В структуре же по необходимости должен быть заложен и ответ организма на неблагоприятную динамику ситуации, когда приближается граница пространства экзистентности и надо как-то на это приближение реагировать, иначе конец. Организмы только потому и продолжают существовать, что умудряются каким-то образом не допустить приближения этой границы, возвращая ситуацию вовнутрь пространства экзистентности посредством соответствующих реакций. Реакция адекватна, если она помогает выжить. Например, адекватными реакциями на холод может быть включение нагревателя, энергичные движения или, еще лучше, стакан глинтвейна. Все эти реакции будут адекватными. Точно так же, например, адекватной реакцией на недопустимый рост потерь от брака из-за плохой работы оборудования могут стать замена оборудования, его капитальный ремонт, изменение технологии или переход на другой материал, а неадекватной – проведение общего собрания о необходимости обеспечения высокого качества и снижения потерь от брака.

Итак, организмы продолжают существовать на фоне непрерывных изменений внешних и внутренних условий благодаря своей способности своевременно и адекватно реагировать на приближение к границе пространства экзистентности. Но что значит своевременно? Давайте пойдем от обратного. Может ли быть слишком поздно – когда спохватились, что уровень запасов опустился ниже критической отметки, уже невозможно их вовремя пополнить, и остановка производства оказалась неизбежной? Или может быть слишком рано – скажем, увеличившееся число заказов на этой неделе по сравнению с предыдущей еще ни о чем не говорит, поскольку вписывается в обычные колебания спроса и не требует никакой специальной реакции типа увеличения производственных мощностей. Но если в принципе может быть слишком рано и может быть слишком поздно, значит, должно же быть где-то и в самый раз? Когда уже не рано, но еще не поздно начинать реагировать? Это и есть граница так называемой зоны комфорта, которая представляет собой некоторую часть пространства экзистентности. В пределах этой зоны изменение ситуации, характеризующейся некоторым набором параметров организма и среды, не требует от организма никакой специальной реакции. Если сегодня в отделе будут работать не пять человек, а только четыре, – ничего страшного, вчетвером справятся. То, что посетителей в салоне вчера почти не было, не означает, что его пора закрывать, – не завтра, так послезавтра посетители появятся. Уволятся три-четыре подсобника – мы этого даже не заметим. Изменение температуры в помещении в пределах 19–21º не требует особого внимания – никому от этого не холодно и не жарко. И так далее.

В пределах зоны комфорта необходимый баланс со средой поддерживается за счет механизмов так называемого гомеостатического регулирования. Нам теплее – мы больше потеем. Заканчивается бумага для принтеров – покупается новая. Недостаток платежных средств в пределах предоставленного овердрафта автоматически кредитуется банком. Не вышла на работу Машенька – в приемной посидит Леночка. Механизмы гомеостатического регулирования как бы встроены в структуру (отработанные процедуры) и до определенных пределов обеспечивают необходимое динамическое равновесие. За этими пределами состояние комфорта сменяется состоянием дискомфорта – нам холодно или жарко, или не хватает людей, или некуда девать отходы, или банк закрыл овердрафт и так далее.

Зона дискомфорта заполняет собой все остающееся от зоны комфорта пространство экзистентности. В этой зоне уже нельзя расслабиться, надо как-то реагировать на ухудшающуюся ситуацию. И реагировать адекватно, а это значит действовать таким образом, чтобы отклонение, вызывающее дискомфорт, было устранено и организм вернулся в зону комфорта. У организма появляется мотивация – внутреннее напряжение, требующее разрешения в определенных действиях. Эта мотивация никогда не бывает «вообще», она всегда очень конкретна – если мы хотим пить, то совсем не обязательно хотим при этом и есть. Мы готовы прилагать усилия, чтобы получить недостающее нам оборудование, но и палец о палец не ударим ради приобретения новых складских помещений, ибо имеющихся вполне хватит. Именно зона дискомфорта (актуального или воображаемого) является ареной, на которой разыгрывается увлекательный спектакль поведения как отдельных субъектов, так и организаций как целостных образований.

^{Рис. 2. Пространство экзистентности = зона комфорта + зона дискомфорта}

Строго говоря, в зоне комфорта организмы себя никак не ведут – они спят или смотрят в окошко, разве что уж очень надоест там находиться или одолеет «адреналиновый голод», впрочем, это будет уже дискомфорт. Основные типы поведения в зоне дискомфорта зависят от уровня развития и содержания памяти, от знания о мире, имеющейся информации и доступных вариантов действий для возвращения в зону комфорта. Но начнем по порядку…

Предположим, что некоторый простейший организм, какая-нибудь одноклеточная инфузория, памяти вовсе не имеет, а все, что имеет, – это только способность отличить состояние комфорта от состояния дискомфорта. Если, оказавшись в зоне дискомфорта, она ничего не предпринимает, чтобы вернуться в зону комфорта, – велик риск, что те же обстоятельства, которые вывели ее из зоны комфорта, доведут и до границы пространства экзистентности – а тогда будет плохо, существование закончится и соответствующая модель безответственного поведения исчезнет вместе со своим носителем. Такое пассивное поведение явно бесперспективно. В зоне дискомфорта даже инфузория должна что-то делать. Но что делать, если нет мозгов? Когда ничегонеделание наверняка приведет к гибели, делание хоть чего-нибудь все-таки дает шанс ненароком вернуться в зону комфорта. Поэтому инфузория-туфелька, например, оказавшись без света, уже не может находиться в состоянии покоя (блаженного роста и деления), а приходит в состояние беспокойства, начинает дергаться, двигаться туда-сюда. Эти случайно выбираемые движения будут продолжаться, пока инфузория не погибнет или не обнаружит вдруг более освещенное место – тогда следующее движение уже будет в том же направлении, дискомфорт-то уменьшается, комфорт приближается, и – ура! – жизнь спасена! А как себя будет вести эта гипотетическая инфузория, оказавшись спустя некоторое время в точно такой же ситуации? Абсолютно так же. Она снова будет суетиться, осуществляя случайный поиск, направляемый ощущением комфорта. И если опять повезет, она снова окажется в зоне комфорта, но уже другим путем. Такой тип поведения называется случайно-поисковым, и осуществляют его, конечно, не только инфузории, а все организмы в ситуациях, когда дискомфорт налицо и все возможные направления движения изначально равноценны, потому что ни об одном из них нет никакой информации. Когда мы не знаем, что делать в ситуации нарастающего дискомфорта, начинаем дергаться, суетиться, искать… В ходе поиска может выясниться, какие действия более перспективны, они и повторяются.

Совсем иное дело, если организм обладает памятью и, оказавшись в той же самой ситуации, где уже находился однажды, может эту ситуацию узнать и вспомнить путь, которым в прошлый раз удалось вернуться в зону комфорта. Теперь уже не все возможные направления движения равноценны – одно из них явно имеет преимущество, поскольку точно может привести к выживанию. Неудивительно, что именно эта модель поведения, найденная случайно и при первом апробировании оказавшаяся достаточно хорошей, чтобы вернуть организм в зону комфорта, будет выбрана в следующий раз, и еще в следующий раз, и еще – до тех пор, пока она работает, и даже после того. Такое поведение мы называем стереотипным. А множество знакомых организму ситуаций в зоне дискомфорта, для которых у него есть найденный опытным путем ответ, образует зону стереотипных реакций. Чем больше опыта – тем шире эта зона.