— Разрешите?

Он взял девушку за талию и они застыли неподвижно, словно парализованные, не слыша музыки, погруженные в свой мир. Окружающее будто исчезло, растаяло для них в этот краткий миг остановившегося времени. Для них существовала только безбрежная гулкая тишина и биение их сердец.

— Эй!

Тишина раскололась, рассыпалась вокруг них, как осколки разбитого зеркала.

— Разрешите!

Хохоча от восторга, Поль сграбастал Алли из рук Роберта.

— Если вы не собираетесь танцевать, преподобный, — со смехом вскричал Поль, — я, пожалуй, верну ее!

Но мнение девушки он не спросил. Вся дрожа, она повернулась на каблуках, вырвалась из рук Поля и, плача, бросилась вон из зала.

— Эй, Алли!

Ошеломленный и сбитый с толку Поль побежал за ней. Но у двери путь ему преградила медвежья туша Джима Калдера.

— Что ты сделал с моей дочкой, Эверард? — взревел он. — На сей раз я тебе покажу, — клянусь Богом, на сей раз я тебе покажу!

С досадой Поль уставился на него.

— Ты пьян, Калдер! Не цепляйся ко мне! Я не сказал ничего обидного для Алли. Я хочу только понять, в чем дело! — Он выскочил наружу, крича: — Алли! Алли! Где ты?

В темноте стоянки он увидел сверкнувшие светлые волосы и побежал туда. Девушка плакала; щедро наложенная косметика размазалась пестрыми полосами, цвета смешивались в грязные подтеки. Он попытался успокоить ее дурацкой шуткой.

— Но послушай, Алли, я знаю, что я худший танцор в мире, но…

— Это не ты. Ты тут ни при чем.

— Так что же?

Молчание и слезы.

— Послушай, я могу помочь тебе, Алли… я твой друг… я правда хочу помочь…

Слезы и молчание.

— Давай капельку пройдемся, а? Или хочешь, я от везу тебя домой?

— Никуда ты ее не отвезешь, Эверард! Прежде тебя из города вывезут!

Перед ними, раскачиваясь и махая кулаками, стоял в дымину пьяный Калдер. Разразившись новыми рыданиями, Алли скрылась в ночной тьме.

— Алли! — в отчаянии кричал Поль. — Остановись! Ради Бога!

Люди выбегали из зала: сейчас все соберутся здесь. Поль всячески пытался отделаться от яростно наседающего Калдера. Нет, не лежит душа у него драться с этим пьяницей — он и тогда чуть сквозь землю не провалился от стыда, уложив этого подонка, хоть тот и сам напрашивался! Ах, если бы как-нибудь добраться до Алли…

— Ну, давай, давай, — подзуживал Калдер. — Ведь сам лез на рожон, так и получай. Чего ж это ты, струсил? Вот сейчас и получишь по заслугам, будешь драться или не будешь, Эверард, сейчас самое что ни на есть время!

От этого потока ругательств и проклятий и от бессмысленного размахивания руками его совсем одолела одышка.

— Вбей ты себе в свою тупую башку, Калдер, и уразумей, наконец, — выкрикивал Поль. — Я не хочу драться ни с тобой, ни с кем-либо другим! — Сильно толкнув Калдера в грудь, он воззвал к топчущимся в недоумении вокруг них людям. — Ну-ка, кто-нибудь там, попридержите его! Он тронулся! Не могу же я драться со старым пьяницей!

— Пошли, Джим!

Вездесущий Мик Форд был тут как тут, как всегда на подхвате; обхватив старика за пояс, он повел его прочь.

— Сюда, сюда, ну давай, раз-два.

Он ловко дотащил спотыкающуюся, стенающую тушу до своего фургончика, припаркованного неподалеку, и аккуратно погрузил в открытую часть машины.

— Ну, вот, порядок, Джим, теперь ты не вывалишься. На сегодня убийств хватит, будя!

В глубине зала оркестрик наигрывал как ни в чем не бывало, даже не заметив разразившегося скандала. Однако желающих танцевать совсем не было. Продрогшие под пронизывающим ветром люди толпились на крыльце, не зная, что предпринять.

— Что случилось с Алли? — раздраженно спросила Клер. — Роберт, я считаю, что тебе надо поехать к Калдерам и посмотреть, все ли с ней в порядке.

Но он не отвечал, с холодным безразличием отметила Джоан. Вместо него ответил Поль.

— Я поеду за ней на „додже“, разыщу и отвезу домой. Она не может далеко уйти.

— И не знаю, — выразила свое сомнение Клер. — Боюсь, не было б беды. Ты же сам знаешь, что действуешь на ее отца, как красная тряпка на быка.

— Ерунда. Он теперь до утра будет пить с Миком Фордом. Я верну ее, и я буду не я, если не докопаюсь, что там так ее достало!

— Выбрось это из головы, Поль. — В голосе Роберта слышалась жесткость, которой раньше они за ним не замечали. — Просто поезжай и посмотри, все ли с ней в порядке. И позвони мне домой — как бы ни было поздно — скажешь, как она, ясно?

Что-то случилось. Что-то очень неправильное. Все было из рук вон плохо. Никогда Джоан не видела Роберта таким. Казалось, в сердце его ноет незаживающая рана. Всю жизнь прожив рядом с этим человеком, горячо любя и понимая каждое его душевное движение, она всем сердцем болела за брата. Но никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной. Чем она может помочь? Если б только знать причину! Если б только знать, как помочь ему. Ведь она всегда умела это сделать!

— Еще кофе, Роберт? — подступала она.

— М-м-м-м? А, нет.

В столовую вошла Клер. Она складывала в сумку учебники, нужные сегодня для работы. Взгляд ее упал на Роберта, с отключенным видом сидящего за столом перед чашкой давно остывшего кофе.

— Бог ты мой, Роберт, ты все еще здесь? Я думала, сегодня твой день посещать госпиталь — навестить шахтеров, пострадавших от обвала.

Он взглянул на нее холодным, почти невидящим взглядом.

— Я думаю, что сам разберусь со своими делами, Клер, спасибо.

Наступила неприятная пауза.

— Да я так, напомнила просто, думала, ты забыл. — После некоторых колебаний решилась вставить Клер.

Но его уже и след простыл.

— Что-то давненько вас не видно, преподобный. По горло были заняты? Еще бы, столько дел с этим Столетием, а? Ну, слава Богу, теперь все позади. На ближайшую сотню лет, правда? Чашечку кофе не желаете, а?

— Да, будьте любезны, Вик.

Он должен увидеть ее. Надо рискнуть. Все лучше, чем это бездействие — от него только боль и боль. И все же явиться в кафе вот так открыто — разумно ли это? Что он здесь делает? Тем более, что еще с улицы он заметил, что ее здесь нет. Может, в подсобке?..

— Лучший кофе, преподобный. Это лучший кофе во всем Брайтстоуне. Вот только попробуйте, сами увидите.

— Благодарю.

— Как поживаете, что поделываете? Вы что-то выглядите не того, уж извините, что лезу. Не больны ли часом, а?

Роберт подвинул табурет, взял протянутый кофе, уселся за стойку и попытался выдавить из себя улыбку.

— Да нет, все в порядке. Нет такой болезни, которую бы не излечил ваш знаменитый кофе.

В углу за столиком сидели брайтстоунские пожилые дамы, торопясь поделиться новостями за неделю. Кажется, его прихожанки, как-то тупо отметил Роберт. Не хватает только, чтоб видели, как он гоняется за девчонкой… может, и повезло, что ее нет. Хотя вроде сегодня ее день. Впрочем, полной уверенности в этом не было.

— Выдали все, как я велел?

— Да, Вик.

Он сидел спиной к улице и не слышал, как звякнула дверь. Она входила в молочный бар, с отсутствующим видом направляясь за стойку с сумкой, полной мелочи, наменянной в банке.

— Все монеты, какие вы просили и сколько нужно — вот.

Алли повернулась и увидела его. Встретившись с ним взглядом, она отшатнулась, и все краски исчезли с ее лица. Затем глаза загорелись гневом и яростным негодованием, как тогда, во время праздника. Она повернулась к нему спиной и ушла в подсобное помещение позади стойки.

— Здравствуйте, Алли.

Она не ответила.

Вик был поглощен пересчитыванием мелочи.

— Эй, я тебе, кажется, давал десять баксов, — раздраженно заворчал он. — Где остальные деньги? И принеси преподобному еще кофе!