Даль зашагал еще быстрее.

— Да куда ты так несешься?

— Майя, оставь меня, — буркнул он.

Дюваль остановилась, и Эндрю поспешил скрыться.

Куда идет, он и сам не знал. Просто старался развеять злость и отчаяние. На многолюдном «Интрепиде» движение было единственным способом создать иллюзию одиночества.

И потому, когда толпа вокруг разредилась и боль отвыкших от работы мышц заглушила обуревавшие энсина чувства, он с удивлением обнаружил себя у двери в служебный коридор — ближайший к секретному убежищу Дженкинса.

Он долго стоял перед дверью, вспоминая план всей командой заявиться к Дженкинсу, застать его врасплох и выведать все.

— Да ну к чертям! — выругался он в сердцах и стукнул по панели управления, открывая дверь.

По другую ее сторону стоял йети.

Он ухватил Эндрю и потащил в коридор. Даль завопил, но был слишком слаб, чтобы сопротивляться, он подчинился. Дверь захлопнулась.

— Кончай орать, — посоветовал йети, колупая пальцем в ухе. — Господи, как действует на нервы!

Даль посмотрел на закрытую дверь, потом на Дженкинса.

— Как это тебе удается? Как ты догадался?

— Просто я знаю людей. Ты человек очень предсказуемый. А еще, дубина, я все время прослушиваю твой телефон.

— Так ты в курсе…

— Вашего архисложного плана поимки меня? Само собой. Твой приятель Финн неплохо придумал с передатчиками списанных тележек. Но он не знал, что, когда эти передатчики распознаются сканерами на дверях, я тут же получаю сигнал тревоги. Финн — не первый, кто захотел погулять по этим коридорам. А ты — не первый, кому захотелось отыскать меня.

— Да, не первый.

Дженкинс щелкнул пальцами, будто хотел привлечь внимание.

— Так, что я тебе только что сказал? С этой пустой болтовней просто голова идет кругом…

— Пардон. Ты говорил, что другие пытались тебя найти и не сумели.

— Ну да. Я не хочу, чтобы меня нашли. И те, кто пользуется моими услугами, тоже не хотят. Признаюсь: нашими совместными усилиями никто из тех, кого я не хочу видеть, меня не увидел.

— Значит, ты хочешь меня видеть? — выговорил Даль осторожно.

— Не совсем. Ты хочешь меня видеть, а я позволяю тебе увидеть меня.

— Почему именно я?

— Тебя только что назначили на мостик.

— Да. И я помню твое конкретное предупреждение держаться подальше от мостика.

— Потому ты ко мне и пришел. Хотя это и погубит план, который ты составил вместе с друзьями.

— Да.

— Почему?

— Не знаю. Я и не подумал толком.

— Неправда. Ты думал вполне ясно — только подсознательно. А теперь подумай сознательно и скажи мне. Но поторопись. Мне тут неуютно. Я как на выставке.

— Я пришел потому, что ты знаешь, отчего здесь все не так. Все остальные знают, что на корабле дела совсем никуда. И сбиваются с ног, стараясь не попасть под раздачу. Но почему — не знают. А ты знаешь.

— Может, и знаю. Но зачем тебе знать?

— Не понимать глубинной сути происходящего — значит не понимать вообще ничего. Все хитрости и ритуалы нисколько не помогут, если не выяснить их истоков. Малейшее изменение условий, и все, ты влип.

— Мыслишь очень логично и последовательно. Но не объясняешь, почему решил пойти ко мне именно сейчас.

— Потому что кое-кто пытается меня убить. Именно сейчас. И очень активно. Коллинз из трусости решила со мной разделаться и перевела на мостик.

— Да, смерть через разведмиссию на этом корабле очень эффективна.

— С завтрашнего дня я на мостике, и моя смерть — попросту вопрос времени. То есть его у меня практически нет. Мне нужно узнать правду прямо сейчас.

— Чтобы спастись от смерти.

— Было бы здорово.

— Коллинз тоже хочет спастись от смерти — и за это ты ее только что назвал трусихой.

— Она трусиха не поэтому.

— Да, не поэтому, — подтвердил Дженкинс.

— Если я смогу понять почему, возможно, и сам останусь в живых, и других вытащу. На борту есть люди, мне небезразличные. Я хочу, чтобы они выжили.

— Хорошо. Даль, я хочу спросить еще кое-что. Если мой рассказ покажется тебе совершенно безумным — что тогда?

— Так вот что случилось с Коллинз и Трином! Работая на них, ты поделился своей теорией, и они не поверили.

Дженкинс хихикнул:

— Я сказал «безумным», но отнюдь не «невероятным». Сдается мне, Коллинз очень даже поверила.

— Откуда ты знаешь?

— Так она и стала трусихой, — заключил Дженкинс, затем окинул Даля оценивающим взглядом. — Но может, ты не сделаешься трусом. Скорее всего, не сделаешься. И твои друзья тоже. Так что собирай их, энсин Даль. Встретимся в моем укрытии сегодня вечером, когда вы и планировали набег. До встречи!

Он повернулся, собираясь уйти.

— Можно и мне вопрос? — подал голос Даль.

— Помимо этого?

— Даже два. Кассавэй сказал, что они с Мбеке попали в разведмиссию, не получив от тебя предупреждения, и это, мол, расплата за мои расспросы о тебе. Так и есть?

— Нет. Я не сказал им про К'рооля, потому что ходил по нужде. Я не могу постоянно следить за всем вокруг. Какой второй вопрос?

— Ты посоветовал мне держаться подальше от мостика. Мне и Финну. Почему?

— Ну, твой друг Финн просто очутился рядом, вот я и предостерег вас обоих. Подумал, вреда не будет, хоть твой Финн и засранец. А что касается тебя… Скажем так, у меня особый интерес к лаборатории ксенобиологии. Сентиментальная привязанность, вроде того. И еще скажу: я предполагал, что ты не отреагируешь на дела, творящиеся на «Интрепиде», банальными страхом и желанием спрятаться. Поэтому решил: пара слов с глазу на глаз не повредит. Захотел предупредить. — Дженкинс махнул рукой — видишь, мол. — И вот ты здесь. И по крайней мере, живой. Пока еще.

Он ткнул в кнопку панели управления, открыв перед Далем дверь в коридор «Интрепида». И ушел.

— Ну давай! — раздраженно пробормотал Дженкинс и грохнул по столу.

Над ним замерцала голограмма. Дженкинс снова грохнул. Даль глянул на Дюваль, Хестера, Финна и Хэнсона. В комнатушку Дженкинса набилось шестеро человек.

Дюваль закатила глаза.

— Пардон, — пробормотал Дженкинс, адресуясь не столько к гостям, сколько к себе. — Я подбираю списанное оборудование. Его привозят грузовые тележки. Приходится ремонтировать, и не всегда выходит гладко.

— Да ничего, — отозвался Даль, осматриваясь.

Площадку для тележек загромождали большой стол-проектор, разделявший сейчас хозяина убежища и гостей, узкая койка, небольшой шкаф, заставленный ящиками с влажными гигиеническими салфетками, контейнере походными пайками разведмиссий Вселенского союза и портативный туалет. Даль задумался над тем, как туалет опорожняется и обслуживается. И решил, что лучше не знать.

— Скоро начнется? — поинтересовался Хестер. — Я думал, мы быстро управимся, и мне вроде как приспичило.

— Туалет к твоим услугам, — заметил Дженкинс.

— Я, пожалуй, воздержусь.

— Почему бы просто не рассказать? — предложил Даль. — Совсем не обязательно устраивать презентацию со слайд-шоу.

— Обязательно надо показать! — возразил Дженкинс. — На словах все покажется чистым безумием. А с графиками и картинками выходит… не таким чистым.

— Круто, — отозвался Финн и посмотрел косо на Даля — мол, спасибо сердечное за такие аттракционы.

Тот пожал плечами.

Дженкинс грохнул кулаком еще раз, и картинка стабилизировалась.

— Ха! Я готов!

— Слава богу! — выдохнул Хестер.

Дженкинс поводил руками над столом, возясь с набором картинок, высвеченных у поверхности, нашел нужный эскиз и вытащил на обозрение всем.

— Вот «Интрепид», — указал он на вращающуюся над столом объемную схему. — Это флагман флота Вселенского союза и один из самых крупных его кораблей. Но кораблей во флоте тысячи. Первые девять лет своего существования, помимо флагманского звания, «Интрепид» не выделялся на их фоне практически ничем — я имею в виду со статистической точки зрения.