Марго надевает бронежилет, проверяет оружие, а затем мы выходим через черный вход. Ледяной ветер ударяет в лицо, глаза начинают слезиться. Мокрый снег падает с неба, путается в волосах и затрудняет видимость. Меня пробирает до костей, зубы начинают стучать. Я сразу же жалею о том, что не осталась внутри.

- Никогда не думала, что Безлицые тоже подвергают свою жизни риску и принимают участие в рейдах или стоят в обороне, - говорю я, пока мы обходим угол, направляясь к комиссарам, сдерживающим толпу разгневанных рабочих.

Марго, как всегда, идет впереди. Не вижу выражения ее лица, но могу представить.

- Никто нас не знает в лицо, поэтому проще следить за всем, что происходит. Нельзя полностью полагаться на людей, которые на тебя работают. Они делают это только из-за денег, а значит, их в любой момент могут перекупить враги, - ее плечи напрягаются, но голос звучит очень сдержанно, скорее всего, она пытается совладать с собой.

Мне не нравится ее отношение ко мне, из-за ее недоверия я не приближаюсь к собственной цели ни на шаг. Какой бы сильной не была моя ненависть к ней или моей биологической матери, я должна быть сильнее, умнее и хитрее их вместе взятых.

Я прибавляю шаг и сравниваюсь с Марго.

- Ты имеешь в виду Мятежников? Среди тех, кто служит у нас, могут быть шпионы?

- Теоретически это возможно, - кивает девушка.

- А что показывает практика?

- У шпионов, которые были здесь до твоего приезда, низкий болевой порок.

Я замолкаю, больше не задаю вопросов по тому, как в случае, если меня увлекут в измене, мне придется пройти девять кругов ада. Остаться наедине с Марго, - а я не сомневаюсь, что пытать меня будет именно она, - перспектива не из приятных. Более того, я предпочитаю молчать, когда мы приближаемся к комиссарам, среди которых выделяются две фигуры в военной форме.

Алекс и Дмитрий разговаривают на повышенных тонах. Их голоса сливаются с криками толпы, но, несмотря на то, что не слышно их разговора, напряжение в воздухе не ускользает из-под моего внимания. Как только мы подходим достаточно близко, они успокаиваются. Алекс сверлит взглядом Дмитрия, в то время как Дмитрий сжимает руки в кулаки. Я заметила, что между ними было неладно еще два года назад, но, похоже, что сейчас их взаимная неприязнь только возросла. Я должна радоваться, что Безлицые ссорятся и не доверяют друг другу, это делает их слабее, но по какой-то причине, глядя на раздраженного Дмитрия, сама начинаю злиться. На Алекса.

Марго, похоже, это совсем не волнует. Девушка подходит к своему молодому человеку и, привстав на носочки, поворачивает его лицом к себе, а затем целует. Я предпочитаю не смотреть, как губы парня, в которого я когда-то была влюблена, накрывают губы убийцы моей сестры.

Дмитрий, кинув в сторону влюбленных многозначительный взгляд, открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем, передумав, закрывает его.

- Евгения, - он обращает внимание на меня, Дмитрий так сильно раздражен, что его глаза метают молнии, - не могла бы ты помочь мне?

Мы отворачиваемся от парочки и отходим подальше, чтобы они не смогли нас услышать. Дмитрий меня за плечи, оказывая поддержку, в которой я так сильно нуждаюсь, находясь в компании Марго и Алекса.

- Что случилось?

- Мы говорили о тебе.

Эта новость приводит меня в недоумение. Я широко распахиваю глаза.

- Если Алекс волнуется за его отношения с Марго, то напрасно, - говорю я, скрещивая руки на груди.

Невольно отвожу взгляд от Дмитрия и смотрю на Безлицых. Марго качает головой, пока Алекс ей о чем-то говорит.

- Думаю, ты его в этом смысле не интересуешь, - ухмыляется Дмитрий. - Он просил, чтобы я поговорил с Элеонорой. Эта парочка, - Безлицый кивает в сторону Марго и Алекса, - хочет отправить тебя куда-нибудь подальше от Столицы. Они ждали, что я поддержу их.

Я опускаю глаза на свои ботинки.

- Тебе не доверяют, - сдавленно произносит Дмитрий.

Он поднимает руку и касается моего подбородка, заставляя меня посмотреть в его карие глаза.

- В какой-то степени я согласен с ними, - Безлицый делает паузу, которая дает мне понять, что внутри него происходит маленькая борьба, он хочет что-то сказать, но не может решить, стоит ли, - я тоже тебе не верю, но это не значит, что я откажусь от моего единственного слушателя.

Его слова придают мне сил, я собираюсь поблагодарить его за доброту, с которой он ко мне относится, но прежде чем успеваю произнести хоть слово, крики прерывают мою попытку высказаться. Комиссары разбегаются в разные стороны, размахивая руками и вопя что-то невнятное, как раз в этот момент раздается оглушительный взрыв.

Дым очерняет и без того серое небо, время будто останавливается. Одни люди разбегаются в стороны, другие набрасываются на комиссаров, но все это отходит на второй план, поскольку происходящее кажется нереальным. Я практически ничего не слышу, лишь отголоски раздающихся криков боли и звуков взрыва. Чувствую только головокружение, тяжесть во всем теле и куски гравия под ладонями. Пытаюсь подняться, но спотыкаюсь о собственные ноги. Каждое движение отдается болью в груди.

- Держись, - кто-то кричит мне на ухо, но до меня доходит лишь шепот.

Сильные руки обвивают меня за талию и тянут вверх. Я не могу вздохнуть. Дмитрий поднимает меня на ноги и притягивает к себе.

- Идти сможешь? - я киваю не в силах выдавить из себя хоть слово. Мне с трудом удается держаться в вертикальном положении.

Похоже, никто не замечает нас в царящем хаосе. Дмитрий прихрамывает, я опускаю глаза вниз и замечаю кровь. Он ловит мой взгляд и губами произносит:

- Все в порядке, - несмотря на то, что из-за визга и свиста пуль я не слышу слов, уверена, что его голос дрожит.

Мы двигаемся медленно. Дмитрий поддерживает меня за плечи, сделав несколько глубоких вздохов, я восстанавливаю контроль над собственным телом. Голова перестает кружиться, слух приходит в порядок. Если кто-то из нас и нуждается в помощи, так это Дмитрий. Я оглядываюсь и вижу дорожку крови, что тянется за нами. Знаю, что Безлицему очень больно, но Дмитрий этого не показывает. Его выдает мертвенно бледное лицо и тяжелое дыхание.

Одной рукой я поддерживаю его за талию, а другой беру под руку. Мы двигаемся к зданию, не оглядываясь назад. Мне хватает звуков выстрелов, взрывов гранат и предсмертных криков. Военные покончат с этим, главное, чтобы комиссары смогли продержаться до их приезда. Это хорошо спланированное восстание, а не забастовка. Я хочу положить конец Совету, но сегодняшний мятеж не сможет этого сделать, по той простой причине, как отсутствие Безлицых. Каждый член Совета прибывает в той резервации, за которую несет ответственность, а умирать, как одна из них, я не намерена.

Мы огибаем угол, где крики уже не такие громкие, а дорога свободна от обезумевших протестантов.

- Я вроде как пытался выглядеть героем, - ухмыляется Дмитрий.

Его дыхание становится тяжелее, он с трудом стоит на ногах.

- Ты ранен, не время для этого, - отвечаю я.

Дмитрий облокачивается о стену здания и закрывает глаза.

- Ещё немного, - говорю ему я.

Я смотрю на его лицо, даже в копоти, грязи и крови оно остается привлекательным. Безлицый делает глубокий вдох и распахивает глаза.

- Хватит меня рассматривать, - предъявляет он.

Я беру его под руку и помогаю восстановить равновесие. Ему тяжело передвигаться, кажется, с Безлицым прежде такого не случалось, и, судя по количеству потерянной крови и его сдержанностью, у Дмитрия высокий болевой порок.

- Беги, - Безлицый отпускает мою руку, доставая пистолет из кобуры.

Я не сразу понимаю, что происходит, но затем поднимаю глаза на Дмитрия. Он смотрит куда-то вперёд. Его взгляд напряжен и сосредоточен. Обычно люди так смотрят на соперника - с готовностью и неприязнью.

- Беги внутрь.

Я поворачиваю голову в ту сторону, куда направляет пистолет Безлицый, и вижу Мятежника. Того, кому помогла сбежать. Он весь измазан в грязи и крови, как и в прошлый раз. Думаю, именно поэтому я его и узнаю. Молодой человек держит оружие в руке. Он собирается стрелять.