— Что ж, попробуем.

— Только аккуратно. В Чердыне косовский пристав сел. На "Верети" едет…

Передав хозяйке наловленную рыбу и крупу, Григорий попросил приготовить ужин. Давно не видела семья такого угощения. Дети с жадностью ели уху, жареных жерехом и заедали лесными ягодами.

Наутро солдат привёл пару резвых коней. Распростившись с гостеприимными хозяевами, оставив им лодку, топор, котелок и ведро, братья уселись в бричку. Звякнули колокольцы, залились малиновым звоном, и понеслись кони в полное опасности будущее.

Версты через три у низкого выбеленного здания на берегу Камы возница лихо осадил слегка взмыленную пару, Вышедшие полицейские опытным глазом оглядели добротную бричку, резвых коней и выскочивших молодых людей, щедро расплатившихся с возницей. Один из полицейских, худой, длинноусый, подошёл, козырнул:

— Кто такие будете? Куда путь держите?

— Спешим паря, в Пермь. Я к своему хозяину Фёдорову дощаник гнать, а это учитель из деревни, на учительское собрание, что ль.

— На конференцию, — подтвердил Григорий. — Да поручение батюшки, отца Евлампия, надо выполнить — побывать в соборе.

Чтобы не дать полицейскому поразмыслить, Аристарх, вошедший в роль, затараторил:

— Слышь ты, паря, че народ рассказывает: будто из Вишеры выплывает большая рыба, на спине у неё орёл… страсти какие! Боязно нам было плыть, так и решили лошадями катить сюды.

Аристарх-приказчик был великолепен и не внушал подозрения. Уралец говором.

— Слыхали мы об этом чудище, донесли по начальству, — кивнул полицейский. — Ладно, сгоняем лодку. Пойду, распоряжусь.

Получив три рубля, полицейский стал ещё приветливее.

Через полчаса лодка подошла к борту большого колёсного парохода, замедлившего ход. Матросы спустили верёвочный трап, и братья, дав на чай перевозчику, быстро поднялись на палубу.

День был ясный, тёплый, все пассажиры высыпали на борт и смотрели на посадку. У Аристарха захолонуло сердце.

— Нет ли кого из Косы, — тревожно шепнул Григорий.

Этот треножный шёпот странно подействовал на брата. Надвинув картуз на глаза, распахнув поддёвку, он с купеческим шиком окликнул пробегавшего мимо официанта.

— Эй, паря, спроворь-ка графинчик с закуской, а коли каюту добудешь, на чай заработаешь.

Нашлась двухместная каюта и графинчик с закуской, да крепкий чай "по-купецки", с полотенцем. Вздохнули свободнее. Незаметно выспросили у официанта, кто едет на пароходе. Оказывается, в ресторане косовский пристав играет в карты с лесопромышленником Фёдоровым.

Из боязни быть узнанными, Казаковы решили притвориться пьяными и завалились спать на целые сутки.

Утром пароход причалил к пристани. Там ожидал наряд полиции. Около двадцати человек при шашках и с кобурами на поясе выстроились на берегу по обе стороны сходней.

Братья через иллюминатор с тревогой смотрели на полицейских.

Аристарх рассмеялся:

— Погляди, чем обернулись наши страхи!

С парохода сходил поддерживаемый под руки, совершенно пьяный пристав. Фуражка у него была сбита на затылок, ноги заплетались, ножны шашки стучали по деревянному настилу. Очевидно, он сделал попытку поздороваться со своими подчинёнными.

— Здравия желаем, ваше благородие! — гаркнули вразнобой полицейские и, поспешно подхватив начальника, усадили в пролётку.

Путь в Пермь был свободен. А там встреча со Свердловым!

Широко раскинулась красавица Кама. Тысячелетиями омывает она болотистые, лесистые берега, входит в теснины, бьётся могучей волной в каменную груду утёсов, а потом мчится всё дальше и дальше, заливая левы и низменный берег, на вот вырывается на зелёные просторы и плавно несёт свои воды в лоно могучей Волги.

На палубе парохода, облокотясь на поручни, стоит Аристарх. С волнением вглядывается в берега, озарённые утренним осенним солнцем. Скоро Чистополь. Брат внизу, в каюте, укладывает вещи. Решил сойти на пристани, пробраться в родное село, повидать жену. Заодно захватит спрятанные до ареста пятилетние паспорта. С ними будет открыта дорога на окраины царской России. А ему плыть дальше в Казань. Там — любимая. По ней тоскует. Всегда перед ним её серые глаза. Первый разговор запечатлелся навечно.

Неловким деревенским парнем стоял он перед учительницей сельской школы и робко просил:

— Евдокия Фёдоровна, дайте почитать… Очень прошу вас.

— Так я же всё рассказала.

— Хочется прочесть самому, да и братан пусть ознакомится с работой Ленина.

— Но эта работа запрещённая. За неё и я и вы в ссылку угодим! Нелегальная литература…

Стало до боли обидно:

— Я с малых лет читаю нелегальщину. У отца, хотя он был столяром, водились книжки Толстого, Горького… Даже несколько номеров "Колокола"…

Вот с этого момента и началась дружба учительницы и Аристарха. Это он предупредил её, что по доносу сельского священника к ней собираются с обыском. Она подала прошение об увольнении и уехала в Казань, поступила там на фельдшерские курсы…

В маленьком пыльном сквере среди ясенных и рябиновых деревьев Аристарх ждал Дусю.

То читал газету, то переходил со скамейки на скамейку, поглядывая на приземистое здание фельдшерских курсов. Никто не выходил из подъезда.

Редкие прохожие не обращали внимания на неуклюжего человека с дорожной сумой. Мало ли их, вот таких, в армяке, в картузе, приезжают в город по своим делам, а то и для заработка.

Солнце склонялось за полдень. Тени деревьев погустели, стали длиннее. В сердце Аристарха пробудилась тревога — не закрыты ли курсы?

Но вот дверь распахнулась и несколько девушек вышло из подъезда. Аристарх увидел двух курсисток, направляющихся к скверу. Одной из них была Дуся. Кровь прилила к его лицу, застучала в висках.

Как быть? Как подойти при незнакомой девушке? Узнает ли его Дуся? Он изменился, оброс, загорел.

Но Дуся узнала. Проходя мимо, она кинула на него быстрый взгляд и вдруг громко воскликнула:

— Корней! Приехал-таки!.. Иди, Маня, в библиотеку одна, ко мне братан приехал, — и она завернула на тенистую дорожку.

Аристарх взял руку Дуси, смотрел ей в глаза и молчал, не в состоянии вымолвить ни слова.

— С парохода? А где брат?

— Домой заехал, за паспортами, дня через три будет. Дождусь его.

— Пошли. Будешь жить на сеновале у моего хозяина. Наш он.

Они зашагали по знакомым переулкам.

Дома Дуся накормила гостя, напоила крепким сладким чаем. Он рассказал историю бегства и все дорожные приключения.

— Сегодня вечером пойдём к Сергею, он здесь ведёт подпольную работу. Душа человек!

Было совсем темно, когда Аристарх, переодетый в пиджак, спустился с сеновала. Дуся уже ждала его.

Дверь им открыл невысокий молодой студент. Пытливо оглядев пришедших, сказал приветливо:

— Заходите, тозарищ, Дуся привела — значит наш.

Аристарх вгляделся в ясное, приветливое лицо с вдохновенным взглядом смелых глаз. Узнал Кострикова.

— Откуда? — спросил хозяин.

— Из владения Якова Михайловича. Лес у него охраняли.

Сергей улыбнулся широкой радушной улыбкой:

— Понятно. А сами здешние?

— Братья Казаковы, — пояснила Дуся. — Помните, товарищ Сергей, прошлый раз о них на сходке вспоминали…

— Видели Якова?

— На обратном пути беседовали.

— Как он там?

— Говорит, задание своё выполняю. Сижу тихо, налаживаю связь с ссыльными. Спасибо ему, помог бежать…

— Это большое дело. Что ж, здесь вам оставаться нельзя, изловят.

— Братан привезёт паспорта и поедем. Куда только? Хотелось бы в Среднюю Азию. Мы там работали на железной дороге.

— Где именно?

— В Асхабаде. Участвовали в забастовке. Были делегатами от пятого участка. А когда из Кушки пришла карательная экспедиция, пришлось удирать в Ташкент, а потом домой.

— Имей в виду, с июля Столыпин стал председателем министров. Началась жестокая расправа, с револю-ционерами. Нашу задачу, задачу большевиков, разъяснил Лепим. Надо копить революционные силы, объединять их.