- И для вас тоже, - отозвалась я, переводя взгляд с Джера на Акко и обратно. - В этом моя прабабка оказалась права: тайна нашего исцеления - одна из тех, что должна навсегда остаться нераскрытой.

Я ласково огладила чешуйчатую голову ластившегося ко мне Акко. Не знаю, возможно ли и впрямь обрести сверхспособности, используя одновременно и яд, и кровь кшахара, но даже если так, мы их не заслуживаем, раз готовы получить их такой ценой. Мы стремимся к целям и забываем о разборчивости в средствах. Мы заблуждаемся, забывая о простых истинах и с готовностью подменяя их на фальшивки. В мире полно ядов, отравляющих нашу кровь и наше тело - и когда-нибудь, наверное, мы найдём противоядия ко всем. Но от тех ядов, что травят разумы и души, существует лишь одно исцеление - человечность. Любовь к тем, кто вокруг.

- ...Аманда, ты носишь кольца? - спросил вдруг Джер, выводя меня из задумчивости.

И вгоняя в ступор. Кольца?.. Какие кольца?.. Сердце вдруг затрепетало - не поймёшь, от восторга или от тревоги. Ох, да неужели он и правда... Милостивые боги, и что же я отвечу ему...

- Я думал подарить тебе одно, - беззаботно продолжил Джер, - ну, чтобы различать вас с Аннабель.

- Ох!.. - я даже рассмеялась от неожиданности, и Джер удивлённо взглянул на меня. Потом, похоже, догадался, что взбрело в мою глупую девичью голову. Лицо его приобрело растерянное выражение.

- Кхм...

Я резко поднялась, оглядывая комнату в отчаянных поисках предлога, чтобы замять совершенно немыслимую ситуацию.

- А знаешь, у вас здесь очень мило. Светло и уютно... а чердак, ты ведь нарочно выбирал такое место, специально для Акко? Отличное решение, превосходная идея...

- Аманда, - оборвал он меня, и в голосе его звенели смешинки. Его рука нашла мою, и он мягко заставил меня обернуться. - Эй. Посмотри на меня.

Я вынужденно встретила его взор, пунцовея от смущения.

- Помнишь, ты как-то спросила меня, не намерен ли я сделать тебя своей женой?

- Помню. Это произошло, когда ты пытался соблазнить меня посреди ночи, - ответила я, защищаясь.

- Да, - отозвался Джер невозмутимо. - Так вот, тогда ответ был бы: нет. Однако сейчас... знаешь, эти недели без тебя показались мне вечностью. Я успел о многом подумать, кое-что осознать... и я понял, что, если бы ты только осталась рядом, я ни за что в жизни не захотел бы тебя отпускать, - его голос звучал немного натянуто, словно он смущался собственных чувств, озвученных вслух. - Я хочу, чтобы ты была со мной. И когда-нибудь я сделаю тебе предложение, Аманда. Но не сейчас, хорошо? Не сейчас.

Это было обещание, какого мне ещё не приходилось слышать: странное, но заставлявшее душу цвести, будто солнце - весеннюю вишню. "Когда-нибудь я сделаю тебе предложение..." Обещание любви, и верности, и твёрдого намерения преодолеть все трудности, которые ещё ждут нас впереди. А они предстоят, и Джер совершенно прав: сейчас ещё слишком рано.

Конечно, можно считать, кое в чём нам уже повезло: например, я всего лишь племянница графа Рейнервилль, а не его дочка. Будь я наследницей титула, мне бы подобное с рук не спустили. Но и без того проблем у нас достанет. Отец будет против. Хотя нет, он будет в ярости. Да и Энни, кажется, тоже...

Энни!..

- Джер, боюсь, мне пора возвращаться.

Вполне логичная фраза после моих размышлений, но после его признаний, согласитесь, чертовски странная. Я заметила, как изменилось его лицо, и тут же затараторила, спеша исправить собственную глупость:

- Я сбежала из дома, не предупредив никого. А мы с Энни собирались к подругам. Она наверняка с ума сходит, не застав меня в моих комнатах. Окно распахнуто... После всего, что мы пережили ещё совсем недавно, представь себе, какие мысли первыми придут в её голову?

Джер усмехнулся.

- Думаю, совершенно правильные придут.

Он склонился ко мне и легко скользнул губами по моим губам, посылая волну сладкой дрожи по всему моему телу.

- Мы ещё увидимся сегодня?

- Конечно. Я могу вернуться после обеда. Акко, залетишь за мной?

Кшахар с готовностью уркнул и для пущей убедительности расправил крылья.

- Вот и славно, - улыбнулась я мягко и перевела взгляд на Джера. - Я... гм... хотела сказать... ещё раз... спасибо за всё.

Он сморщился.

- Не за что, и, прошу тебя, больше не говори мне этой фразы. У меня возникает ощущение, что ты снова пытаешься со мной распрощаться.

Я рассмеялась:

- А я и пытаюсь. На несколько часов.

Он осторожно провёл ладонью по моей щеке.

- Вернёшься? Правда?..

- Ну, разумеется.

Разумеется, вернусь. Ведь здесь теперь моё сердце, с ним и с Акко, оно принадлежит им так же полно, как и моей семье, как моей родной и любимой, хотя порой и несносной Аннабель.

Нехотя высвободившись из объятий Джера, я отправилась обратно по тому же пути, каким Акко привёл меня. Коридор, плащ, лестница, чердак. Джер следовал за мной неотрывно, и я втайне наслаждалась каждой минутой его присутствия, каждым мгновением, когда он невзначай дотрагивался до моей руки или задевал моё плечо своим и я ощущала тепло его прикосновения.

Оставлять его мне не хотелось так же, как ему - отпускать меня. Но сколько раз ещё нам придётся делать это? Бесчисленное множество.

Я взобралась на спину Акко, и кшахар мощным толчком вынырнул наружу. Остановился, цепляясь за край люка, чтобы позволить мне ещё раз найти взглядом Джера.

- Я вернусь, - пообещала мягко.

Джер улыбнулся:

- Поскорее.

А потом кшахар распахнул крылья и взмыл в небо, унося меня с собой - прочь от красной черепичной крыши, и от тёмного квадратика распахнутого люка, и прочь от Джера, силуэт которого очень скоро растворился в тени.

Ненадолго.

Прочь - лишь затем, чтобы ещё много раз вернуть меня сюда снова.

1. Двойственное воздействие яда кшахара на человека имеет действительный прообраз в нашем мире. Известный яд кураре, использовавшийся ещё индейцами для смазывания наконечников стрел, при попадании в кровь человека или животных приводит к резкому параличу, остановке дыхания и летальному исходу. Однако, как было обнаружено в конце XIX века, введение раствора кураре в спинной мозг подопытных животных оказывает ровно противоположное действие, вызывая резкое возбуждение и двигательные реакции. Причина этого парадокса кроется в существовании гемато-энцефалического барьера - специального механизма, защищающего наш мозг от проникновения в него опасных веществ из кровотока. Именно эксперименты с кураре, проведенные Линой Штерн в 1920-х, сыграли значимую роль в открытии и изучении этого удивительного свойства организма.

Справедливости ради следует отметить, что предположенная в романе комбинация двух эффектов в реальности невозможна, поскольку механизмы действия яда через кровь и мозг принципиально различаются и не способны компенсировать друг друга.

2. Врождённый иммунитет ядовитых животных по отношению к собственным ядам также имеет место в реальности. Он иногда встречается, например, у змей в пределах одного вида (у гадюк - к яду гадюки, но не кобры, и т.п.). Впрочем, невосприимчивость к собственному яду не является абсолютной и зависит от дозы полученного яда, а также от способа его введения. При поедании жертвы, убитой ядом, змея не испытывает негативных последствий, однако намеренное введение в кровь змеи большой дозы её же яда вполне способно привести животное к смерти.

Правдиво также и то, что иммунитет вообще, и иммунитет к ядам в частности, в отдельных случаях может быть связан с кровью - то есть анатоксины, нейтрализующие яд, могут содержаться в крови и с кровью же передаваться. Так, например, существуют данные об экспериментах, в ходе которых кролики приобретали нечувствительность к смертельным дозам яда кобры после введения им разведённой крови этой змеи.