Это не имеет значения, сказала себе Айседора, с трудом вставая на ноги. Что бы ни говорил Лукан, у них всё равно не было будущего.

— Значит, здесь есть и другие, — уточнила она, отметая мысли о любовнике.

— Да, — Тэйн протянул руку, но Айседора отказалась её принять, по-прежнему не вполне доверяя старику. — Пойдём. Я тебя представлю.

Тэйн вывел её из подземного грота в подобие каменного коридора, узкого, но прочного. Они осторожно пробирались всё ниже и ниже, потом снова вверх. И вскоре Айседора увидела новый свет, более естественный и тёплый, чем окружающее Тэйна сияние.

Волшебник завернул за угол, Айседора последовала за ним и замерла, внезапно оказавшись в большой подземной пещере, освещённой одновременно естественными и колдовскими огнями. Здесь бил ключ с чистой водой и рос сад из напоминающих грибы растений... по быстрому подсчёту помимо неё с волшебником внутри находилось ещё двенадцать человек.

Айседора заметила среди них трёх женщин, одетых в некогда прекрасные платья, превратившиеся  к настоящему времени в грязное тряпьё. Одежда мужчин отличалась гораздо большим стилистическим разнообразием, включавшим несколько потрёпанных униформ императорских солдат и синий килт мастера с третьего уровня.

Все обитатели смотрели на неё с каким-то трепетом, некоторые, казалось, даже затаили дыхание.

— Три императрицы, — представил Тэйн, указав на них морщинистой рукой. Женщины присели в коротком, величественном реверансе. — Сюда сбросили четырёх императриц, но невинными были только трое.

Айседора посмотрела на безобидного с виду человека.

— Четвертую ты оставил... с теми... теми монстрами?

— Она и сама никогда не отличалась добросердечием и сотворила немало гнусностей, — без раскаяния объяснил он. — Диэлла очень долго прожила с другими чудовищами, потому что имела с ними намного больше общего, чем когда-либо будет у кого-то из нас.

Айседора содрогнулась, вообразив жизнь в яме с крысоподобными мужчинами, которые недавно хватали её за платье.

Тэйн представил Айседору остальным. Судя по одежде, здесь были министры, солдаты, слуги и мастера с третьего уровня. Все они тем или иным образом разозлили императора Себастьена.

— Вы все живете здесь?

— Да. Мы живём здесь и ждём.

— Чего?

Тэйн улыбнулся, отчего морщины на его лице значительно углубились.

— Тебя, Айседора. 

В комнату ворвался Франко, всё ещё одетый в наряд слуги... возможно, в последний раз.

— Мари видели во дворце, — с облегчением в голосе сообщил он.

— Где?

— На третьем уровне, — радость Франко быстро утихла. — Мари не наложница, ей там нечего делать.

— Присутствие Мари на третьем уровне доказывает, что слова Себастьена про её отъезд с Айседорой были ложью. — Лукан задумался, не там ли удерживают и Айседору, принуждая к ещё одной форме рабства.

Но тут же подавил всколыхнувшуюся тревогу. Из Айседоры не получится послушная наложница. Точнее, получится чрезвычайно строптивая. Как ни странно, эта её черта нравилась ему едва ли не больше всех остальных.

Лукан закрыл глаза и сосредоточился на Айседоре так же, как делал два дня назад, когда с облегчением выяснил, что она жива и не покинула дворец. Третий уровень размещался над его головой, но Айседору держали внизу. Он ничуть в этом не сомневался, поскольку чувствовал, как его тянет туда, словно возлюбленная взывала к нему.

Спокойную и послушную Мари можно было заставить жить на третьем уровне, но Айседору остановили бы лишь замки и стены.

— Где император держит своих узников?

— Кажется, на двенадцатом уровне, двумя этажами ниже земли. Но император не бросил бы в тюрьму женщину.

— Я ни в чём не стал бы полагаться на императора Себастьена, — возразил Лукан, пристёгивая к себе два меча, три ножа и проверяя, прочно ли те держатся в ножнах. Оружие стало частью него. Живя здесь, он прятал его или не носил вовсе, но теперь всё изменилось. Любой страж, который рискнёт встать на его пути к Айседоре, умрёт.

Лукан посмотрел на Франко.

— Приготовься. Время пришло.

Айседора села возле самой юной из трёх императриц — симпатичной девочки, ещё не слишком потрёпанной жизнью на тринадцатом уровне. Подобно остальным женщинам, Рикка носила некогда прекрасное темно-красное платье, указывавшее на прежнее высокое положение, но выглядела свежее других. С другой стороны, она провела на тринадцатом уровне только несколько месяцев.

Все жаждали услышать последние новости, но только Рикка разозлилась из-за свадьбы императора с его наложницей, Лианой, и едва обратила внимание на известие о рождении двойняшек, которое остальные сочли очаровательным.

— Женился? — возмутилась миниатюрная девушка, вскакивая на ноги и пронзая Айседору яростным взглядом. Её руки сжались в маленькие, напряжённые кулаки, и когда она выпрямилась, по обвисшему платью стало заметно, насколько сильно Рикка похудела. — Он бросил меня в это жуткое место, а сам женился на своей... своей шлюхе?

— Да, — тихо подтвердила Айседора и добавила: — Потому что та носила его ребёнка, разумеется.

Айседора успела привязаться к Лиане, но прекрасно понимала, почему бывшая императрица не чувствует того же. В конце концов, Лиана была любовницей Себастьена на протяжении всего замужества Рикки.

— Я считала его бесплодным, — раздражённо призналась девушка.

— Так и было. Зачатие стало возможным из-за чар, наложенных ведьмой.

Рикка насупилась и снова села.

— Если бы я воспользовалась услугами ведьмы, то сейчас была бы матерью наследника, жила наверху в прекрасной комнате и наслаждалась вкусной едой, красивой одеждой и...

— Хватит! — тихо рассмеялась самая зрелая и высокая из императриц. Гита выглядела немного старше Себастьена, и ей сейчас исполнилось где-то около тридцати пяти, предположила Айседора. Пыль и грязь тринадцатого уровня подчёркивали каждую маленькую морщину на её красивом лице. Как первая жена, не была ли она до сих пор истинной императрицей? Некоторые из наиболее порядочных министров и жрецов могли счесть сей факт весьма существенным, но если император объявил жён мёртвыми... значит, таковыми они для всех и останутся.

Когда Себастьен женился на Гите, они оба едва вышли из детского возраста. Похоже, первая императрица хорошо питалась, учитывая длительность её проживания в этой пещере.

— Я не хочу говорить о любой пище, кроме грибов, пока не смогу её понюхать и попробовать. — В отличие от остальных, Гите удалось сохранить достоинство, которого другие, возможно, никогда и не имели.

— А я мечтаю о ванне, — с тоской протянула Аврил, — и о сладком чае со сливками.

Она вздохнула и опустила подбородок на тонкие руки. Из всех императриц Аврил была единственной брюнеткой с такими же, как у Айседоры, темными волосами, и вела себя как избалованный ребёнок. Казалось невозможным остаться капризной в таком месте, но Аврил это каким-то образом удалось. Однако её также отличала удивительная сила, иначе она бы не выжила.

Бэннэн, мастер с третьего уровня, присел возле Гиты.

— Вы, женщины, перечисляете все те вещи, которые собираетесь сделать, когда освободитесь. Но неужели никто из вас не хочет сначала убить императора?

— Конечно, хотим, — ответила Аврил. — Но убийствами должны заниматься мужчины.

— Необязательно, — совсем тихо возразила Айседора, однако все её услышали. Возможно, кое-кто с ней даже согласился.

Внезапно её носа коснулся дразнящий аромат. Не грибного супа Тэйна, которым заключённые ежедневно поддерживали свои силы. Айседора закрыла глаза. Новый запах был сладким. Очень сладким и заманчивым, и она хотела получить то, что его источало. Несмотря на прохладу, на лбу выступила испарина, и Айседора почувствовала, как увлажнились от пота груди и бедра. Да, её неожиданно бросило в жар.

Живот скрутило от грызущего голода, Айседора очень медленно встала и отвернулась от собеседников. Боже, она даже не подозревала, что голод бывает таким сильным. Айседора отступила, влекомая к коридору, по которому Тэйн привёл её сюда.