— Я же говорю, надо вызывать бригадира!

— Причем тут бригадир? Чем он нам поможет?

Федор Фомич по-ученически поднял руку и, встав, добавил от себя.

— Меня тревожит не темнота, а ее физическая первопричина. Кто-то зажигал спички, я высекал искры из зажигалки. Результат более чем подозрительный…

— Стало быть, электричество тут ни причем! Я и сам чувствовал пламя от свечки, чуть даже не подпалил брюки.

— И кроме того напоминаю: таких тоннелей здесь не водится.

— Кстати, почему вы так уверены в этом? В сталинские времена, я читал, строили секретные дороги. Скажем, в той же Москве прямо от Кремля и до Лондона, чтоб с Черчиллем во время войны якшаться…

— Здесь не Москва и не Кремль, не забывайте.

— А если подземный оборонный завод? Или что-нибудь в этом роде?

— Проклятие! — в голосе Марковского прорвалась петушиная нота. Выкиньте из головы эти тоннели! Факт заключается в том, что мы не видим ни пламени, ни ламп накаливания. Будь за окном ясный день, мы не разглядели бы и его.

— А у меня на часах стрелки с фосфором.

— Вот-вот! Об этом и речь. Рассуждая логически, все мы ослепли, и прежде всего…

Снова зарыдала Аллочка и так громко, что полностью заглушила оратора. Кто-то раздраженно принялся ее успокаивать.

— Черт знает что происходит, — заругался Марковский. — Еще немного, и я сорву голос.

— А вы не кричите. Кому надо, тот услышит.

— Разумно, — Марковский шумно вздохнул. — Ну-с? У кого какие версии?

— Жратва! — предположил Семен. — Не иначе, как химии туда подсыпали.

— Это кто же подсыпал? Мы что ли?.. Да я здесь шестой год работаю. Ни разу такого не было!

— Тише, друзья! Тише, — Федор Фомич на всякий случай коснулся плеча Марковского. Так он чувствовал себя увереннее. — Прошу заметить, что ЭТО началось у всех одновременно. Так что о пищевом отравлении говорить более чем сложно.

— Может быть, какой-то особый газ?

— Откуда ему здесь взяться?

— Выброс какой-нибудь, утечка… У нас все газопроводы дырявые.

— Но это же совсем иной газ! И запаха нет.

— Тогда объясните, в чем дело?

— Ну, если настаиваете, пожалуйста! Даю версию похищения! Всех нас похитили и временно ослепили.

— Ага! Ослепили и оскопили!.. Договорились! Еще немного, и до НЛО дойдем…

— Но поезд-то катится! Слышите? Тот же грохот и та же тряска.

— И что с того? Вполне возможно, что мы имеем дело с искусной имитацией?

— Ну это вы загнули!

— Предлагаю следующее! — вмешался Марковский. — Так или иначе, но положение подопытных кроликов нас не устраивает, так? А потому есть идея провести разведку. Выясним масштабы случившегося, а заодно попытаемся найти и выход. Для этого двое человек отправятся в конец поезда, а еще двое в сторону локомотива. Если удастся, найдем бригадира и машинистов. По пути переговорим с другими пассажирами.

— Можно проверить заодно и версию насчет тоннеля.

— Каким образом?

— Очень просто, изготовим щуп и вытянем наружу. О стены тоннеля он, конечно же, обломается.

— Если придет в соприкосновение…

— По-моему, вы рискуете ошибиться. Вы забыли про деревья, светофоры и телеграфные столбы. И потом кто-то здесь упоминал об НЛО. Разумно ли вообще открывать окна?

— Не волнуйтесь. Возможность космоса за окном совершенно исключается.

— Это почему?

— Потому что вакуум!

— Значит, щели надо заделывать. Уйдет ведь кислород! А береженого Бог бережет…

Аллочка взвизгнула так, что на мгновение все оглохли.

— Огонь! Здесь рядом со мной огонь!

— Точно, и запах появился…

— Вот еще не хватало беды. Надо же было следить за спичками!

— Как?! Не видно же ни черта!

— Воду, мужики! — засуетился Марковский. — Иначе так все вслепую погорим. Эй, кто тут из буфетчиков, бегом к крану!..

Пространство вокруг Федора Фомича пришло в суматошное движение. И снова, как в прошлый раз, он ощутил необыкновенную слабость. Оставшихся сил хватило только на то, чтобы покрепче вцепиться в стул. И хотя в этом не было никакого смысла, он прибег к средству, к которому зачастую прибегают дети. Продолжая держаться за стул, Федор Фомич зажмурился и втянул голову в плечи.

Фраза, брошенная Маципурой на прощание, вызвала у Александра легкое смятение.

— Ждем вас не более получаса, после чего поднимаемся следом.

— Как говорится, и на том спасибочки… — Александр обратил взор к гостинице. Формой здание напоминало распахнутую книгу, ряды окон образовывали строчки, и глаза обегали их в доли секунд, не в силах уцепиться за что-либо существенное. Шестнадцать этажей безлико сливались, сюжет раскрытых страниц оставался пугающей загадкой. Мраморная крошка, вкрапленная в бетон, не прибавляла зданию шика, в окнах справа отражалась городская площадь с фонтаном, в окнах слева струились машины и колонны пешеходов.

Александр зябко повел плечом. Обилие стекол бередило память, будило детские страхи, когда мяч бился о стены в опасной близости от рам и, затаив дыхание, малолетние игроки следили за траекторией кожаного снаряда. Вблизи гостиницы «Центральная» проведение подобных матчей совершенно исключалось. Любое попадание однозначно вело бы к фейерверку осколков. Кроме того, было в этом здании что-то еще… Нечто холодное, взирающее на живой мир с каменным презрением. Так или иначе, но возникшее ощущение дискомфорта нарастало по мере приближения к гостинице. При этом Александр продолжал чувствовать, что в спину ему смотрят Цой с Маципурой. Они словно ждали чего-то, что должно было остановить следователя, и их ожидание невольно передалось ему, словно он шагал под прицелом далекого снайпера.

Тусклая медная рукоять размерами с чайное блюдце обожгла пальцы подобно раскаленному утюгу. Электрический разряд? Солнце?.. Поморщившись, Александр отворил тяжелую дверь и очутился в наполненном светом вестибюле.

Раз или два ему случалось забегать сюда по служебным делам. С тех пор в гостинице изменилось немногое. Разве что серые плафоны под потолком расцвели пышными люстрами, а обитые деревянной планкой стены запестрели картинами и фотографиями. Единственный обитатель просторного вестибюля сидел за небольшой конторкой и забавлялся тем, что, глядя на себя в зеркало, пальцами тер глаза. Расчесывал он их столь яростно, что, казалось, вот-вот выцарапает. Маленький транзисторный приемник, примостившийся возле служащего, наигрывал что-то тягуче-восточное, перебиваемое треском и шипением помех. Остро пахло лавандой, но почему этого Александр не сумел бы объяснить.

Взглянув на вошедшего раскрасневшимися глазами, служащий проворно соскочил со стула. Александру стоило немалых усилий, чтобы не выдать своего изумления. В то время, как тело служащего принадлежало крупному, вполне сформировавшемуся мужчине, ножки его оказались кривыми и крохотными. По полу он скорее не шагал, а перекатывался. Впрочем, самого карлика это абсолютно не смущало. С радушной улыбкой он подсеменил к следователю и, протянув жилистую руку, дружелюбно представился.

— Зиновий Громбальд. Для своих просто Зинка. Кому-то это может показаться обидным, но я не обижаюсь. На что, скажите пожалуйста, можно обижаться в моем положении?.. Кстати, о вас справлялись — и уже не раз. Правда, Марат Каримович сегодня заняты, но интерес тем не менее проявляли. Сами понимаете, симпозиум, кульминационный момент… Оппоненты сосланы во мрак, в свете дня — меры секретности по психотронному оружию, возможная кончина света от рук террористов. Сегодня выступает докладчик из Гватемалы. Тема — заштопывание вселенских дыр и вечный вопрос единения. Председательствуют сами Марат Каримович, так что, увы, аудиенции пока не выйдет. Но если желаете, можете прогуляться по залам. Ей богу, у нас неплохая выставка! Имеются работы Манина, Даниленко, Головщикова — если не видели, обязательно взгляните! Есть в них, знаете ли, нечто этакое! Громбальд восторженно потер подушечками пальцев. — Вдохновляющее на онтогенез, что ли! Романтизм Торховой, энергия Маркова, простодушие Кондратьева. Согласен, с ними можно спорить, их можно поносить, но именно этим они и прекрасны! Косность — не главная беда, поверьте мне. Куда страшнее апатия. Дурная привычка — читать на стульчаке в коммуналке. Но хуже если не будут читать вообще! Поиски смысла заходят в тупик не потому, что искомый отсутствует. Смысл невозможно найти там, где его нет. За него надо бороться, как за собственное здоровье. И в том, и в другом случае ленивых ждет неудача, ибо искать — вовсе не значит лицезреть трещины потолка. Человеческий поиск подразумевает куда более энергичные процессы. Мазохизм в смысле насилия над душой и мозгом. Хлещите их плетью, и может быть, выйдет толк. Впрочем, вы следователь, вам это известно не хуже меня…