— Говорят, у тебя везде осведомители!

— Если везде иметь информаторов — денег не хватит!

Пашкевич вновь достает пистолет и направляет его мне в лицо:

— Брось пукалку! Ну, Андрюх, ну ты же серьезный мужик, думаешь, я торгую оружием — а стрелять из него не научился? Кто из автомата Мафусаила прикокнул? А? Брось пугач на землю!

Я делаю, что говорят. Дело приобретает слишком серьезный оборот, так что и вправду — лучше не шутить. Я вынимаю «Стечкина» из кармана, и после, показав Дмитрию — бросаю на землю перед собой.

— Ну так вот — продолжил Пашкевич — мне удалось уйти от всех ловушек, расставленных Сартаковым и его Приятелем потому, что я двигался… за чупакаброй!

— Это как это? — я и удивлен и ошарашен — ты же, как я понимаю — убегаешь от нее?

— Нет. Не только убегаю — но и охочусь за ней. Ее можно убить, хотя это сделать весьма трудно. Я знаю, где она может быть — вдали от людей, от их жилья, от жизни! И если быть там, где она — тебя никто и никогда не найдет.

— То есть, чтобы эта… чупакабра на тебя не напала — достаточно жить, я так понимаю, в городе, где много людей?

— Да. Но рано или поздно — ты же будешь там, где их нет? Да, плюс еще кое-что — моя работа, мой хлеб — это как раз посещение мест вдали от глаз людских — понимаешь?

— Торговля оружием!

— Ага! На кусок хлеба-то иметь надо?

Пашкевич подходит ко мне почти в упор и, подняв «Стечкина», осмотрев его и уважительно присвистнув, кладет к себе в карман:

— Поэтому я и собираюсь от нее избавиться.

Мы стоим с Пашкевичем друг на против друга, слушая вой разыгравшегося ветра, глядя другу другу в глаза.

— Смешно, Андрей, не правда ли? — Пашкевич расслабился и заулыбался, вновь положив свой «Глок» в карман — вот мы с тобой, обычные ребята, а нас стравливают! КГБ-исты, какие-то странные чуваки в нелепых одеяниях…

— В туниках?

— Да, типа того. А чтобы было, если бы не они? Мы бы друг про друга и не слышали бы никогда, не знал бы я, что, вот, есть где-то такой-то парень, Земсков Андрей…

Я согласно покачиваю головой, после чего оборачиваюсь к развороченной могиле — в ней, страшно искореженная, лежит некая конструкция из металлопроката, из современного проката, похожая на большую клетку.

— Вот — говорит Пашкевич, поняв что я разглядываю клетку — ловушка для чупакабры!

— И что? Она сюда попалась? — я в ужасе, потому что если это существо смогло выбраться из такой клетки и, более того, так ее разворотить — то что же это за монстр? Уж точно не то, о чем я читал в книге «Тьмы. Inc.»

— Да. Пашкевич заулыбался — а почему бы и нет? Ведь тут была такая приманка! — он показал на себя пальцем. — А вот туда — Дмитрий показал мне вверх, где под кровлей склепа зияла прямоугольная явно недавно выдолбленная дыра — я вскочил, когда она ко мне приблизилась!

— Так в чем же проблема? — вновь спросил я — если она попалась?

— Да ей голову, понимаешь ли, зафиксировать надо. А одному это сделать невозможно. Я пробовал.

— То есть она уже попадалась в твои клетки?

— Точнее сказать — в эту клетку. После первого раза я ее отремонтировал и установил на другом месте. Ну, то есть уже здесь.

Пашкевич смачно плюет в развороченную могилу:

— Потревожил хороших, небось, людей — и зря!

Мы какое-то время молчим:

— И как же ей голову зафиксировать? — спрашиваю я Пашкевича тогда, лишь бы о чем спросить.

— Как? Кочергой! У меня есть. Но, нужно чтобы охотой занялись хотя бы двое… Один будет держать кочергой голову чупакабры, прижимать, а второй… — Пашкевич осекся.

— А что второй?

— А второй — зачеркнет алмазным сверлом у нее на лбу слово «Жизнь».

Я что-то припоминаю:

— Так это же — голем!

— Ух, молодой человек — говорит Пашкевич, будто я намного его младше — а вы, гляжу, осведомлены!

— Ну так это все знают! И что? Тебе не удалось зачеркнуть слово без посторонней помощи?

— Не-а. Слишком эта тварь дергалась! И голову держать ей, и зачеркивать надпить на лбу — сразу одному не удастся!

— Ну, хорошо, а что было потом?

— Потом она, когда я ее уже обессилел держать — начала биться об клетку, сделала дыру в прутьях — и убежала.

— А ты? Она же должна была на тебя вновь напасть?

— А я, молясь всем святым одел на себя костюмчик — из полиэтилена — и стал для нее невидимым. Она, тварь, понюхала-понюхала вокруг — да и запрыгнула обратно под землю — и ушла.

— Хорошо — продолжаю я — ну а сейчас — ты не в костюмчике? Не боишься?

— Днем — нет, она не нападает. Вот так вот, Андрей. И склеп я разрушил, и могилы осквернил — чтобы использовать стены склепа, и клетку под землю поставить. Когда она на меня выбежала — я запрыгнул под крышу склепа, а когда чупакабра оказалась в ловушке — запрыгнул на клетку, стал стараться ее уничтожить. Но я один! Что делать? Она освободилась из клетки и я надел свой костюм. И так сидел до рассвета. И трясся со страху. Это просто ужасно. Вот такое тебе «возмездие духов»!

Мы какое-то время молчим, а потом, одновременно, будто сговорившись — садимся на кирпичный край снесенной недавно стены, вернее на то, что от нее осталось:

— И знаешь, что я тут подумал? — спросил меня Пашкевич, раскурив сигарету.

— О чем? — я достал свое курево, но вот зажигалка куда-то запропастилась.

— А не поможешь ли ты мне, Андрей? — Пашкевич дает мне прикурить от его сигареты.

— Избавиться от чупакабры?

— Ну да. А я тогда… ах! Была — не была! Сдамся тебе — и поеду с тобой в Москву. Только обещай мне кое-что.

— Что?

— Нет, — сказал Дмитрий несколько игриво — ты сначала обещай.

— Ну… обещаю…

— «Ну! Обещаю!» — Пашкевич передразнил меня — обещай, что когда меня в Москву привезешь, сводишь меня в ресторанчик один, я тебе скажу, какой, и уже после — на Лубянку, к Сартакову!

— Хорошо — отвечаю я — обещаю! Но для начала тогда — давай подумаем, как нам решить твою проблему.

— Два раза в одно место эта сволочь не приходит — начинает рассказывать Дмитрий — я в первый раз, когда ее заловил, в этом убедился. Она выпрыгнула из клетки, убежала. Я клетку починил — и ждал ее после аж целых две недели, а она так и не вернулась.

— То есть — перебиваю я — клетку надо перенести на другое место?

— Да… — Пашкевич тяжело вздыхает — придется. Ну, она у меня сборно-разборная… Так что перетащить мы ее сможем.

— Ну, хорошо — а куда?

— Я думаю — на мою дачу.

— Но там же КГБ сейчас!

— КГБ? А вот ты сходишь, посмотришь. Если их нет — сообщишь мне и я зайду.

Мне в голову приходит мысль, что я бы мог и как-нибудь изловчившись Пашкевича прищучить, схватить-скрутить и доставить в Москву, но после, а Дмитрий умеет к себе располагать людей, я отказываюсь от этой не очень честной затеи. Я решаю поступить именно так, как мы договорились. Смущает только одно — только Пашкевич замолкает, втирая мне про чупакабру — так я тут же начинаю сомневаться — а существует ли она вообще? С другой стороны, с этим мы разберемся. Другой вопрос — насколько скоро?

И еще. Что если чупакабра нападает на Пашкевича, будучи видна одному лишь ему?

Но это мы выясним, как я уже говорил, надеюсь что скоро, а пока Дмитрий предлагает мне помочь ему погрузить конструкции клетки для чупакабры на им сделанные волокуши, которые к моему огромному облегчению тащил за собой большой, старый весь в царапинах на корпусе снегокат.

В течении где-то двух часов разобрав клетку, мы грузим ее, после чего отправляемся к Пашкевичу на дачу, по пути, по моей просьбе, свернув к Старичку, который приютил меня в предыдущую ночь у себя в домике.

Старичок был на месте, мы с ним немного переговорили, после чего я с огромным просто трудом всучил ему немного денег, преодолевая его сопротивление, и мы попрощались. Когда же я стал отдаляться от дома — Старичок, растроганный, догнал меня и всучил пакет с еще теплыми домашними пирожками и пакетом молока — на дорогу.