— Какие вещи? Куда наверх? Зачем? — Он пошел за ней, как пьяная утка, одной рукой прижимая фасоль к паху, а другой придерживая бобовую корону. Больной ублюдок. Ему больно, в черепе кисель, а он заведен на полную катушку. — Я тут вроде как немного ранен.

Дестини обернулась к нему. Между ее бровей пролегла морщинка. Господи, как бы ему хотелось разгладить эту морщинку поцелуем!

— Наверное, у тебя и правда сотрясение, — предположила она.

Сотрясение, наваждение, болезненно пульсирующий член — что угодно. Сейчас Морган думал только об одном — о двух словах, которые складывались в его голове в навязчивый ритм, заставляя кровь так быстро нестись по венам, что болело все тело: одна кровать.

Он знал, что Дестини злится на него со дня свадьбы Хармони и Кинга, когда у них случилось нечто, что могло привести к сексу, а он взял и просто ушел. Но если бы остался, она пришла бы в ужас от его неловкости.

С тех пор Морган избегал ее, погрузившись в изучение сексуальных практик с одной-единственной целью — затащить Дестини Картрайт в постель и удовлетворять ее до потери сознания. Но теперь, когда она была так близко, а минута, когда они останутся наедине, еще ближе, он потерял веру в свою теоретическую подкованность. Тем более после полученных «боевых ранений», которые могли привести к тотальному позору.

Факт первый: еще слишком рано.

Факт второй: ему следует настоять на своем и пресечь в корне попытку сосуществовать вместе в четырех стенах. Она так сильно его волнует, что он наверняка все испортит. В самом худшем смысле.

Игнорировать факты нельзя. Она должна уехать.

Дестини бросила на него обеспокоенный взгляд:

— Я сама все подниму наверх, а ты посиди и отдохни.

Положив пакеты с замороженными овощами на ступеньку лестницы, Морган проговорил:

— Думаю, тебе стоит взять вторую тележку и пойти за мной.

С этими словами он схватил в охапку ближайшую к нему и потащил ее через гостиную и кухню к задней двери и дальше по улице туда, где оставила свою лодку Дестини.

Она побежала за ним. В любой другой ситуации ему бы это понравилось.

— Морган Джарвис! Куда, к дьяволу, тебя несет с моими вещами?!

— Отправляю тебя домой, маленькая горячая лжеведьма.

— Ты считаешь, я горячая?

«Не то слово, упрямица!»

— Нет. Я выразился фигурально. Ты горячая, как только что запеченная картошка в руках. Короче говоря, опасно горячая и лучше с тобой вообще не связываться.

Она замурлыкала. Замурлыкала!

— Ты и половины не знаешь.

— Лодка. Садись немедленно. И катись отсюда.

Он считает, что она горячая.

Так почему пытается избавиться от нее?

— Общипай пачули, гад. Я уеду только через мой труп!

Обычно Морган пах свежим мускатом и сандалом, будто каждый день работал на плантациях со специями. Обычно его присутствие идеально настраивало все ее чувства до предела и играло на ней, словно на прекрасной скрипке. Обычно одним своим взглядом он мог заставить ее трепетать, если только ей не хотелось его стукнуть. Как сейчас.

— Живая или мертвая, — упрямо стоял он на своем, спускаясь к причалу, — как угодно, только вали отсюда.

— Раз я кажусь тебе горячей, зачем отсылать меня домой?

Ответа не было.

Дестини запаниковала. Надо срочно брать ситуацию в свои руки.

— Ты меня до белого каления доводишь, Джарвис!

А он шел по усыпанной раскрошенными ракушками тропинке, охая и ахая, но так решительно, что при других обстоятельствах это произвело бы впечатление.

Догнав его, Дестини схватилась за тележку и потащила обратно.

Морган уперся босыми пятками и прорычал:

— Су… ведьмина дочь!

— Слушай сюда, Синие Яйца. Если еще раз захочется спутать слова на С и на В, хорошенько подумай. А если все-таки рискнешь, я покажу тебе, в чем разница, да так, что ты никогда не забудешь.

Словно само море было на его стороне, порывом ветра Дестини обдало ледяной водой с ног до головы. Она задрожала от холода.

— Мне, по крайней мере, не приходится таскаться в мокрой одежде, — заносчиво заявил Морган.

— Потому что ты слишком тупой, чтобы одеться и обуться.

— Потому что я крепко спал, а ты разбудила меня посреди ночи. Чего я больше не допущу.

Неужели он действительно об этом жалеет и не хочет, чтобы это случилось снова?

Еще как хочет. Дестини могла биться об заклад.

— Ты, Картрайт, едешь домой.

Она скрестила руки на груди.

— Ты, Джарвис, образина.

— А как же позитивные слова? — передразнил он ее, и больше всего на свете ей захотелось затолкать кулак ему в рот.

— В твоем случае образина — очень даже позитивное слово.

— Если так уж хочется выразиться, скажи «апсида»[6], все лучше, чем твоя «образина».

Тележка грохнулась на ракушечное крошево.

— Двойная причелина[7]!

— Что ты несешь?

— Это из архитектуры. Ты вместо ругательств выбираешься ведьмовские словечки, я — архитектурные термины. Или так, или начну материться. Выбирай.

— Голосую за архитектуру.

Он рассмеялся. Морган Джарвис смеялся. Дестини понравилось. Это обнадеживало.

— Прекрати свои попытки избавиться от меня. Зуб даю, тебя всего трясет где-то глубоко внутри твоего пострадавшего организма, а я, между прочим, та самая ведьма, которая может тебя пополам сломать и не вспотеть!

— Испанская штукатурка! Да ты даже тележку у меня не отберешь. — Он попытался приподнять тележку, доказать, что он прав, но только разразился проклятиями, и Дестини поняла, что его пострадавший организм получил очередную взбучку. Морган быстро бросил тележку обратно на землю, и в этот раз его ругань ничего общего с архитектурой не имела.

Они снова принялись играть в свой вариант перетягивания каната, и было очень кстати, что Дестини, в отличие от Моргана, была обута.

— Никогда в жизни так сильно не хотела превратить человека в червяка. Еще раз повторяю: я остаюсь.

— Я сам перетаскаю твои вещи обратно в лодку. И ты уедешь. Сегодня же. Сейчас.

От злости у нее закололо в руках и ногах, что дало Моргану шанс завладеть тележкой. На этот раз он ее без труда поднял и побежал с ней к морю, ойкая на каждом шагу.

Несмотря на алую пелену перед глазами, Дестини все-таки удалось взять себя в руки и обдумать возможности. Нет лодки — нет пути домой.

Морган добежал до лодки в тот самый момент, когда Дестини, не отстававшая ни на шаг, успела отвязать швартовый канат.

Он опустил тележку, чтобы поставить в лодку, которую тут же увело волной в море. Тележка со всеми вещами пошла ко дну, как гангстер в цементных сапогах. Вместе с ней утонуло сердце Дестини.

Разозлившись не на шутку, она ударила его в плечо.

— Там вся моя одежда, чтоб ты скис!

Совершенно не ожидая нападения с ее стороны, Морган пошатнулся и полетел в ледяное октябрьское море.

— Морган! — взвизгнула Дестини. Она вовсе не собиралась его топить, но, когда он вынырнул, ее злость вернулась с удвоенной силой. — Так тебе и надо за то, что утопил мою одежду.

— Требую перемирия. Помоги мне выбраться. Тут ужасно холодно.

— Ну уж нет. Ледяная вода — то, что доктор прописал, для синяков на яйцах и помятых мозгов.

— Зато морская соль ни грамма не помогает кошачьим царапинам!

Борясь с течением, он снова и снова то нырял, то выныривал, довольно громко бормоча такие ругательства, что Дестини ушам своим не верила. Кто бы знал, что ему вообще известны такие слова. И почему-то это ужасно ее заводило.

— Надо же, — вслух сказала она, — да ты ругаешься хуже портового грузчика.

Моргану удалось на этот раз победить мощную волну, и он стер с лица брызги воды.

— И собираюсь получить максимум удовольствия. — Он схватил ее за лодыжку, но Дестини отпрянула и наступила ему на вторую руку, которой он держался за край причала, и Морган еще раз с головой ушел под воду.