— Я давно тебе предлагал: соберем ребятишек покрепче и наведаемся к твоему чудо-администратору. Можно вкручивать мозги корейцу или Маципуре, но только не десятку вооруженных молодцов. Убери из комнаты лягавого, и мы решим дельце в пять минут.

— Трепло! — Регина даже не взглянула на того, к кому обращалось данное замечание.

— Что она сказала? — Мамонт привстал. Длинная его рука потянулась к девушке. — Лесник! Пусть твоя подруга придержит язык! Или я сумею укротить ее сам!..

Насколько быстро происходит укрощение он показать не успел. Не успел, потому что его опередили. Шагнув к нему, Регина наотмашь ударила Мамонта по лицу.

— Ша! — Лесник громыхнул кулаком по столу. — Я не собираюсь разнимать вас. Регина, присядь!

— Она мне за это ответит, — прошипел первый зам. Левая щека у него стремительно разгоралась. — Таких вещей я не забываю…

— Все на свете забывается, дорогой мой. И оплеухи в том числе, Александр улыбнулся Регине. — Во всяком случае во вкусе вам не откажешь. Я хочу сказать, что объект для пощечин вы избрали удачный. Я бы и сам с удовольствием ему врезал, но чертово воспитание… Вы не поверите, но у меня было две гувернантки! Самых настоящих. Я и сейчас помню кое-что на французском, могу стишок прочитать…

— Что вы несете?

Он разглядел, как смешливо расширились ее зрачки. Пульсирующие капельки туши. И только сейчас заметил, что на девушке совершенно нет украшений. Ни колец, ни брошек, ничего. Возможно, в этом заключался ее стиль, и он с горечью вынужден был признать, что во вкусе нельзя отказать и Леснику… Девушка настолько заняла его мысли, что фразу Мамонта он расслышал лишь частично.

— Что вы сказали? — он вежливо обернулся.

— Ты мой, — отчетливо повторил Мамонт. — Мой!.. Понял, лягаш?

Александр покосился на типа возле стены.

— Временами я становлюсь рассеянным, это точно. Но ты ошибаешься, думая, что ругань до меня не доходит. Ты знаешь, что бывает за оскорбление лиц при исполнении?

— Ну же, напугай, — Мамонт осклабился. — В жизни не садился на пятнадцать суток.

— А кто здесь говорит о пятнадцати сутках? — Александр резко выбросил правую руку, ударив Мамонта по кадыку. Телохранитель тотчас отлип от стены, но следователь уже ждал его. Нырнув под встречный удар, он с силой боднул противника в грудь. Бедолага с хрипом отлетел к столу. Впрочем, хрипел не он один. Те же самые звуки издавал Мамонт. Александр потер лоб. Голова гудела словно после приема пенальти. — Прошу прощения, — он посмотрел на Лесника. — Думаю, инцидент исчерпан?

— Тебе это только кажется, лягаш, — сипло выдохнул Мамонт.

Александр присел возле него на корточки.

— Какой же ты ненасытный, дружок. Или ты из этих… из мазохистов?

— Все, хватит! — Лесник со скрипом выдвинул ящик стола и достал пистолет. — Это газовый. Но для усмирения хватит. Кто-то хочет испытать на себе?

— Только не я, — Александр миролюбиво поднял руки. — В конце концов я работаю на вас, разве не так?

— А я ухожу, — Мамонт неуклюже поднялся, кое-как оправил на себе костюм. — По крайней мере свое мнение я изложил. Что бы вы там не решили насчет гостиницы, мне на это чихать. Как говорят чокнутые: каждый строит свой дурдом.

— Ты совершаешь ошибку, Мамонт!

Не отвечая, человек номер два кивнул своему телохранителю и решительно направился к выходу. Маципура загородил было ему дорогу, но тут же смущенно отступил. Некоторое время оставшиеся прислушивались к удаляющимся шагам.

— А может, так оно и лучше?

Это предположила Регина. Вынув изящного вида портсигар, она покрутила его в пальцах и со вздохом спрятала обратно в сумочку. Видимо, вспомнила о легких Лесника.

— Во всяком случае теперь мы можем спокойно поговорить.

— Минутку! — Александр приблизился к двери, отворив ее, выглянул наружу. — Да, они в самом деле ушли…

— А вы ждали, что они притаятся у порога и станут подслушивать?

— Как знать. От этого щеголя можно ожидать чего угодно.

— Бросьте! Что за нелепость!

Александр пожал плечами.

— Думайте что хотите, но все могло кончиться и хуже.

— Вполне возможно.

— Этот ваш слон с остатками рыжей шерсти — настоящий псих. Придурок и псих. Я это понял еще с порога.

— Тогда зачем затеяли драку? — Регина фыркнула.

— Вы что-то путаете, сударыня. Затеяли драку вы, я лишь вмешался на одном из критических этапов.

— Но вмешались достаточно агрессивно.

— С психами только так и надо. Не дать им успеть завестись. Кроме того, я боялся, что свара перерастет в перестрелку. Не сомневаюсь, что под мышкой у Мамонта тоже имелась какая-нибудь игрушка. И может быть, даже не газовая.

— В сообразительности вам не откажешь, — пробормотал Лесник.

— А как же…

— Может быть, мы все-таки вернемся к тому, с чего начали? предложила Регина.

Лесник с улыбкой покосился в ее сторону.

— Не возражаю.

— Так или иначе, но все мы теперь причастны к событиям, происходящим в гостинице, — Лесник только что вдохнул порцию аэрозоли, и голос его звучал тверже. — Задача наша — не из простых. Мы должны определиться с позицией. Это во-первых…

— И во-вторых, и в-третьих, — оборвала его Регина. — Позиция определяет все, и если мы согласимся, что обстоятельства сильнее нас, то дело автоматически прекращается. Я, например, голосую за это. Нужно отозвать от гостиницы наблюдателей и попытаться успокоить Мамонта.

— Словом, ты предлагаешь отступиться.

— Да. Я считаю это разумным. Кто бы ОНИ ни были, они сотрут нас в порошок.

— Женская интуиция? — Александр хмыкнул.

— Это уж как хотите!

— Но кто они, черт подери?! Мы ведь ничего о них не знаем!

— А нас это и не касается. Во всяком случае так полагают ОНИ. И тут уж ничего не попишешь, — Регина говорила ровно и уверенно. Глядя на нее, Александр ощутил внезапный укол ревности.

— Если у вас на виду будет гореть дом, вы предложите то же самое? поинтересовался он.

— В данном случае дом не горит, и я…

— Вы не можете знать, горит он или не горит! В конце концов это наш город, и в городе этом начинает твориться черт-те что! Вы же со спокойной совестью советуете закрыть глаза.

— Извините, я забыла о вашей профессии, — с сарказмом произнесла Регина. — Вы ведь связаны по рукам и ногам служебным долгом!

— Вам не нравится слово «долг»?

— Я его не выношу. Словесная ширма, прикрывающая насилие.

— Вы ошибаетесь. Нередко за этим словечком таятся куда более ценные вещи.

— Свобода подчинять и ничего больше!

— Только не устраивайте здесь дискуссий, — ворчливо заметил Лесник.

— По-моему, мы коснулись сути вопроса, — Александр взглянул на девушку. — Разве не скверно сознавать, что поблизости кто-то страдает?

— Поблизости всегда кто-нибудь страдает, — Регина хладнокровно скрестила на груди руки. — Или вы собираетесь помочь всем несчастным в мире?

— В меру сил!..

— Вот именно — в меру дарованных вам природой сил! А много ли их вам даровано? Это во-первых, а во-вторых, о чьих страданиях вы говорите? Если имеются в виду наши жертвы, то будем честны: мы сами влезли в то, что нас не касалось.

— Хорошо, коли так. А если все-таки касалось?

— Каким образом?

— А вы предположите самое сумасшедшее — западные разведслужбы, инопланетян, спятивших телепатов — да мало ли что! Разве в самом незнании не кроется гипотетическая опасность?

— В таком случае бояться следует всего! Так как, в сущности, мы НИЧЕГО не знаем! И потом, мы рискуем раздразнить нашего неведомого противника.

— Мы уже его раздразнили. И останавливаться на полпути глупо!

— Я же сказал: хватит дискуссий! — брови Лесника изогнулись сердитыми дугами. — Тем более, что вам друг друга не переспорить.

— Но вы же слышали ее установку! Либо да, либо — нет. Или вы с этим согласны?

— Черта лысого он согласен! — Регина все-таки достала сигарету и зажгла спичку. — Просто пренебрежет моим мнением, вот и все.