— Кто, по-вашему, мистер Рейнер, самый вероятный из всех подозреваемых? — прямо задал я вопрос.

Он пожал плечами:

— Не могу представить себе, что кто-нибудь мог украсть драгоценности по необходимости. Это могло быть сделано только шутки ради. Согласен, шутка глупа, но, может быть, как-то объяснима. Вдовство, полагаю, не подходит Сорче, если у нее появляется такое извращенное мышление. К несчастью, теперь все это уже мало похоже на шутку, когда она подключила к этому делу вас. Кто бы ни был этим вором, теперь, после того как Сорча наняла профессионального сыщика, все будут воспринимать ваши действия как личное оскорбление.

— Вы не ответили на мой вопрос, мистер Рейнер, кто же…

— И не намерен делать этого, — ласково произнес он.

— Дафне Талбот-Фрит устраивает в этот уик-энд вечеринку в доме своего отца за городом, — сказал я. — Там будут Аманда Пикок и Росс Шеппард.

— Очень забавно, — заметил он. — Возможно, я тоже приглашу себя туда, и, полагаю, ваша идея заключается в том, чтобы собрать всех подозреваемых под одной крышей, а затем допросить.

Я кивнул:

— Должен признать, идея не очень оригинальна, но иного выхода у меня просто нет. Если нажать как следует на всех, кто сейчас под подозрением, то самый слабый, надеюсь, будет сломлен.

— Вы просто не знаете этих людей, мистер Бойд, — посочувствовал Рейнер. — Это не те люди, которых можно сломать: они сами сломают кого угодно. Например, Уоринг. Несколько лет назад один крупный банк предпринял попытку сожрать его, однако вскоре эти деятели отказались от попытки, даже не начав ее осуществлять. У Эдуарда весьма простой способ оказывать сопротивление: он угрожает каждому вендеттой и физической расправой. Не очень-то, скажем прямо, изобретательно, но Эдуард обладает решимостью и организационными способностями, необходимыми для того, чтобы выполнить подобную угрозу и остаться при этом вне всяких подозрений.

— Меня это очень впечатляет, — съязвил я. — А что остальные?

— Аманда Пикок? Она бросила школу в пятнадцать лет и ушла от родителей в Альбукерке спустя неделю. Через три года стала любовницей промышленника из Детройта, чьи сексуальные привычки были не только невероятно изощренными, но и довольно болезненными для партнера. Аманда улыбалась и терпела все до тех пор, пока не узнала достаточно много о его бизнесе и не выкрала одну секретную формулу, принадлежащую его организации, которая представляла большую ценность для его соперников. Она продала ее и достигла таким образом более высокой ступени социальной лестницы. В двадцать два года она стала женой греческого магната-судовладельца, однако вскоре поняла, и, к сожалению, слишком поздно, что он был весьма экономным человеком, считавшим, что место жены на кухне, и поэтому деньги ей вообще не нужны. Спустя год она соблазнила шофера, который был любовником ее мужа, запаслась с помощью садовника-любовника целым набором фотографий, где она и шофер были изображены в ее спальне, и предоставила их в качестве подарка мужу к первой годовщине их свадьбы. Он пережил слишком сильный шок, не вынес этого и спустя неделю покончил с собой, оставив, к огорчению Аманды, все состояние своим восьми незамужним сестрам. Через два года она вышла замуж за Лайсендера Пикока, богатого англичанина, старше ее лет на тридцать. Вплоть до их женитьбы он считался одним из величайших жеребцов современного мира, утомляя всех своих друзей бесчисленными рассказами о своих сексуальных доблестях. Используя природные таланты и обратив их в безудержную ненасытность, Аманда добилась того, что бедный Лайсендер за шесть месяцев постарел на десять лет. В конце концов он был счастлив развестись с ней на очень щедрых для нее условиях, но с тем, чтобы никогда больше ее не видеть. Думаю, теперь он занимается где-нибудь за городом пчеловодством.

— А Дафне Талбот-Фрит? Что вы скажете о ней?

— Исключена из дюжины самых престижных закрытых английских школ для девушек еще до того, как ей исполнилось семнадцать, — спокойно продолжал Рейнер. — И каждый раз из-за необузданного нрава. Ее чуть не посадили в тюрьму за то, что она однажды до полусмерти избила свою прислугу. Но ее отец сумел подкупить девушку. Дафне много раз штрафовали за подобные дела, а также и за организацию оргий, таких, скажем, когда в них принимала участие одна женщина и шесть мужчин. Такую оргию она устроила для сержантов в казарме Олдершота. Ходят настойчивые слухи о том, что она прирезала одного из своих любовников, застав его со своей подругой, и тот попал на три месяца в больницу. Но все это постарались замять, потому что он был, во-первых, членом палаты лордов, а во-вторых, женатым человеком.

— Росс Шеппард? — лаконично подбросил я следующий вопрос.

— Блестящая военная карьера в Корее в ранней юности, хотя его ненавидели товарищи за то, что он мучил пленных. Затем в течение пары лет служба профессиональным наемником в разных местах мира, там, где хорошо платили. Однако быстро отказался от этого, когда понял, что его природная красота в сочетании с грубостью неотразимо привлекательна для богатых женщин. Росс, пожалуй, новый тип жиголо, человек, которому абсолютно наплевать, знает ли о нем муж женщины, с которой у него связь. Если же какой-нибудь супруг посмеет протестовать, Росс просто вытрясет из него душу. Один одноглазый французский граф, который попытался выступить против того, что его жена и Росс крутили у него на глазах роман, вызвал любовника жены на дуэль. Росс выбрал в качестве оружия кавалерийские сабли. — Рейнер медленно покачал головой. — И он убил бы графа, уже поверженного, лежащего без сознания на земле и истекавшего кровью, если бы вовремя не подоспели секунданты.

— Кажется, теперь остались только вы, мистер Рейнер, — заметил я.

— Я? — Он снова рассмеялся. — Я не вспыльчив, мистер Бойд. Думаю, это объясняется тем, что мои деловые интересы сосредоточены, главным образом, на Дальнем Востоке, а там, если вы хотите сделать что-то, легче всего нанять для этой цели человека. Если знаешь, что убийство может быть осуществлено за пятьдесят американских долларов, нет смысла браться за подобное дело самому. В других местах, например в Англии, платить пришлось бы, конечно, гораздо больше. Однако и здесь все зависит от степени необходимости — стоит ли платить такую высокую цену… Вопрос в том, необходимо ли навсегда избавляться от докучающего вам человека.

— Такого, например, как я?

— Вор может счесть, что ему следует от вас избавиться, мистер Бойд, — просто сказал он. — Если, как я предположил, все задумано как обычная шутка, то убрать со сцены наемного сыщика может означать лишь одно — продолжение этой шутки. Хочу заметить, если вор пожелает причинить зло Сорче… Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Похоже, что между вами и вором есть что-то общее, — заметил я. — У вас обоих, как мне показалось, извращенное чувство юмора. Вы ведь не ждали, что я поверю во всю эту чепуху, которой вы кормили меня тут, относительно частной жизни подозреваемых, не так ли?

— Ну, я, конечно, склонен немного преувеличивать… — Он поставил стакан на стол, прикончив свой мартини. — Думаю, мне определенно следует посетить вечеринку в этот уик-энд. Перспектива увидеть вас лицом к лицу со всеми нами просто завораживает.

Блондинка снова вплыла в нишу и начала подавать обед. Рейнер заказал к горячему бутылку французского бургундского и затем стал в молчании есть и пить, явно относясь к трапезе как к некоему ритуалу. Еда, что и говорить, была превосходной. Когда подали ароматный кофе с бренди, Рейнер закурил дорогую сигару и тихо вздохнул.

— Мои комплименты Луиджи, — сказал он блондинке. — И спросите мистера Ратли, не мог бы я повидать его на одну минуту. Речь идет о членстве в клубе.

К этому моменту я был совершенно потрясен и подавлен приходом и уходом блондинки во время обеда, и теперь мои усилия сосредоточились на том, чтобы зажечь сигарету с нужного конца; при этом я старался даже не смотреть на ее зад.

— Всегда считал, что хорошая еда и вино стимулируют умственную деятельность, — изрек Рейнер. — Позвольте теперь и мне в свою очередь задать вам вопрос, мистер Бойд. Вы ведь не ждали, что я поверю всей этой чепухе о том, как вы запугали Эдуарда Уоринга, угрожая ему физической расправой, верно?