— Соня, — осторожно сказал я, волнуясь, — может быть, мне не стоило об этом говорить. Но верх от твоего бикини у тебя на шее.

— Я знаю, — простонала она сквозь стиснутые зубы, потом начала опять ругаться.

— Послушай, Соня, подожди. Ты не знаешь самого интересного. По всем законам, когда я тебя вытаскивал на свет божий, твой низ от бикини должен был подняться и скататься на талии, верно? А он почему-то теперь находится внизу, вокруг твоих коленей.

У нее на лице появилось выражение ужаса. Потом она быстро взглянула на себя вниз.

— О нет, — пробормотала она со слезами в голосе, — такой вид просто сводит на нет и делает нелепой саму мысль о возможности секса в данный момент.

Стараясь не шуметь, я вошел в холл пентхауса и прикрыл за собой дверь с такой осторожностью, что щелчок замка был еле слышен. В гостиной все еще горел свет, вероятно оставленный для меня. Но добрый ли это знак? Сняв ботинки, я взял их в левую руку и на цыпочках стал пересекать гостиную, направляясь в комнату для гостей. Интересно, как давно пришла Марсия? Скорей всего, не дождавшись, легла спать и сейчас спит крепким сном. Вот и ее спальня.

— Да что она себе позволяет?! — в ярости вскричал я через пару секунд, когда увидел, что дверь в ее спальню распахнута, там горит свет, а кровать пуста и нетронута. — Ведь для всех она помолвлена со мной, а позволяет себе шляться до утра с другим мужчиной!

Я снова надел ботинки и стал расхаживать по комнате, чувствуя каждый раз теплую волну благодарности и любви к себе, когда вспоминал, что до сих пор холостяк. Самым подходящим местом для ожидания мне показался бар. Удобно там расположившись, я понял, что будет глупо сидеть у стойки и не налить себе выпить. Да, ночка выдалась что надо. Потом я вспомнил Соню и почувствовал угрызения совести. Ну нет, и скрестил пальцы, чтобы это чувство не стало постоянным явлением.

Я медленно приканчивал вторую порцию виски, когда услышал, как в замке поворачивается ключ. Взглянул на часы: без четверти два. Когда-то и за меньшее оскорбление люди дрались на дуэли. Я быстро погасил свет в баре и устроился поудобнее, так, чтобы видеть вход и не упустить ничего из предстоящего шоу. Две темные фигуры возникли на пороге гостиной и замерли — увидели там свет. Женская фигура приложила палец к губам и, стоя на одной ноге, начала снимать туфлю с другой.

— Приветствую вас! — громко сказал я и одновременно включил свет в баре. — Ну как там было, в Новой Зеландии?

Внезапный громкий голос и свет так ошеломили Марсию, что, пошатнувшись, она повалилась на бок, напоминая персонажа из «Лебединого озера».

Очки доктора Лэйтона панически сверкнули, когда он устремил испуганный взор к бару. Он явно замешкался, не зная, как поступить — поднимать Марсию или остаться стоять и быть готовым к моему неизбежному нападению.

— Должен извиниться перед вами, мистер Бойд, — тонкий жестяной голос показался мне на этот раз вполне одушевленным, — боюсь, мы так увлеклись разговором, что просто забыли о времени.

— Мы пре… прекррасно провели время! — неразборчиво произнесла Марсия, которой слова давались с трудом, и в подтверждение сказанного она описала рукой дугу, что окончательно и лишило ее равновесия. Распростершись на полу, она осталась лежать на спине.

— Вы только разговаривали, доктор? — спросил я с легким удивлением в голосе. — По ее виду не скажешь. Похоже, что у нее не было и минутки для беседы между стаканами.

— Эй, Дэнни Бойд! — прорезался у Марсии голос. — Как там поживает мой папочка? Как мой любимый, дорогой папуля, а ну-ка говори, ты, ублюдок?

— Марсия, — с ужасом, умоляюще произнес доктор, — прошу тебя, пожалуйста!

— В чем дело, доктор? — хихикнула она. — О чем это вы меня умоляете?

Я оставил бар и не спеша двинулся к ним. Лэйтон отступал назад по мере моего приближения.

— Подождите меня здесь, доктор, буду с вами через минуту.

— Но мне пора, мистер Бойд, время позднее, и я…

— Ерунда! Я восприму как личное оскорбление, если вы не пропустите со мной стаканчик на сон грядущий. Подождите, я сейчас.

Опустившись на колено, я просунул одну руку под спину Марсии, другую под коленки и, подняв безвольное тело с пола, отнес в спальню.

— Веселлись, Ддэнни, — пьяно бормотала она, когда я ее укладывал в постель, — доктор Ллэйтон заммеччательный парень. А «Стингер» — самый лучший коктейль в мире безалкогольных, лучшее из всего, что я когда-либо пробовала в жизни! — Она кротко мне улыбнулась и закрыла глаза.

— Снять с тебя платье? — спросил я.

— Нет! — Один глаз мгновенно открылся и уставился на меня с яростью. — Ты секс-маньяк, Бойд! Знаешь об этом? Мое тело слишком хорошо для тебя. Лучше скажи, как вел себя мой папочка, как мой старенький любимый папуля вел себя сегодня вечером?

— Он смирился со своей участью.

— Он всегда был таким, всю свою жизнь! — Она опять захихикала. — Ты знаешь об этом?

— Разумеется, — уверил ее я.

Но она уже спала, легонько похрапывая.

Я выключил свет и закрыл дверь в спальню. Лэйтона я нашел на том же самом месте, где оставил. Он стоял посредине комнаты и имел такой вид, будто уже отбывал заслуженное наказание. Я взял его под локоть и провел к бару. Потом обошел кругом стойку и встал на место бармена.

— Что вам налить, доктор?

— Мне все равно, — пробормотал он.

Я сделал два бурбона со льдом и подтолкнул к нему стакан.

— Мистер Бойд! — Затравленный взгляд блеклых голубых глаз скользнул по мне сквозь толстые линзы очков. — Разрешите мне все вам объяснить о Марсии и ее… ну, ее состоянии.

— Она только что расхваливала «Стингер» как самый приятный безалкогольный напиток на свете. И это объясняет все.

— О! — Плечи доктора опустились, он с облегчением вздохнул. — Какой-то идиот ей сказал, что «Стингер» не вызывает опьянения. И когда я спрашивал, что она пьет, она отвечала, что безалкогольный коктейль. Поэтому я не беспокоился, хотя число этих коктейлей все возрастало. Когда я опомнился, ее уже развезло. Поэтому мы явились так поздно. Она наотрез отказывалась покидать ресторан. — Он нервно провел рукой по темным волосам. — Признаюсь, все происходило не слишком прилично. Марсия заплатила музыкантам — цыганскому оркестру, и они продолжали играть даже после закрытия. Хозяин и обслуга разошлись, оставив нас двоих с музыкантами.

— Вы любите музыку, доктор?

— Я обожаю музыку, мистер Бойд. Но сидеть в ресторане до утра в пустом зале и смотреть, как ваша спутница… О! Танцует дикий танец, по-моему, он смутно напоминал канкан, на столе — это не та ситуация, когда можно наслаждаться музыкой.

— Я вам сочувствую, доктор, — мягко сказал я, — должно быть, вы провели ужасный вечер.

— Мистер Бойд, послушайте, — он поднял голову и первый раз за вечер посмотрел мне прямо в глаза, — я должен извиниться, что так отреагировал на ваши манеры сегодня вечером, не заметив при этом ваших положительных сторон, которые сейчас вдруг так явственно проявились.

— Не извиняйтесь, доктор. С каждым может случиться.

— Но это не должно случаться с профессиональным психотерапевтом! — Он глотнул виски. — И прошу вас — зовите меня Полем.

— А вы меня Дэнни. — Я не хотел уступать в вежливой сентиментальности. — Я хотел поговорить с вами по поводу Марсии, Поль.

— Хотя я связан обязательствами неразглашения тайны пациента, — сказал он торопливо, — поскольку вы помолвлены и собираетесь стать мужем Марсии, я готов с вами побеседовать, Дэнни.

— Мне известно в основном ее прошлое, — осторожно начал я, — о трагической судьбе и смерти матери и о том, что последний по счету жених Марсии вывалился с балкона и разбился насмерть. Скажите, кто привел ее к вам в первый раз, Поль?

Он кивнул.

— Постараюсь вам объяснить ситуацию с Марсией. Невроз у человека обычно усиливается и растет до тех пор, пока не превратится в психоз. Вы понимаете меня? Почти каждый человек страдает неврозами в той или иной степени, это мешает ему в определенных жизненных ситуациях, но не является опасным для его мозга, пока сам человек осознает свою болезнь. Но психоз — совсем другое дело! Болезнь глубже, опаснее, разрушительнее, и человек, как правило, не понимает, что болен. Он считает себя абсолютно нормальным и все свои действия находит вполне адекватными.