Бруми-ло молча кивает.

— Возьми, — говорит Молиндайнар, протягивая Маре сухую веточку. — Это чабрец, он придаёт храбрости.

Мара вдыхает сладкий аромат и вдруг вспоминает что-то. Она открывает маленький внутренний кармашек рюкзака, достаёт оттуда веточку маминого розмарина и соединяет с чабрецом.

— Храбрость и ясность мысли, — говорит она Молиндайнар.

Бруми-ло крепко стискивает Марину руку. Её зелёные глаза полны слёз.

— Ты неправильно говорила, что Мара означает «горечь». По-моему, Мара означает упорство и надежду, которая никогда не умирает.

— Надежда… — Мара улыбается. Так называлась их деревушка на Винге. Она сжимает Бруми-ло в объятиях. — Я найду его, Бруми-ло. Я не вернусь, пока не найду его.

Бруми-ло кивает в ответ, с трудом сдерживая рыдания.

— Я поверила в тебя с первого же дня. Но подожди. — Она быстро забирается в своё гнездо и тут же спускается обратно с пачкой покоробившихся от воды бумажных листов, исписанных неуклюжим почерком. С одного края листы накрепко сшиты между собой жёсткой травой. — Возьми. Это его стихи.

— Я не могу, — возражает Мара. — Горбалс хотел, чтобы они были у тебя.

Но Бруми-ло упорно суёт странички ей в руки.

— Горбалс всегда говорил, что стихи принадлежат тому, кому они нужны и кто их хочет. Ты что, не хочешь взять его стихи? Может быть, они тебе пригодятся — она испуганно указывает на башни Нью-Мунго. — Там.

Закусив губу, Мара берёт самодельную книжку и аккуратно убирает её во внутренний карман рюкзака.

— Будь готова ко всему, что может случиться, — предупреждает Айброкс.

И вот теперь ей действительно пора уходить, а не то она не выдержит и разрыдается. Но сначала надо попрощаться с Кэндлриггс. Мара идёт к дубу. Из Большого гнезда на неё смотрят мудрые глаза старой совы.

— Ты можешь погибнуть, Мара Бэлл, — тихо говорит Кэндлриггс.

— Я знаю. — Мара смотрит ей прямо в глаза. — Но, Кэндлриггс, я уже хотела умереть, когда была в лодочном лагере и когда узнала о гибели своей семьи и о смерти подруги. Так же, как вы, когда вас выгнали из Нового Мира. Я пробовала умереть, но у меня не получилось. Хотя, если бы не Винг, я, может, была бы уже мертва. Это я виновата в том, что схватили Горбалса, значит, я должна его вернуть. И для того, чтобы найти новый дом в этом мире, тоже необходимо рискнуть. Кроме того, я поняла, что мне снова есть для чего жить — и ради этого я готова рисковать своей жизнью. А ещё… — Мара на мгновение умолкает, сглатывает слёзы. — Я должна сделать это ради своей семьи. Ведь иначе получится, что они погибли зря.

Кэндлриггс медленно кивает.

— Что ж, я скажу тебе то, что знаю. Человека можно предать словом или действием. А можно — молчанием или бездействием. И предав одного-единственного человека, можно предать весь мир. За свою жизнь я видела почти тридцать тысяч Восходов — это более восьмидесяти лет по старым меркам, — и это самое важное из того, что я поняла. И я думаю, что стоит рискнуть всем ради спасения жизни другого человека. А ещё я знаю вот что: будущее зависит не от нашего ума, но от нашего сердца. И, кстати, Мара, неужели ты до сих пор не веришь, что всё, что происходит, — часть Предсказания?

— Ну, может быть… я не знаю, то есть, не уверена… И правда не знаю! — смущённо лопочет Мара.

— Что ты чирикаешь будто воробей? — говорит Кэндлриггс, и в её голосе Маре чудится улыбка. — Скажи, что ты действительно думаешь.

— Ну, — задумчиво отвечает Мара, — может, мне и вправду было суждено сделать это. Кто знает? Я только не верю, что будущее заранее начертано на камне. Потому что сбывается только то, к чему ты сам стремишься. Я хочу сделать это, потому что я — единственная, кто может сделать это. Я просто чувствую, что должна, и надписи на камне тут ни при чём. Для меня они ничего не значат.

Но тут Мара вспоминает кое-что ещё. Она рассказывает Кэндлриггс про смазанную и наполовину размытую фразу про атапасков, которую она прочитала на обрывке выловленной из воды страницы. Ещё там говорилось про ответные дары, которые положено подносить в благодарность за полученный подарок. Так пусть это будет её ответным даром за то, что сделали для неё Винг и древогнёзды.

— А ещё, — тут в её чёрных глазах вспыхивает озорной огонёк, — может быть, я просто хочу побывать в небесном городе и всё увидеть собственными глазами.

Кэндлриггс смеётся, и совиные глаза на мгновение пропадают из виду — она откинулась на стенку гнезда.

— Ну что ж, до свидания, Мара Бэлл, — мягко говорит старуха. — Постарайся сделать то, что никогда не удавалось мне; сохраняй голову холодной, а сердце — горячим.

Мара поднимает руку с веточками чабреца и розмарина и, растерев их между пальцами, вдыхает аромат. 

— Храбрость и ясная голова, — провозглашает она слегка дрожащим голосом. — Кэндлриггс, — произносит она неуверенно. У неё есть один вопрос, который она всё никак не решалась задать. — А какое было ваше настоящее имя?

Шёпот старухи едва различим среди шороха листьев.

— Лили.

Мара вспоминает белые лилии, которые росли у мамы в саду.

— Какое красивое имя!

— Давным-давно я тоже была красива, — шепчет старуха.

— До свидания, Лили, — так же шёпотом отвечает ей Мара.

Она бежит по тёмному склону, вниз с Голубиного Холма мимо старых яблонь, которые светятся от облепивших их светляков. Потом она прыгает на плот и гребёт в ночь.

Ночь — это лисье время.

Самое подходящее время, чтобы подкрасться к тому, что было до начала Нового Мира. Время подглядывать и вынюхивать, время шнырять по старым заброшенным системам примитивного киберпространства, которое когда-то называлось Сетью и которое никогда не посещают обитатели небесных городов. Время исследовать древние покинутые норы и узкие лазы; иногда, если очень повезёт, Лис находит там драгоценные крупицы прошлого — всеми позабытые, но уцелевшие и никем не тронутые. Такие места ещё есть, но обнаружить их можно только с помощью острого лисьего нюха. Эти места населены погибшими, давно исчезнувшими вещами и событиями. Туда-то и ходит Лис по ночам.

Этот Лис — странное создание. Он относится к редкой породе деятельных мечтателей. Весь день он работает ноо-охотником; рассекает киберпространство в поисках свежих идей, новых слов в науке и технике, — любой информации, которая годится для работы над проектом «Звездный Ковчег». Быть может, когда-нибудь с помощью этого проекта Новый Мир перенесётся в космос, в звёздные города. Но это дневная работа Лиса, его будни, незаметно пролетающие в ожидании ночи, когда можно будет начать поиски настоящего сокровища — забытого и утраченного прошлого.

Лису хочется многого. Иногда, отвлёкшись от кибербеготни рабочего дня, он мечтает о невозможном. Это не так-то просто: ведь нужно не только знать, как мечтать, но ещё и знать, о чём мечтать. Только научившись и тому, и другому, начинаешь верить в собственные мечты — даже если они неосуществимы.

Он житель Нью-Мунго и единственный сын своих родителей — оба работают киберинженерами, занимают высокие должности и очень редко бывают дома. Члены его семьи входят в высший круг небесного общества; они из тех людей, что управляют всеми городами Нового Мира. Умный и блестяще образованный, но одинокий и вечно предоставленный самому себе, Лис уже в десятилетнем возрасте понял, что большинство окружающих его людей задействуют лишь крошечную частицу своего всемогущего мозга, а, значит, что-то в их жизни — в жизни всего Нового Мира — идёт не так, как следует. Он давно уже не верит этому миру; он верит лишь тому, что узнаёт среди обломков древней Сети.