— Дочки? Которой? У Вика куча детей!

— Ну, такая, совсем молоденькая, лет восемнадцати-девятнадцати, тоненькая, очень светлая…

Молли от души расхохоталась.

— Но это не его дочь!

— Не его…

— Никакая она не родственница Вика, и как вам взбрело в голову… вы только посмотрите на эту красоту. Это Алли Калдер. Дочка бывшего профсоюзного босса Джима Калдера — Большого Джима, как тут его прозвали — того самого, что Поль обставил, когда бился за это место на шахте. Но папаша у нее суров и глаз с девчонки не спускает.

— А вы не знаете… — Роберт, движимый ему самому неведомой силой, продолжал расспрашивать Молли, — вы, случайно, не в курсе, у нее какие-то сложности?

— Ничем не могу тебе помочь, дорогой. Вот разве что Поль… Он знает всех в округе — буквально всех до тридцати и в юбке, это уж можешь мне поверить!

Поль? Ну, нет! С его-то репутацией! Чтоб такая девушка пересеклась с Полем? Это уж последнее дело. У нее и так, видать, проблемы с собственным папашей — может, поэтому она и занимает его мысли? Девушке нужна помощь, и она ее получит, решил Роберт и сразу вздохнул с облегчением. Он отыщет ее, непременно. И без всякого Поля. Он отыщет ее другим способом.

— Спасибо, Молли, хорошо. Это я так, между прочим. Еще раз благодарю за вчерашний день. Всего вам лучшего, и привет вашему мужу.

Он положил трубку, в которой еще звучал приятный смех Молли, и долго сидел, задумавшись. Брайтстоун невелик. Что тут странного или подозрительного, если он заскочит в „Парагон“ выпить чашечку кофе во время беготни по городу. Рано или поздно он сделает это… рано или поздно… скорее, рано…

Весело насвистывая сквозь зубы, Поль медленно вел машину по главной улице Брайтстоуна; закрывающиеся магазинчики и банки свидетельствовали о том, что еще один рабочий день подошел к концу. Скатившись с холма, он выбрал место, осторожно припарковал машину так, чтобы иметь хорошее поле обзора, воткнул кассету в „доджевское“ стерео и стал ждать. Зазвучал рок, и Поль весь отдался ритмичной музыке.

— Ну, давай! — шептал он, не отрывая глаз от строения напротив. — Ну, давай же! — Не успела закончиться первая сторона кассеты, как его нетерпение было вознаграждено: из дверей вышли две юные девушки и остановились на тротуаре, оживленно разговаривая. Одна девушка держала в руке старую хозяйственную сумку, набитую провизией, а другая катила перед собой детскую коляску; малыш регулярно выражал свой протест против затянувшейся, с его точки зрения, болтовни, вопя что есть силы, всем своим поведением показывая, что готов лопнуть, а своего добиться. Наконец, когда вопли и стенания младенца стали невыносимы, подруги распрощались и двинулись в противоположные стороны. Девушка, нагруженная тяжелой сумкой, направилась вверх по улице в „лучшую часть города“.

По тому, как поникли ее узенькие плечики, было видно, что путь предстоял долгий и безрадостный, по жаре и пыли утомительного дня. Поль бросил беглый взгляд в зеркальце, пригладил волосы и подмигнул своему отражению. Ухмыляясь как лис, он включил мотор и на первой скорости не спеша покатил вслед за двигающейся фигуркой, словно охотник, крадущийся за добычей.

— Привет, Алли!

— Поль! — Бросив быстрый взгляд на пустынную улицу, будто желая убедиться, что никого поблизости нет, она заглянула в машину, а Поль нагнулся и с видом зазывалы открыл дверцу.

— Я просто проезжал мимо. А ты домой? Подбросить?

Девушка заколебалась.

— Да… ладно… давай… почему бы нет? — Она с трудом засунула в машину тяжелую сумку.

— Как жизнь, Алли? Давненько тебя не видел.

— Да у меня все в порядке.

Этот безразличный ответ ничего не сказал Полю, зато красноречивее всяких слов говорило другое — этот взгляд искоса, брошенный на него сквозь пряди пепельных волос и золотистое бедро, мелькнувшее в разрезе тоненькой летней юбчонки — черт побери, он чувствовал, как все в нем поднимается! Не дури, скомандовал он самому себе. Заведи, Бога ради, какую-нибудь приличную беседу! И он вновь заговорил.

— Ты так и работаешь два раза в неделю?

По нежному лицу пробежала тень.

— Вик считает, что чаще я ему не нужна. Но даже если бы и была нужна… — она с какой-то горечью замолчала.

— Твой папаша, а? — с сочувствием произнес Поль. „Боится потерять свою маленькую домработницу, старый эгоист“, — подумал он. Вслух же сказал: — Может, он малость поотпустил бы узду, если б решил, что место более солидное. Как расчет работенки в Шаэ Холле?

Она смотрела в окно.

— Я ее не получила. Сказали, что у меня нет опыта.

Поль сочувственно подхватил:

— Им же хуже, Алли. Такая симпатичная девушка, как ты…

Ее нежные и еще не сформировавшиеся черты лица вдруг приобрели новое, им раньше не виданное, выражение.

— Здесь у девушек одно будущее — симпатичные они или нет, — но это не про меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы видели девушку, с которой я разговаривала у дверей молочного бара?

Поль тут же понял — ей прекрасно известно, что он специально ждал ее напротив кафе и что байка про то, что, дескать, просто „проезжал мимо“ не прошла Он попытался придать голосу холодность:

— Крупную девицу в голубом с младенцем? Да, а что с ней?

— Она училась со мной в одном классе. Ей обещали тогда университетскую стипендию. У нас с ней была одна мечта — уехать в большой город, снять вместе квартирку… И вот посмотрите на нее теперь. Том уже второй ребенок. Жизнь ее сломана.

— Эй, что такое? — пораженный, запротестовал Поль. — Уйма девушек любит детей, ты же знаешь. Славный муж, славный дом, спокойная жизнь — да за это руками и ногами подписалось бы большинство. А дети делают жизнь богаче, так многие говорят…

Даже ему было странно слышать эти речи, ему — Полю Эверарду. Никогда прежде он не задумывался над такими проблемами, считал, скорее, наоборот, что семейная жизнь — это цепи да обуза для нормального парня, а дети — чистый кошмар, от которого надо держаться подальше. Что эта девчонка делает с ним? А он-то полагал себя охотником, а женщин — дичью. На самом же деле она видела в нем ту сторону его существа, которая самому Полю была неведома. В ответ на его неожиданную тираду в защиту брака и материнства по личику Мадонны скользнула тень, которую следовало бы истолковать как презрительную улыбку. Затем она окинула его своим долгим ясным взором и промолчала.

— Так что же ты собираешься дальше делать, Алли? — спросил Поль, чувствуя, что вступает на незнакомую зыбкую почву, где его былой опыт отношений с женщинами не имел ни малейшего значения. — Что еще тебя здесь ждет, если не считать какой-нибудь неважнецкой работенки, а там… — боясь заикнуться еще раз о браке и детях, он не стал продолжать и деликатно умолк.

— Все, что угодно! — ее обычно серо-голубые глаза побледнели от внутреннего огня. — Поль, вы бывали в Сиднее, правда?

— В Сиднее! Ха, это же на другом конце света… — Он остановился. — Ну, был пару раз. Для развлечений местечко что надо.

Она не ответила.

— Ты хочешь развлечься, а? — спросил он со странным ощущением, что отлично знает ответ.

Девушка отрицательно покачала головой.

— Новую жизнь, — очень мягко произнесла она, — вот что я хочу. Здесь мне ничего не светит. Как только подкоплю достаточно денег, сразу уеду, и духу моего здесь не будет. Умотаю! И никогда не вернусь!

Поль вцепился в рулевое колесо, лихорадочно соображая, что ей сказать.

— Ты уверена, что не торопишь события?

И снова она посмотрела на него своим прямым вызывающим взглядом.

— Чего мне здесь дожидаться?

— Ну… — Поль не знал, что и ответить. — Может, тебе стоит посоветоваться с кем-то постарше?

— С вами? — Она вновь окинула его сверху донизу пристальным оценивающим взглядом. — Сколько вам лет?

— Двадцать восемь. — „Чуть не на десять лет старше тебя“, — подумал он со странным чувством разочарования.