— Доктор? — спросил Уиллок, продолжая раскуривать трубку.

— Да, — ответил Менгеле. — Доктор Менгеле. Мистер Уиллок, я не сомневаюсь, что собаки отлично выдрессированы — о чем говорит и внушительная коллекция полученных ими призов, — он ткнул пальцем в стенку за спиной, — но, видите ли, когда мне было восемь лет, на меня напала собака, правда, не доберман, а немецкая овчарка. — Он коснулся левого бедра. — И внутреняя сторона ноги, — сказал он, — до сих пор представляет собой сплошной шрам. Остались, конечно, и психологические зарубки. Я очень неуверенно чувствую себя, когда в комнате со мной только одна собака, а когда их четыре — это для меня сущий кошмар!

Уиллок вынул изо рта трубку.

— Вам надо было бы сказать об этом еще на ходу, — сказал он, вставая и щелкая пальцами. Поднявшись, доберманы сгрудились вокруг него. — Давайте-ка, ребята, — сказал он, выпроваживая собачью команду через двери около дивана. — У вас еще будет повод повеселиться. — Выпроводив собак, он прикрыл дверь и повернул ручку.

— А они не могут попасть сюда каким-то иным путем? — спросил Менгеле.

— Никоим образом, — Уиллок вернулся на свое место.

Менгеле перевел дыхание.

— Благодарю вас. Теперь я чувствую себя куда лучше, — он переместился на край дивана и расстегнул пиджак.

— Выкладывайте свою историю, да побыстрее, — снова принимаясь за трубку, сказал Уиллок. — Я не хочу их слишком долго держать взаперти.

— Я перейду сразу же к сути, — согласился Менгеле, — но первым делом, — он поднял палец, — я хотел бы вручить вам револьвер, чтобы вы могли защищать себя, когда рядом с вами не будет ваших собак.

— У меня есть оружие, — сказал Уиллок, который, положив ногу на ногу и раскинув руки по спинке дивана, вольно откинулся назад. — «Люгер». — Выпустив из зубов трубку, он произвел клуб дыма. — К тому же два дробовика и ружье.

— А это «Браунинг», — сказал Менгеле, вынимая оружие из кобуры. — Куда лучше «Люгера», потому что в его обойму входит тринадцать патронов. — Он спустил предохранитель и навел ствол на Уиллока. — Поднять руки, — сказал он. — Но первым делом положите трубку — и медленно.

Уиллок, нахмурив седые брови, уставился на него.

— Дальше, — сказал Менгеле. — Я не собираюсь причинять вам неприятности, С чего? Вы для меня совершенно чужой человек. Меня интересует лишь Либер-ман. Вот он меня по-настоящему интересует, должен признаться.

Уиллок медленно развел скрещенные ноги и наклонился вперед, глядя на Менгеле; лицо его побагровело. Положив трубку, он поднял руки над головой.

— На голову, — предложил Менгеле. — У вас прекрасно сохранившиеся волосы, я вам искренне завидую. К сожалению, мне приходится пользоваться париком.

Он встал с дивана, не меняя линии прицела.

Уиллок тоже поднялся, держа руки на затылке.

— Да плевать мне на все ваши игры с евреями и нацистами, — сказал он.

— Вот и отлично, — сказал Менгеле, не отводя ствол от груди Уиллока, обтянутой красной рубашкой. — Тем не менее, я должен упрятать вас в такое место, откуда вы не могли бы подать Лйберману сигнал. Есть тут погреб?

— Конечно, — буркнул Уиллок.

— Отправляйтесь туда. Спокойным шагом. Есть в доме и другие собаки, кроме этих четырех?

— Нет, — Уиллок неторопливо вышел в холл, держа руки за головой. — К счастью для вас.

Менгеле с пистолетом в руке следовал за ним.

— А где ваша жена? — спросил он.

— В школе. Преподает. В Ланкастере… — Уиллок пересек холл.

— Имеются ли снимки вашего сына?

Уиллок на мгновение запнулся, поворачивая направо.

— Чего ради они вам понадобились?

— Просто взглянуть, — Сказал Менгеле, продолжая держать его на мушке. — Я не собираюсь причинять ему неприятности. Я тот самый доктор, который принимал его.

— Что это, черт поёери, все значит

Уиллок остановился у двери, которая вела на боковую лестницу.

— Так есть у вас снимки? — переспросил Менгеле.

— Есть альбом. Там, где мы сидели. На нижней полке. столика с телефоном.

— Вот эта дверь?

— Да.

— Опустите одну руку и приоткройте ее, только немного.

Повернувшись и опустив руку, Уиллок чуть приоткрыл двери и снова заложил руку за голову.

— Дальше открывайте ее ногой.

Уиллок ткнул панель носком ноги.

Менгеле переместился к стенке и прижался к ней, уткнув ствол в спину Уиллока.

— Заходите туда.

— Я должен включить свет.

— Включайте.

Уиллок дернул за шнурок и за дверью вспыхнул тусклый свет. По-прежнему держа руки за головой, Уиллок нагнулся и, переступив порог, сделал шаг на площадку, на дощатых стенках которой висели домашние инструменты.

— Спускайтесь, — приказал Менгеле. — Только не торопясь.

Уиллок повернулся налево и стал медленно спускаться по ступенькам.

Менгеле тоже перешагнул порог, оказавшись на площадке; он смотрел вслед Уиллоку, прикрыв двери.

Тот медленно продолжал спускаться по ступенькам в подвал, держа руки за головой.

Менгеле аккуратно выцелил спину, обтянутую красной рубашкой. Несколько выстрелов слились в один, и у него заложило уши от их грохота. Со звоном вылетели гильзы, покатившись по ступенькам.

Руки упали от седой головы и тщетно попытались ухватиться за деревянные перила, Уиллок покачнулся.

Менгеле, чуть не оглохнув, всадил еще одну нулю в красную рубашку.

Руки соскользнули с перил и, Уиллок рухнул головой вперед. Лбом он ударился о пол внизу и замер, раскинув по ступенькам ноги.

Менгеле продолжал наблюдать за ним, ковыряя в ухе кончиком мизинца.

Открыв двери, он вышел в холл. Собаки продолжали отчаянно лаять.

— Тихо! — гаркнул Менгеле, прочищая другое ухо. Собаки не затихали.

Поставив на место предохранитель, Менгеле засунул пистолет в кобуру; вытащив платок, он вытер внутреннюю ручку дверей, дернув за шнурок, погасил свет и, помогая себе локтем, прикрыл двери.

— Тихо! — снова крикнул он, засовывая платок в карман. Собаки не успокаивались. Они царапали пол и колотились в двери, выходящие в дальний конец холла.

Торопливо подойдя к парадным дверям, Менгеле выглянул сквозь узкую стеклянную панель и, отворив двери, вышел наружу.

Сев в машину, он включил двигатель и, объехав вокруг дома, загнал ее в пустую половину гаража.

Вернувшись, он аккуратно прикрыл за собой двери. Собаки, захлебываясь от лая, визжали и царапали пол и двери.

Менгеле взглянул на себя в стоячее зеркало; сняв парик, он отклеил усы с верхней губы и засунул то и другое в карман висящего пальто.

Снова уставившись на себя в зеркало, он обеими руками пригладил короткий сероватый ежик волос. Нахмурился.

Снять пиджак и повесить на крючок; на то же место перевесить пальто, прикрывая пиджак.

Распустить узел своего галстука в черно-золотую полоску, снять его, сложить и сунуть в карман пальто.

Расстегнуть пуговичку светло-синей рубашки, расстегнуть и следующую, вытащить воротник и расправить его.

Собаки рычали и бесновались за дверью.

Теперь он занялся кобурой. Глядя на себя в зеркало, он спросил:

— Вы Либерман?

Этот вопрос он задал несколько раз, стараясь, чтобы в словах звучал американский акцент, а не немецкий. Он постарался придать своему голосу интонации глуховатого голоса Уиллока:

— Заходите. Должен признать, что вы меня чертовски заинтриговали. Не обращайте на них внимания, они всегда так гавкают. — Он несколько раз повторил трудные сочетания английской фонетики. Вы Либерман? Заходите.

Собаки заходились от лая и рычания.

— Тихо! — крикнул на них Менгеле.

Одним глазом Либерман поглядывал на стрелку спидометра на приборной доске своего маленького округлого «Сааба», отмерявшего сотни ярдов. Дом Уиллока был в четырех десятых мили от поворота на Олд Бак-роуд — если только он правильно разобрался в завитушках почерка Риты — так что он уже где-то неподалеку. По пути он только один раз остановился зайти в туалет, и сейчас было двадцать минут первого.