Когда мой палец нажимал кнопку звонка, появился Джонатан. Он пронесся мимо сестры, будто ее здесь и не было, оттолкнул меня и вставил ключ в замочную скважину. Дверь отворилась, и вслед за Джонатаном вошли мы с Максин. Гостиная была пуста. Пока Джонатан осматривался, я толкнул дверь в спальню. Потом включил свет. Через секунду позади себя я услышал крик, да и сам почувствовал себя отвратительно. Синди Викерс лежала на спине поперек кровати. Большая прядь черных волос закрывала ее лицо. Платье задралось до бедер, а манто валялось возле кровати. Один глаз был широко открыт и выражал застывший ужас. Узкий кожаный пояс глубоко врезался в ее нежную шею.

— О! Боже мой! — прошептал голос позади меня.

Я повернулся и на пороге увидел Максин с перекошенным лицом. Она с ужасом смотрела на тело. Я взял ее за плечи и толкнул, таким образом, усадив на диван в гостиной. Максин вяло подчинилась мне. Затем я открыл ящик с ликерами и наполнил два стакана виски, один из них я сунул ей в руку. С застывшим взглядом и посеревшим лицом Максин машинально начала пить. Второй стакан я отнес в комнату, где стоял у кровати и смотрел на труп Джонатан. Протянутый ему стакан он взял чисто рефлекторно. Выпил его сразу, потом разжал пальцы, и стакан упал на пол.

— Слессор? — прошептал он глухим голосом. — Но почему?

Я подошел к комоду, открыл ящик и стал ощупывать лежащие там вещи. Наконец, я нашел драгоценности и положил их на туалет. Джонатан взял брошку и повернул ее обратной стороной, чтобы прочитать надпись. Потом проделал то же самое с медальоном.

— Я никогда не дарил ей ничего подобного, — заявил он.

— Это Оги, он настаивал, чтобы она хранила их здесь, — сказал я ему. — Он также обещал ей шубку из норки, которую должны были принести через два дня. Она вам об этом не говорила?

— Без сомнения… — вздохнул он, проведя дрожащей ладонью по лицу. — Я был так рассержен тем, что ей сделали, и так был счастлив снова обрести ее целой и невредимой, что даже не слушал обо всех подробностях.

— Вы меня не поняли, — сказал я. — Вы были так влюблены в нее, что купили ей все эти драгоценности, а это превышало ваши возможности делать подарки. Вы были готовы жениться на ней до того утра, когда появились эти фотографии.

— Я их все сжег! — хриплым голосом закричал он. — При ней. Они еще были в конверте, когда я их сжег!

— Но вы расписались за их получение, — настаивал я, стараясь сдержать свое раздражение. — А теперь имеется только ваше слово, что вы не смотрели этих фотографий. Существует, безусловно, другая серия таких же фотографий, и, само собой разумеется, полиция рано или поздно их получит. В сущности, эти снимки привели вас в состояние ярости и ревности, вследствие чего вы устремились к Синди и убили ее.

Джонатан открыл рот и долго его не закрывал.

— Вы с ума сошли, Бойд, — наконец, проговорил он. — Я вам рассказал то, что произошло. Вы позвонили Синди по телефону и сказали ей, чтобы она пришла сюда одна. Вы — единственный человек в мире, к которому у меня было доверие, и я не стал сопровождать ее.

— Ладно, кто-то подделывается под мой голос, — сказал я, — но вы можете доказать, что вся эта история не продукт вашего воображения?

— Значит, по-вашему, они могут поверить, что это я убил Синди? — возмущенно закричал он.

— А что вы хотите, чтобы они подумали? У вас было все: причина, средство и возможность. Кто-то хотел погубить вас и весьма основательно. Надеюсь, вы не хотите оказаться комфортабельно сидящим на электрическом стуле? Поэтому я вам советую что-нибудь сделать и сделать очень быстро.

— Слессор! — нервно прошептал он. — Это не может быть никто другой, кроме Слессора!

— Который должен быть в распоряжении кого-то другого, — предположил я.

— Я отправлюсь туда, в эту гнусную коробку и… — в его глазах мелькнул опасный огонек, и он покачал головой. — Нет! Я позвоню ему по телефону, чтобы он пришел сюда!

— Скажите ему, что если он не придет в ближайшие полчаса, то вы позовете полицию и скажете, что это он убил Синди.

Джонатан бросился к телефону. Я последовал за ним и видел, как он перелистывает справочник, Максин по-прежнему сидела на диване с неподвижным взглядом и пустым стаканом между пальцами.

— Вот! — закричал Джонатан, выпуская справочник и набирая номер.

Я уселся в кресло и закурил, перенеся все внимание на лицо Максин, и одним ухом слушая телефонный разговор. Лазурные глаза все еще смотрели в пространство, но уже были полны напряжения, и в глубине их мерцал огонек любопытства, а может быть, и страха.

— Он приедет, — заявил Джонатан, повесив трубку. — Он сказал, что просто летит сюда!

— Отлично, — сказал я. — Итак, в ожидании, я расскажу Максин то, что произошло между Синди и Слессором.

Джонатан посмотрел на меня с недоумением.

— К чему это?

— Она имеет право знать это.

Когда Максин повернулась ко мне, у нее было каменное лицо.

— Кто такой Слессор?

— У него есть бар в Гринвич-Виладж и кабаре в Джерси-сити. Когда Синди Викерс познакомилась с Джонатаном, она там работала.

Я рассказал Максин всю историю Синди со дня знакомства с Джонатаном до вчерашней истории и закончил тем фальшивым звонком, якобы от меня, который и привел Синди к смерти.

— Кто-то звонил по телефону, выдавая себя за вас? — прошептала она, широко раскрыв глаза. — Но ведь то же самое произошло и со мной! Вспомните, как я разозлилась после того, как пришлось напрасно проехаться в вашу контору!

— Ну, да. Это был, вероятно, тот момент, когда Синди душили здесь, в этой квартире.

— А? — в глазах Максин промелькнуло чувство страха. — Вы так думаете?

— В то время, когда Джонатан был у себя, уверенный, что Синди ничем не рискует, находясь со мной. — Я раздавил свою сигарету в пепельнице. — Судя по всему, все было рассчитано заранее. После этих фотографий, в глазах полиции, убийцей, безусловно, является Джонатан. И вот что они подумают: Джонатан влюбился в соблазнительницу, которая устроилась так, чтобы жить в свое удовольствие и заставляла его делать подарки, цена которых намного превышала его платежные ведомости. Кто-то послал ему эти фотографии, и он провел целый день в разглядывании их. А затем он решил убить ее, чтобы покарать за то, что она надсмеялась над ним.

— Почему же этот Слессор пытался таким образом повредить Джонатану? — с задумчивым видом спросила Максин.

— Потому что ему платили за это, — проворчал я.

— А кто же мог до такой степени ненавидеть Джонатана? — она смотрела на меня с оцепенелым видом.

— Вы можете также добавить: «Кто мог здорово выиграть, если Джонатана обвинят в убийстве?» А на это может быть только один ответ, — с ледяной улыбкой ответил я. — Вы!

— Я? — закричала Максин, побледнев. — Но вы с ума сошли! Я никогда не…

— Расскажите вашей сестре, когда и где вы познакомились со Слессором, — обратился я к Джонатану.

— В зале экспозиции, — твердо произнес он. — Слессор сказал, что всегда покупает наши духи для девушек, работающих в его клубе! Это ведь было не случайное знакомство, а? Ты все подстроила с самого начала!

— Не будь смешным! Ты знаешь, что я не хочу отдавать тебе предприятие, ибо у тебя оно через месяц развалится. Но тем не менее, от того, чтобы не хотеть, до этого…

Джонатан быстро подошел к ней.

— Исчадие… грязная девка! Ты ведь хотела любой ценой отделаться от меня. Так как ты не смогла доказать, что я украл твою формулу, ты стала готова на все, вплоть до убийства! Тебе не только не составило труда убить невинную девушку, но тебе еще понадобилось погрязнуть в этом кошмарном шантаже… Я любил Синди! Это чувство, которое ты никогда не сможешь понять… ты…

— Ты закончил? — дрожащим от гнева голосом прокричала Максин. Я ничего не делала, и ты это знаешь! И не говори мне о любви и невинных девушках. Ты не знаешь, что такое любовь! Ты никогда не знал невинных девушек. Мальчик, ты переполнен комплексами. Ты так и не смог переступить стадию влечения, которая была у тебя в четырнадцать лет, когда тебя соблазнила твоя няня! Все остальные твои девушки были такими же, как она. Ты продолжал делить свою любовь с доброй женщиной, довольный тем, что твоя старшая сестра не сможет застать тебя на месте преступления, и тебе не придется, обливаясь слезами, умолять ничего не говорить папе.