— Хмм… Вероятно, ты прав, — майор нахмурился. — Рост и вширь, и вглубь — это как-то не того… В самом деле сомнительно.

— Слушай, майор! А может, мы ее ликвидируем? Врежем ракетой по детонатору и ходу, а?

— Я тебе дам! Тоже придумал!..

— А что? Чего ей здесь торчать? Детишки найдут — еще похлеще изладят. Запалят вокруг костерок и спрячутся за березки. И не станет ни березок, ни детишек.

Пилот задумался.

— А что будет с нами?

— Сейчас прикинем, — оператор ткнулся к монитору. — Дальность стрельбы до четырех километров, считай, по-нашему — метров двести. Если бить по горизонтали, то… В общем так: думаю, тряхнет как следует, но в целом выживем. Случайные осколки, разумеется, в счет не идут.

— Не годится, — майор покачал головой. — Во-первых, мы не одни, а во-вторых, есть более разумные предложения.

— Это какие, например?

— Вернемся в часть и доложим о координатах ракеты.

— Лихо… — оператор крякнул, но от дополнительных комментариев решил воздержаться.

— Так что давай, дружок, отметим здешние ориентиры, и пусть твоя машинка их запомнит.

— Запомнить-то она запомнит, да только востребуется ли сие в ближайшем будущем?

— Востребуется. Обязательно востребуется, — майор вяло улыбнулся. Что-то хотел он еще сказать, но не успел. Сработала система оповещения, мигнул огонек на пульте оператора.

— Черт! Да нас атакуют!..

Вертолет содрогнулся от удара, на мгновение гигантская тень закрыла небо. А через секунду они уже падали.

Константин обтер руки ветошью, сумрачно взглянул на выходящего из зарослей травы оператора.

— Ну? И что там?

— То ли ястреб, то ли коршун, — Сергей изобразил что-то, напоминающее харакири. — Винтом всю грудь исполосовало и лапы оторвало. В общем, я его, бедолагу, добил.

— Как же, слышал…

— Я тебе доложу — настоящая птица Рух! Такой и в юрском периоде не страшно было бы летать. А с каким достоинством умирала… Думаешь, легко было пускать в нее пулю?

— Легко, не легко, но пустил.

— Правильно! Чего мучиться? Ты бы в глаза заглянул этому гиганту. Печаль и мука…

— Вот она, настоящая печаль и мука, — Константин кивнул на кособоко замерший вертолет.

— Ты же сказал, двигатель в порядке?

— Двигатель — да, а вот винт… Странно, что он вообще не разлетелся. Удар сдюжил, но погнулся крепко. Ты когда-нибудь летал с кривым винтом?

— Считаешь, что навернемся?

— Кто его знает…

— А кроме винта, что еще?

— Шасси, разумеется, малость того. Ну, и фюзеляж поцарапало. Впрочем, это уже твое хозяйство. Поинтересуйся инфравизорами. По-моему, им крышка.

— Ничего, переживем, — прихрамывая, Сергей обошел вертолет кругом. Главное, в живых остались. Хорошо, что высота была небольшой.

— Дело не в высоте, а в нас самих.

Закончив осмотр, Сергей втянул носом воздух.

— А почему горючим пахнет?

— Потому что оно пахучее.

— Я серьезно!

Константин отбросил ветошь в сторону, неопределенно махнул рукой.

— Левый бак дал трещину. Так что половина топлива сейчас в земле. Только что перед тобой вон оттуда выполз громадный червь и дал деру.

— И что теперь?

— Ничего. Придется снова лететь на базу. Лететь, разумеется, ночью. Там снова подзаправимся — и в город.

— Парни будут волноваться.

— Ничего не поделаешь. Не мы это все устроили…

— Оп-ля! — Сергей вскинул автомат, не целясь, выпустил очередь. Серая, в крапинках птаха, размерами с добрую лошадь, трепеща крыльями, вильнула к ближайшему дереву.

— Кажется, нам лучше не маячить у них на виду. Как говорится, не искушай…

— Вот, заразы! — Сергей внимательно изучал небо и ближайшие окрестности. — У меня патронов всего ничего.

— Вот и полезли в машину.

Выждав около часа, Чибрин вновь вышел под открытое небо и пустил четвертую ракету. Уныло проследил за полетом красной звездочки. Если кто из прохожих и видел фейерверк, наверняка решил, что некто балуется, кидая во тьму окурки. Не слишком заметный ориентир. Особенно над городом, залитым огнем электрического освещения.

Когда он вернулся в собранное из жестяного хлама убежище, Матвей истерично хохотал. Южин сидел бледный, возле ног его валялось нечто полураздавленное, отдаленно напоминающее комара.

— Представляешь! — Матвей обернулся к капитану. — Ваня рассказывает мне что-то про авестийское учение, а сзади к нему подлетает вот такущий комар. Подлетает, значит, и садится на спину. Я гляжу и думаю, просадит он Ваню насквозь или нет. Затем любопытство отступает в сторону и побеждает, так сказать, чувство товарищества. Говорю ему: «Замри!» и захожу с тыла…

— Как я его не почувствовал, понять не могу! — Южин неловко улыбнулся.

— В общем, комара вы убили и развеселились, — Чибрину надоел этот спектакль. Хохот Матвея царапал сердце.

— Да нет же! Это, конечно, надо было видеть! Рассказ — тьфу!.. Комар-то — ловкач оказался. Я его только за ногу и поймал. А Ванька так перетрухал, что начал его душить. Словом, совместными усилиями после долгой мороки враг был побежден. Хотя, повторяю, это надо было видеть.

— Может быть, еще увижу, — Чибрин безучастно опустился на импровизированное ложе. — Следующим дежуришь ты.

— Что? Прямо сейчас?

— А ты как думал! И захвати с собой ракетницу. В случае чего начинай подавать сигналы.

— Как-нибудь догадаюсь, — Матвей с ворчанием стал собираться. — И какого черта?.. Чердаки перекрутили проволокой, ни одна тварь сюда не пролезет — и те же самые идиотские наряды…

— Разговорчики! — пробурчал Чибрин. Ругаться не хотелось. Думалось о пропавшем вертолете, о тех, что пропали еще раньше. В том камышовом лесу…

Ухватив убиенного комара за лапу, Матвей поволочил его к выходу.

— Нащипать вам лучины?

Капитан на глаз оценил запасы.

— До утра хватит. А в одиночку этим заниматься не стоит.

— Как скажете.

— И смотри мне! Не спать, ясно?!

— Ага, как же…

— Матвей! — гаркнул капитан. Был бы рядом стол, обязательно двинул бы по нему кулаком. — Тебе мало одного раза? Отвечай: мало?

— Ладно, капитан, будь спок. Что я — совсем, что ли? — Матвей тут же и схохмил: — И подрос, и поумнел…

— Ладно, иди.

Жестяной ржавью загородив вход в логово, капитан зажег очередную лучину, хмуро скомандовал Южину:

— Спать, Ваня. Будем меняться каждые три часа.

— Надо бы снова измериться, товарищ капитан. Мне этот диван, похоже, уже мал.

— Ничего, до утра перебьемся, — Чибрин лег на расстеленный брезент и тут же заставил себе закрыть глаза. В порядке и жестком расписании виделось какое-то спасение. Возможно, он обманывал себя, но в его возрасте людей уже не переделывают. Так горбатыми и сходят в могилу.

А Южину хотелось поговорить, он ворочался. И лезли в голову сумасбродные идеи. Однако делиться ими было не с кем, нрав капитана он успел уже изучить. Собеседником Чибрин являлся неважным.

Ваня Южин прислушался. За тонкими перегородками хижины шелестела многозвучная ночь. Пели комары, гудели далекие машины. Нужно было уснуть, и именно по этой причине не спалось. Он не сомневался, что у Матвея, притаившегося сейчас снаружи, — проблемы противоположного рода. Ваня Южин зажмурил глаза, рукавом чужого маскхалата прикрыл ухо и часть лица. Спать по-прежнему не хотелось, но по крайней мере стало тихо.

Утро казалось парадно-легким. Сами собой, непрошеные, крутились мысли о воздушных шарах, о нарядных толпах демонстрантов. Странности контрастов. Выгода контрастов.

Вертолет летел замысловато, приобретя норов, к которому следовало еще привыкнуть. Так или иначе, они дотянули до базы. Воровато заправившись, там же решили заночевать. Когда оба уже спали, некто начал скрестись в дверь. Разбуженный Сергей, особенно не разбираясь, стал палить в окно. Некто, поскуливая, вновь убрел во мглу. Константину показалось, что эта была крыса, Сергей настаивал, что гостья походила на летучую мышь. Далее спали по очереди. С первыми лучами солнца взлетели над битумным полем крыши и взяли направление на город.