Собравшиеся, затаив дыхание, слушали рассказ, с нетерпением ожидая, что случилось дальше.

   — Но на девушку вдруг напал страх, — почти шёпотом продолжала Марьюшка. — Она вскричала: «Чур меня, чур!» — и упала без чувств.

В комнате было тихо, слышалось только потрескивание в жарко натопленной печи. Марьюшка, обведя всех взглядом, продолжала:

   — Когда она очнулась, в комнате уже никого не было, лишь она одна лежала на полу. Комната же была заперта, и только красный платок, что был у незнакомца, остался у неё в руках. Убедившись в том, что в запертую дверь живой человек попасть не мог, девушка позаботилась тайно от родных и домашних спрятать платок, а также утаила ото всех чудесное происшествие. — Марьюшка умолкла и вновь оглядела притихших слушателей.— Сказывать ли дальше?

   — Сказывай, сказывай, Марьюшка, — просили её младшие братья и сестры княжны Катерины.

Государь сидел молча чуть поодаль, казалось, погруженный в какую-то свою думу.

   — Сказывать ли дальше? — прямо к нему обратилась Марьюшка.

Пётр Алексеевич кивнул.

   — А дальше было вот что, — всё же неторопливо продолжала рассказчица. — Не прошло и года, как к девушке стал свататься красивый молодой человек, ну точно такой, какого она видела при гадании. Девушка тут же поняла, что это и есть её суженый. Её отдали за него замуж. Прошло два года. Она о платке никогда не вспоминала. Жили они счастливо. И вот однажды на Святках у молодой четы собралось много гостей. И, как всегда на Святках, гости начали говорить о вещих снах, привидениях, гаданиях.

   — Ну совсем как мы сегодня, — улыбнулся князь Иван.

   — Погоди, Ванюша, не мешай Марьюшке сказывать, — перебил его государь. — Говори, Марьюшка, — попросил он.

Кивнув, она продолжала:

   — Ну тут, как всегда, поднялся между гостями спор. Кто говорил, что ничего такого не может быть, но женщины возражали, утверждая, что гадания сбываются. Более всех ратовала за это молодая жена хозяина. Встав из-за стола, она сказала: «Я вам сейчас докажу, что гадание — вовсе не пустяки». Она ушла в свою спальню, вынула из укладки заветный платок и вынесла его к гостям, говоря: «Вот платок, и много в нём тайного». Потом она подала платок мужу и спросила его, узнает ли он этот платок. Её муж взял платок, рассмотрел его и на одном углу увидал метку своей фамилии. Он побледнел. Это был его любимый платок, и связано было с ним одно событие, о котором он ещё никому не рассказывал.

Молодой муж поведал о том, что ровно два года тому назад, когда он ещё был холостым и даже не думал жениться, отправился он на Крещенье на водосвятие. Народу там было множество, он отошёл ото всех в сторонку. Вынув красный платок, он стал отирать им заиндевевшие усы. Вдруг откуда ни возьмись к нему подбежала огромная чёрная собака и выхватила у него из рук платок.

Когда кто-то из гостей спросил хозяйку, как к ней попал этот платок, тогда она и рассказала всю историю с гаданием. Гости подивились, побыли ещё немного и разъехались по домам.

Было уже очень поздно, а молодой хозяин всё никак не успокаивался. Наконец он подошёл к жене, лицо его до неузнаваемости изменилось, и он сказал: «Когда я полюбил тебя, то не знал, что ты достала меня нечистой силой. Мне тебя не нужно, возьми этот платок, надень его на себя и молись Богу».

   — Зачем он приказал ей молиться? — чуть дыша от страха, спросила младшая сестра княжны Катерины.

   — Затем, что её муж не хотел знаться с нечистой силой.

   — И что же он сделал? — допытывалась младшая княжна.

   — Он велел жене своей молиться перед иконой Спасителя...

   — Только не говори, что он убил её, — взволнованно проговорила княжна Катерина и вышла из комнаты.

Тягостное впечатление от рассказа Марьюшки не могло разогнать даже радостное известие князя Ивана о том, что он тоже решил жениться.

Оставшись один, Пётр Алексеевич никак не мог успокоиться. Рассказ Марьюшки о гадании на Святках сильно подействовал на него. Лёжа в широкой жаркой постели, он метался без сна, припоминая, как скоро всё у него вышло. Как всё это случилось в его отношениях с княжной Катериной? «Верно, и здесь не обошлось без нечистой силы», — мелькнула у него страшная мысль. Почему-то ему вспомнилось, что однажды, помогая ему выбрать галстук для бала, княжна Катерина долго перебирала все галстуки, пока не остановилась на одном, атласном. Может быть, тогда она и унесла один из них, чтобы потом, колдуя над ним, приворожить его? Эта мысль показалась ему нелепой, он старался отделаться от неё, вспоминал недавнюю охоту, покойную сестру. Неожиданно припомнился его разговор с Андреем Ивановичем Остерманом и вся эта странная история о женихе, которому княжна Катерина отказала ради него. Мысли одна страшнее другой не давали покоя. 0-н метался по постели, не находя для себя удобного положения. Вдруг ему становилось холодно, и тогда он забирался с головой под одеяло, а потом внезапно сбрасывал его от жаркой духоты.

Почему это случилось с ним сейчас? Ведь он ещё так молод, а главное — он совсем, совсем не любит княжну. Вот если бы она хотя бы раз посмотрела ему в глаза с такой же кроткой нежностью, как взглянула на него там, в лесу, совсем посторонняя для него девочка Надежда. Он думал о ней, о той незнакомке, которая, может быть, впервые после смерти сестры смотрела на него с такой любовью.

   — Господи, — почти вслух произнёс Пётр, — как бы я любил княжну, если б она глядела на меня так же!

Но нет, такого не будет. Он вспомнил чужое для него лицо княжны, её капризную улыбку, её холодный голос. Нет-нет, он никогда не сможет полюбить её. И что же ему теперь делать? «Что делать?» — задавал Пётр сам себе этот неразрешимый вопрос. Ведь ему в жизни так немного надо: был бы только простор полей, жаркий костёр в ночи, осёдланная лошадь да собака у ног. Почему, ну почему все не оставят его в покое, не дадут жить так, как ему хотелось бы?

И вновь вопрос о скорой женитьбе молотком стучал в висках. Что же делать? Отказаться? Что ж с того, что помолвлен? Ведь расторгли же его помолвку с нелюбимой им княжной Марией Меншиковой. «Расторгли, расторгли», — думал он, сжимая руками пылающую голову. Но там было всё совсем другое. А здесь? Мысль о том, что княжна Катерина должна родить от него ребёнка, сразила его. Нет-нет, он никогда не откажется от этой свадьбы, никогда!

Немного успокоившись, Пётр велел позвать к себе князя Ивана. Тот явился скоро, словно ожидал этого.

   — Ванюша, Ванюша, — протягивая к нему руки, проговорил Пётр, — я рад, уж так рад, что ты приехал. Садись, садись сюда, — указал он на край своей постели.

Дождавшись, когда князь Иван сел, Пётр продолжал:

   — Расскажи, Ванюша, что так долго не приезжал? Совсем меня забыл?

   — Как можно, ваше величество? — дружески улыбаясь, возразил князь Иван. — Здесь у вас и без меня народу полно. Скучать, полагаю, вам не дают?

   — Ну что с того, что народ? Что с того? — с горечью повторял Пётр. — Народу много, а поговорить по душам мне не с кем.

Он хотел было рассказать князю Ивану о всех своих раздумьях и страхах, но, посмотрев на его красивое, спокойное лицо, на котором не было и тени грусти или сомнения, передумал и промолчал.

При взгляде на осунувшееся, взволнованное лицо государя князю Ивану вдруг стало жаль его. Жаль этого запутавшегося мальчика, которого каждый хотел использовать лишь в своих интересах. Он подвинулся к Петру ближе, обнял его за плечи. Пётр доверчиво прижался к нему. Так, обнявшись, они сидели долго. Наконец князь Иван, видя, что лицо государя прояснилось и он успокоился, сказал:

   — А у меня, государь, новость большая.

   — Какая новость? Ты о чём?

   — Я жениться собрался.

   — Ты это вправду? — не веря словам своего друга, удивился Пётр. — Неужто и ты, Ванюша, женишься? — почему-то обрадовался Пётр. — А я думал, что ты давеча пошутил, когда говорил о своей женитьбе.

   — Нет. Всё без шуток. Я и сюда-то приехал, чтобы оповестить тебя, Петруша, о своей помолвке, — сказал князь Иван доверительно.