал, снова был он с родителями перед Гриневым Игорем Ивановичем и его двумя дочерьми…

Девочки скромно стояли в стороне. У старшей, которая на голову выше сестры, волосы были тёмно-русые и глаза карие. Сёстры не были похожи друг на друга, когда смотришь на них с первого взгляда, но потом замечаешь, что форма губ и носики одни и те же, как и «кошачьи» глазки с пышными тёмными ресницами.

Михаил мельком бросил на них взгляд. Варенька, исподлобья ему улыбнувшись, продолжала смотреть и будто чего ждать, пока старшая сестра терпеливо ждала, как Михаилу показалось, когда эта встреча закончится и сможет заниматься своими любимыми делами.

Объятия, приветствия, восхищённые речи продолжались ещё некоторое время, пока не наступил вечер. Тогда Михаил смог на некоторое время выйти прогуляться в саду: «Наконец-то, побыть одному без рассказов о цели своей учёбы или как она проходит… Да ещё и сидеть слушать этих фарфоровых девиц, как им там расчудесно в институте»…