— Я не распускаю нюни, — снова улыбается Саманта.
— Распускаешь. Ладно, буду выражаться приличнее: у тебя экзистенциальная грусть. Кажется, ты насмотрелась видео этой парочки и решила, что они счастливее тебя.
— Они не счастливее, — говорит Саманта. — Женщина умерла.
Письмо Маргарет Дженкинс ее мужу Адаму:
Милый мой, я тебя люблю. Мне так жаль, что ты расстроился. Знаю, «Викинг» должен был вернуться на Землю к годовщине нашей свадьбы, но я нисколечко не могу влиять на приказы и на задания, в особенности срочные — как наше последнее. Увы, когда женишься на девице с флота Вселенского союза, такое подразумевается. Ты же это знаешь. Мы это обсудили. Разлука мне нравится не больше, чем тебе. Но я люблю свою работу. Ты же сказал, предлагая мне руку и сердце, что знаешь и готов смириться. Я попросила не забывать, и ты обещал помнить. И смириться.
Ты говорил, что думаешь сам завербоваться во флот. Я спросила капитана Фейст про вербовку людей с особыми навыками, и она ответила, что флоту позарез нужны спецы по крупным компьютерным системам — такие, как ты. А еще она сказала, что, если ты пройдешь курсы подготовки и попадешь на корабль, ВС оплатит твой заем на учебу в колледже. И над нами одной тучей станет меньше.
Капитан сказала, что в будущем году на «Викинге» ожидается вакансия специалиста по компьютерным системам. Конечно, гарантий нет, но попытаться стоит — ВС старается устраивать семейные пары на службу на одном корабле. Начальство считает, это улучшает душевный климат. Мой душевный климат это уж точно улучшит. Моногамия чертовски достает, когда не можешь пользоваться ее благами. Знаю, ты думаешь так же.
Я люблю тебя. Подумай об этом. Я люблю тебя. Страшно жаль, что я не могу быть рядом с тобой прямо сейчас. Я люблю тебя. Скорей бы к тебе. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Я люблю тебя. Может, ты и будешь. Я люблю тебя. Ты подумай хорошенько. Я люблю тебя.
И еще: я тебя люблю.
(Я) люблю (тебя),
М.
Чем дальше, тем больше тревожится Элеонора, думая о разговоре в «Китайском бистро П. Ф. Чанга». И устраивает Саманте череду свиданий вслепую. Причем и кандидатов выбирает явно вслепую. Саманта соглашается, чтобы успокоить сестру.
Зря. Ничего хорошего не выходит.
Первое свидание — с банкиром-инвестором. Все свидание он пытается объяснить поведение банкиров-инвесторов во время экономического кризиса две тысячи восьмого года. Прерывается он лишь для того, чтобы ответить на «срочные» имейлы партнеров из Токио и Сиднея (по крайней мере, так он говорит). Затем удаляется в туалет, оставив телефон. Саманта быстренько снимает крышку, переворачивает батарею и возвращает крышку на место. Банкир, разозлившись из-за внезапно отказавшей техники, бежит прочь. Правда, на бегу успевает спросить Саманту, не против ли она, чтобы каждый заплатил за себя. Затем мчится на поиски ближайшего магазина «Веризон».
Второе свидание — с учителем английского языка, преподающим в средней школе в Глендейле. Учитель — начинающий сценарист — согласился пойти на свидание, потому что Элеонора намекнула: у сестры могли остаться связи с людьми из «Хроник „Интрепида“», телесериала, в котором она однажды снялась в роли второго плана. Когда Саманта объясняет, что была, по сути, статисткой, роль получила через кастинг-директора, а не из-за личных связей, учитель замолкает на несколько минут. Потом, однако, все же просит ее прочесть рукопись и высказать свое мнение. Пока несут заказ, она читает. Молча. Написано отвратительно. Из жалости Саманта лжет.
Третье свидание — с человеком настолько скучным, что Саманта буквально ничего не может вспомнить о нем к тому времени, когда возвращается к своей машине.
Четвертое свидание Элеонора устраивает со своей коллегой, бисексуалкой, чей пол искусно скрывает, называя ее «Крис». Та оказывается жизнерадостной и общительной, с энтузиазмом принимает объяснения Саманты, и обе прекрасно ужинают. После Саманта звонит сестре и интересуется, в своем ли та уме.
— Дорогуша, у тебя уже так долго не было мужчин. Я подумала: может, ты чего-нибудь недоговариваешь? — отвечает Элеонора.
Пятый кандидат — дебил. Саманта уходит еще до салата.
Шестой — мужчина по имени Брайан. Вежливый, внимательный, обаятельный, выглядит приличным человеком и просто прилично выглядит, но — Саманта не сомневается — не питает к ней никакого интереса. Когда она говорит об этом, Брайан смеется.
— Прошу прощения. Я надеялся, это не так очевидно.
— Да все в порядке, — говорит Саманта. — Но почему вы согласились на свидание?
— Вам приходилось когда-либо спорить с вашей сестрой? Через пять минут с ней легче согласиться, чем объяснить, почему не согласен. К тому же она сказала, что вы симпатичная и очень хорошая. И была права.
— Спасибо, — улыбается Саманта.
Затем она несколько секунд смотрит на него молча.
И выдает:
— Вы вдовец.
— А-а, Элеонора сказала вам, — замечает он, пригубив вино.
— Нет. Я догадалась.
— Ей следовало сказать. Простите, что так вышло.
— Вы не виноваты. Элеонора устроила мне свидание вслепую две недели назад и не упомянула, что с женщиной. Ничего удивительного, что она не упомянула и о вашем положении.
Оба смеются.
— Кажется, вам следует уволить вашу сестру с должности свахи.
— Как давно? Я имею в виду, вы овдовели?
Брайан кивает, давая знать, что понял.
— Восемнадцать месяцев уже. Инсульт. Она бежала полумарафон, споткнулась, упала, потом умерла в больнице. Врачи сказали: наверное, у нее всю жизнь были сосуды в мозгу истонченные, она могла умереть в любой момент. Ей было тридцать четыре.
— Мне так жаль…
— Мне тоже, — говорит Брайан и снова отпивает немного из бокала. — Через год после смерти Джен друзья начали спрашивать, не хочу ли я снова завести подругу. Я не смог выдумать причины для отказа. Я ходил на свидания. Но быстро понял, что никто из тех, с кем я встречался, не пробудил во мне ни малейшего интереса. — Простите, если обидел, — добавляет он быстро. — Дело не в вас, а во мне.
— Я не обиделась. Наверное, вы ее очень любили.
— А ведь странно, — говорит Брайан, и вдруг в его голосе звучит живой интерес — впервые за свидание, а может, как подозревает Саманта, и за многие месяцы. — Сначала любви-то и не было. Может, она и любила меня, а я… Джен-то всегда говорила, что еще с нашей первой встречи знала: я буду ее мужем. Но я этого не знал. Она поначалу мне и не очень нравилась.
— Почему?
— Слишком уж энергичная. И властная, — отвечает он, улыбаясь. — Охотно выкладывала все, что думает, не щадя собеседника. Хочешь слушать или нет — все равно получай. Если без утайки, она была не слишком-то, на мой вкус, красивой. Определенно не из тех женщин, которых я считал подходящими для себя.
— Но вы оказались с ней.
— И сам объяснить не могу почему, — признается Брайан. — Впрочем, нет, неправда. Отчасти могу. Джен решила, что я стоящий вложений долгосрочный проект. А потом я и оглянуться не успел, как оказался под хупой, удивляясь, какого черта меня туда занесло. А потом — да, любил. Больше и сказать нечего. Я уже говорил, сам объяснить не могу.
— Наверное, чудесно было. И удивительно.
— Было, — подтвердил Брайан и допил вино.
— Вы думаете, это правда? Что в мире только один человек, которого можно любить по-настоящему?
— Не знаю. Вряд ли это работает для всех и каждого. Люди по-разному смотрят на любовь. Думаю, есть те, кто искренне любит, а после смерти любимого может так же сильно полюбить кого-то еще. Я был шафером на свадьбе моего приятеля по колледжу, а потом его жена умерла, и через пять лет после ее смерти я видел, как он женится снова. Оба раза он плакал от счастья. Так что вряд ли любовь одинакова для всех. Но кажется, для меня она — единственная.
— Я рада, что она у вас была!
— Я тоже. Только хорошо бы с ней побыть чуть подольше…
