И теперь, даже если во время перемещения по отсекам Николаю и приходилось случайно встретить Эдуарда, пилот презрительно отворачивал голову в сторону. Вот и сейчас, когда Лорри зашел в центральный пост управления, Бойо всем своим видом пытался показать, как противно ему находиться в компании робота.

— Что замолчал, ржавая консервная банка? Давай, продолжай командовать. Или в твоей программе не учли подобное?

— В меня заложено требование ни в коем случае не раскрывать моего происхождения, — вяло и очень тягуче выдавил из себя Лорри. — Мне очень жаль…

— Жаль?! И ты хочешь сказать, что ты осознаешь понятие этого слова? Издеваешься?! Дергай отсюда, дубина электронная, без тебя разберемся.

— Коля, успокойся, так нельзя, — вдруг подал голос Парнишкин. — Что плохого тебе сделал Лорри? Если бы не он, нас бы уже давно не существовало. Мы с Айсбергом провели анализ того самого пятнышка, которое Эдик заметил. Для того, чтобы выбросить вещество за борт, не раскрывая себя, у него практически не было времени. Ты хотя бы знаешь, что спустя всего пару минут после того, как капсулу выбросили за борт, она уже превратилась в черное ничто?

— Защищаешь? — саркастически усмехнулся Бойо. — Ты еще поцелуйся со своим новым другом. Хотя какой он тебе новый… Ты же все знал с самого начала. И молчал. Интересно, а что еще такого ты знаешь и о чем молчишь? Ты всегда так много болтаешь не по делу, а тут…

— Есть такое понятие: «врачебная тайна».

— Это по отношению к железному болвану? Не рано ли ты его очеловечиваешь?

— Не рано ли ты сам теряешь это самое человеческое лицо? — вдруг повысил голос Парнишкин. — А ты знаешь, что то, что ты называешь своим собственным «Я», это тоже всего лишь биотоки в твоем воспаленном мозгу? Так что, с этой точки зрения, ты тоже недалеко ушел от биоробота. Да, я все знал о Лорри и наблюдал за ним. Может быть, в нем что-то и не так, как у нас, может быть он что-то чувствует иначе, но он действует также, как мы, и работает на команду. И он член нашей команды, черт возьми!

— Шорт побьерри, — передразнил Бойо напарника словами из стародавнего комедийного фильма. — Тогда запиши в члены команды и этот пульт управления, и свой медицинский бокс, да и вообще весь «Ассоциативный»!

— Не надо, — вновь тихо и размеренно вмешался в разговор Лорри. — Бойо прав, я действительно не такой, как вы. Я всего лишь машина. И я не знаю, что требуется делать в сложившейся ситуации. Видимо, это больше вопрос к вам, людям.

— Вот видишь, «он не знает»! И это со всеми-то его гениальными и сверхбыстродействующими мозгами, — пилота явно выворачивало наизнанку от присутствия рядом с ним капитана. — Так топай отсюда.

Казалось, Лорри никак не отреагировал на последние слова. Лишь сделал нечто похожее на небольшой поклон или кивок, постоял еще немного и спокойно вышел из пультовой, даже дверь за собой закрыл.

— И все-таки зря ты так с ним, — вздохнул Парнишкин.

— Ничего, — самодовольно ответил Бойо. — Пусть эта возомнившая себя невесть кем погань знает сое место. А ты тоже хорош, мог бы и раньше намекнуть…

Пилот просто выпускал пар. Ведь где-то там, в глубине души, задвигаемая на самые задворки, в нем брезжила мысль о том, что он в корне не прав. Но эта мысль намеренно глушилась им как крамольная. Бойо просто злился. Злился на свою беспомощность в отношении Лорри, злился, потому что считал, что во всей этой истории его опять и в который раз выставили лохом, злился, потому что, как и капитан, не знал, что делать дальше.

Все сделано правильно. И те, кто отправляли в полет «Ассоциативный», были правы на сто и даже на двести процентов. Ведь это когда-то, на заре космонавтики каждый полет человека за пределы атмосферы Земли воспринимался как нечто эпохальное. Со временем об этом начали говорить все меньше, а сейчас слова «Слетаем на Луну, Марс» воспринимаются не более значимо, чем «А не посидеть ли нам вечерком в кафе?»

Технический прогресс открыл для человечества новые горизонты. Разработка создаваемых машин достигла небывалого уровня. И вот уже люди начали потихоньку становиться заложниками своих собственных механизмов. И теперь уже не только человек управляет машиной, но и машина управляет человеком, иногда подсказывая, а зачастую предугадывая его действия. И называется это: «система ухода от человеческого фактора». Система, созданная для того, чтобы опьяненный от вседозволенности оператор не смог «перейти черту». Система, в которой сам человек признает, что основная опасность исходит именно от него, а не от механизма.

Конечно, случаются аварии. Но и тут большинство из них имеет под собой все тот же пресловутый «человеческий фактор». Просто человеку присуще забывать об опасности, в особенности, когда она длительное время отсутствует. А недооцененная угроза опасна вдвойне. Бойо с болью в душе вспоминал, как в самом начале полета среди экипажа уже начала развиваться анархия. И как только благодаря активным действиям Лорри это было пресечено.

Да, Бойо осознавал все это. Что на данном этапе развития техники человечество стало просто заложником своего же технического прогресса. Он понимал также, что не только он управляет «Ассоциативным», но и корабль ежесекундно проверяет все его действия, не давая возможности совершить ошибку. И что подобный контроль никогда не воспринимался им как нечто противоречащее главенству человека над созданной им машиной. Потому что изначально все эти функции в механизм заложены людьми. Но ведь и Лорри назначен капитаном судна не каким-нибудь там роботом…

— Колька, смотри! — окрик Парнишкина заставил блуждавшего в мыслях Бойо вернуться на пост управления.

— Не понял…

В воздухе, между пультом пилота и экранами внешнего обзора, возникло небольшое округлое похожее на шаровую молнию фиолетовое пятнышко. Быстро увеличиваясь в размерах, оно достигло мониторов, ушло за них, пошло дальше, поглотив под собой и Парнишкина, и Бойо. Вся пультовая разом приобрела темноватый цвет.

— Какого хрена?!

Кроме небольшого затемнения в отсеке сидящие на вахте не почувствовали ничего. Но, судя по всему, пятно продолжало расширяться пока не накрыло собой весь корабль. Внутреннее радио наполнилось множеством удивленных возгласов.

Так продолжалось минут пять. За это время экипаж успел собраться на посту управления, а пятно вновь сжалось до небольшой точки, зависшей рядом с мониторами.

— Внимание, — раздавшийся голос навалился на собравшихся одновременно со всех сторон. — Вам разрешена посадка на планете Терра-два системы Гелиос-бета в районе станции карантинного контроля. Повторяю, — лишенный пола механический голос повторил это сообщение еще пару раз, затем фиолетовая точка начала медленно гаснуть и пропала.

На центральном посту стало тихо, как никогда не бывало.

— И где мы таки сможем найти эту самую Терра-два, чтобы нанести туда свой визит вежливости? — решился нарушить всеобщее молчание Айсберг. — Я уже не говорю о карантинном контроле, который вряд ли подсвечен на этой планете новогодними гирляндами.

— Они оставили нам свои координаты, — изумленный Парнишкин указал на навигационный дисплей, высветивший данные требуемой звезды и даже параметры перехода до нее.

Более того, все эти данные были уже введены в основной бортовой компьютер и для начала обрабатывания программы требовалось лишь подтвердить свое согласие.

— Я бы сказал, что мы имеем уж слишком настойчивое предложение, — усмехнулся Айсберг. — Таки что будем делать? Что на это скажет главный мозг нашей команды? — он повернулся к Лорри. Но Лорри молчал. — У тебя что, мозги заклинило, или наоборот, закипели? Знаю, некоторые из нас относятся к тебе, скажем так… несколько настороженно, но это же не повод отказываться от возложенной на тебя руководящей миссии.

— Данное решение может быть принято только единогласным решением всех членов экипажа, — судя по тому, что губы Лорри во время произнесения им фразы не двигались, его мозг действительно испытывал значительную перегрузку. Видеть подобное было немного неприятно. — До точки перехода трое суток, прошу всех тщательно все обдумать. Есть риск, что это очередная ловушка, как с пыльной планетой.