Сегодня приходилось выбирать меньшее из двух зол.

Квинн смотрела на себя в зеркало. Птолемей передал ей красное платье и туфли на шпильках и предложил выбор: либо она их надевает, либо он отрывает голову одному из офисных сотрудников. Как и зачастую в её жизни в последнее время, выбора как такового не было.

Сейчас её отражение в зеркале выглядело карикатурой на неё саму. Бледная, со стильно уложенными волосами и профессиональным макияжем. Заслуга визажистов. Квинн даже не умела наносить подводку для глаз, не говоря уже обо всём остальном. Одна чересчур усердная женщина даже пыталась надушить её, но выражение лица Квинн остановило её на полпути.

Окружающие утверждали, что она выглядит, как маленькая фарфоровая куколка. Будто это хорошо. Разве не знают, что фарфор хрупкий и легко бьётся?

Дверь тихо открылась, и в дамскую комнату вошел Птолемей. Квинн не стала утруждаться и изображать удивление. Она уже поняла, что этот тип помешан на жёстком контроле.

– Под всем этим мусором и грязью ты прекрасна, как я и предполагал, – сказал он, и ей вдруг отчаянно захотелось вернуть свои пистолеты.

– Ты агрессивный кусок дерьма, который надо пристрелить как бешеную собаку, – сладко улыбнулась Квинн. – Кто ты, и ради чего все это?

– Я пока не собираюсь делиться с тобой всеми своими планами. Я не какой-то там злодей из комиксов, желающий произвести впечатление, – ответил он, подходя ближе.

Квинн чуть не задохнулась от тошнотворного запаха зла. И от неясных эмоций, которые больше никто не сможет воспринять.

– Что ты такое? Единственное, что приходит на ум – демон, но не чистокровный. Может, фэйри Темного Двора?

Он усмехнулся.

– Будто я стал бы с ними связываться. Нет, моя дорогая будущая королева, ты никогда ещё не встречала никого, подобного мне. Скорее всего, ты часто сталкивалась с такими, как моя дорогая покойная мать, а вот мой отец – единственный в своем роде. – Птолемей поклонился и указал на дверь. – Ну что, пойдём? Нам предстоит пресс-конференция.

Квинн направилась к двери и, обхватив себя за плечи, приготовилась к нападению сзади, но злодей всего лишь понюхал её волосы, когда она прошла мимо. Квинн не смогла сдержать дрожь отвращения, а он расхохотался. Его смех был насыщенным и глубоким, обволакивал, захватывал и на вкус ощущался как жгучая кислота. Квинн подавила рвотный позыв. Нельзя показывать слабость.

В конце зала мужчина в наушниках проводил их в другую большую комнату, которую подготовили для пресс-конференции. Квинн никогда прежде не видела в одном месте столько огромных камер, больших квадратных световых коробов на столбах, кучи проводов и электрической аппаратуры. Квинн сразу определила, что двое мужчин, стоявших в конце зала рядом с трибуной, – вампиры, а тип, топтавшийся метрах в трёх от них, – человек. Толпы людей с пропусками «пресса» на шее сновали повсюду, у Квинн пальцы чесались от желания сжать кинжалы.

Она сделала маленький шажок в сторону двери, но Птолемей схватил её за руку. Он медленно издевательски покачал головой, а она вырвала руку и постаралась сдержаться. Какую бы тёмную магию он ни использовал, ощущение усиливалось во сто крат, стоило Птолемею коснуться Квинн даже через рукав платья. Она боялась, что при прямом контакте кожи с кожей и вовсе сойдет с ума.

– Все вон отсюда, кроме тех, без кого не обойтись, – сказал Птолемей, не повышая голоса.

Толпа мгновенно рассеялась, осталось лишь несколько людей, так как большинство в комнате из кожи вон лезли, лишь бы выбраться оттуда. Теперь, получив возможность получше рассмотреть мужчин у помоста, Квинн поняла, что её так беспокоит. Один из них был первым вампиром, занявшим пост мэра Нью-Йорка, а другой – первым вампиром - генеральным секретарём ООН. Мужчина, мелькавший в стороне, был ей не знаком.

– Каков план? – спросила Квинн, уверенная, что Птолемей не скажет ей ни слова, но не желая покорно принимать участие в его спектакле.

– Либо генеральный секретарь официально признает меня королём Атлантиды здесь и сейчас, либо я убью его в прямом эфире международного телевидения, – ответил тот, как ни в чем не бывало, будто обсуждал, что бы съесть на обед.

Квинн потянулась было за пистолетом, но вспомнила, что оружия нет. Птолемей потащил её на передний план комнаты. Квинн едва сдерживала позывы желудка.

– Определенно мы с твоей магией не совместимы, – сказала она, делая неглубокие вдохи. – Почему же ты думаешь, будто я позволю тебе приблизиться ко мне настолько, чтобы … чтобы …

– Чтобы ты понесла от меня ребенка? – Он склонился ближе и прошептал: – У тебя нет выбора. Никто не говорил о том, что ты должна быть в сознании во время зачатия. –Воспользовавшись шоковым состоянием Квинн, Птолемей выставил её перед камерами: – Это моя невеста, Квинн Доусон, единственный человек, достойный быть королевой Атлантиды, – сказал он, улыбаясь многонациональной публике. – Сегодня утром мы встречаемся с Генеральным секретарем Филберсоном, чтобы получить подтверждение нашего суверенитета.

Генеральный секретарь был сделан из более прочного материала, чем она сама, посчитала Квинн, либо совсем не чувствовал извращенную магию Птолемея, потому что выступил вперед, не показывая и намёка на страх и отвращение.

– Поскольку секрет раскрыт, мы признаем существование Атлантиды и то, что она готовилась подняться со дна океана и вернуться в мировое сообщество. Однако уже более года я веду дела с Верховным принцем Конланом. Этот тип – самозванец, и ООН не признает и не поддерживает его.

Мэр попятился от Филберсона, явно ожидая худшего. Долго ждать не пришлось. Птолемей протянул руку, превратившуюся в звериную лапу, и полоснул Филберсона по лицу. А затем, прежде чем Генеральный секретарь упал на пол, сильным ударом проломил ему голову.

Квинн ахнула, когда эмоции несчастного резко перескочили со спокойной решимости на боль, гнев и ужас, а потом быстро закрыла ментальный щит. По предыдущему опыту она знала, что если прочувствует все его эмоции во время наступления смерти, то потеряет сознание, а в таком случае может погибнуть.

– Печально, – спокойно констатировал Птолемей, вытерев окровавленную руку о платье Квинн.

Мятежница мысленно поклялась медленно убить ублюдка. Она хотела, чтобы он страдал за то, что сделал с Филберсоном. За то, что сделал с ней.

Птолемей махнул мэру всё ещё измазанной кровью рукой.

– Вы что-то хотели сказать?

Тот перешагнул через стонущего Генерального секретаря и оказался перед камерами.

– Да, мы согласны, – поспешно ответил он. – Город Нью-Йорк признает вас королем Атлантиды. Без проблем. Совершенно без проблем.

– А вы? – Птолемей снова махнул рукой, на этот раз мужчине, который по-прежнему прятался в стороне, в дюжине шагов от них.

Квинн не знала, кто это, но выглядел он знакомо. Мужчина медленно приблизился к трибуне, осторожно обошел умирающего вампира и повернулся к камерам:

– Я признаю вас королём Атлантиды или любого другого проклятого континента, каким захотите управлять. У меня есть семья и внуки, я не хочу умирать. И это будет мой последний официальный указ на посту губернатора Нью-Йорка.

Губернатор развернулся и вышел из длинного конференц-зала. Его никто не остановил. Квинн посмотрела на Птолемея, удивленная, что ублюдок позволил чиновнику уйти, но он шокировал её, рассмеявшись.

– Вот и начало. Теперь, моя прекрасная невеста, чтобы ты доказала мне свою преданность, у меня есть одна единственная просьба. Прикончи эту жалкую тварь на полу. Если ослушаешься, всех людей в этом здании ждет медленная и мучительная смерть…

– Ладно, – выпалила Квинн, повернулась, схватила довольно хлипкий на вид деревянный столик и отломила одну ножку о свое колено. Затем опустилась рядом с Генеральным секретарем.

– Простите, – прошептала она и вонзила самодельный кол ему в сердце.

Только что она совершила убийство в прямом эфире на национальном телевидении. Ещё одно деяние, за которое никогда и ни за что себя простит. Квинн приоткрыла свой ментальный щит всего на миг.