— Это означает для нас определенную головоломку. Письмо для мисс де Сюзе было напечатано на машинке из кабинета лорда Пестерна и на его бумаге. На машинке только его отпечатки. По случаю я спросил его, как давно он знает, что мистер Эдуард Мэнкс играет роль Г. П. Ф. Он не ответил, но, клянусь, этим вопросом я его поразил. Я предполагаю, именно он напечатал письмо, увидев, как Мэнкс вставил белую гвоздику в петлицу пиджака, надписал на конверте: «Через окружного рассыльного» и положил письмо на столик в прихожей, где его и обнаружил дворецкий. Все так. Далее: не очень давно Мэнкс в течение трех недель жил в «Герцогской Заставе» и, естественно допустить, пользовался машинкой и голубой бумагой в кабинете, когда кропал свои писульки за подписью тошнотворного Г. П. Ф. в «Гармонию». Следовательно, черновик мог быть напечатан Мэнксом. Но, насколько нам известно, Мэнкс впервые познакомился с Риверой прошлым вечером и нечаянно сделал, как удачно выразился Уильям, его ухо смешным, поскольку Ривера поцеловал не мисс де Сюзе, а мисс Уэйн. Теперь, если мы ни в чем не заблуждаемся: где и когда чертов Ривера получил черновик Мэнкса как творение рук этого бредового Г. П. Ф.? Это произошло не вчера вечером, поскольку вы достали его из сейфа Риверы, а он побывать дома не успел. Ваше мнение, Фокс.

— Одному Богу ведомо.

— Да, нам во всяком случае, это не известно. А если мы узнаем, обнаружится ли какая-то связь этих бумажек с убийством Риверы? Думайте, ребята, думайте.

Он вернулся к журналу учета, а Фокс — к стопке бумаг.

— Разве не поразительно, какие они деловые люди? — вдруг сказал Элейн.

— Кто, мистер Элейн?

— Вымогатели, скажем так. Мистер Ривера был мастер на все руки. Играл на аккордеоне, сбывал наркотики, занимался шантажом. Можно даже посожалеть, что нам приходится заниматься поисками его убийцы. Он уже созрел для того, чтобы его убрали. Здесь аккуратный отчет по суммам и товарам, все по графам «приход-расход». Вот, к примеру, 3 февраля, графа «приход»: «наличными 150 фунтов, третий платеж, С. Ф. Ф.» Через неделю загадочная запись на стороне дебета: «6 доз для С. С., 360 фунтов», а за ней несколько записей на стороне кредита: «Дж. К. М., 100 фунтов» и т. п… Все записи сгруппированы. Ривера подбивает баланс и показывает свою прибыль в 200 фунтов на первоначальный расход в размере 360 фунтов.

— Бог мой, это похоже на торговлю наркотиками. С. С. вы сказали, мистер Элейн? Готов побожиться, что не удивлюсь, узнав о его связи со Снежным Сантосом.

— А Б. Б. на стороне должников. Судя по записям, Б. Б. был довольно прибыльным клиентом.

— Бризи Беллер?

— Похоже, что так. Сдается мне, Фокс, что Ривера был крупным посредником в торговле наркотиками. Одним из тех ребятишек, кого непросто схватить за руку. Бесспорно, он никогда не передавал наркотики мелким потребителям. За исключением, конечно, этого горемыки Бризи Беллера. Нет, я уверен, все операции Ривера проворачивал в своей лиловой-сатиновой гостиной. И при первом признаке полиции поблизости сжег бы все свои бухгалтерские книги, а если необходимо, вернулся бы на родную гасиенду или как там у них это называется.

— Или выложил бы нам информацию о мелких сбытчиках. Такие, как Ривера, часто придерживаются подобной линии действий.

— Вы правы. Что еще принесло нам ваше плодотворное копанье в бумагах, бригадир Фокс?

— Письма, — отметил Фокс, — в заклеенном пакете. И наличные деньги.

— Есть что-нибудь, имеющее отношение к его учетным книгам?

— Погодите чуток, сэр. Очень может быть. Погодите.

Ждать пришлось недолго. Очень скоро перед Элейном лежали материалы, подтверждающие подозрение в вымогательстве, которым не брезговал Ривера: бесцветные подметные письма, оплаченные по многу раз, но так и не возвращенные, выцветшие вырезки из прекративших свое существование газет, одна или две отчаянные просьбы о милосердии, безжалостные записи на стороне кредита. Элейну показалось, что он выпачкал пальцы, перебирая эти бумажки; Фокс сделал вид, что стряхивает грязь со своих рук.

— Вот оно, кажется, — сказал Фокс и через минуту добавил: — Посмотрите-ка вот на это, мистер Элейн.

Письмо, под которым стояла подпись Фелисите, было написано несколько месяцев назад. Элейн внимательно прочитал его и отдел Фоксу.

— Установление отношений, — сказал тот.

— По-видимому.

— Смех и только, — сказал Фокс. — С первого взгляда на него, даже мертвого, любая девушка в здравом уме сразу же поняла бы, что он за птаха. Есть еще два письма. Очень похожие на первое.

— Н-да.

— Итак, оставим на время юную леди, — медленно проговорил Фокс, — и подумаем, что изменилось в отношении его светлости.

— Почти ничего, мне кажется. И не изменится, пока вы не обнаружите какого-либо неожиданного отклонения от нормы в прошлом его светлости, а он не явит мне себя как человек, скрывающий свои грешки.

— И все же, сэр, кое-что может уже наводить на некоторые мысли. Что если его светлость способствовал Ривере в романе со своей приемной дочерью? Не похоже ли на то, что Ривера держал его на крючке?

— Я бы согласился с вами, — ответил Элейн, — если бы его светлость не был его светлостью. Но совсем исключать ваше предположение не стоит. Тогда вчера вечером, решив убрать Риверу, он пишет письмо как бы от Г. П. Ф. с надеждой бросить сверхвпечатлительную мисс де Сюзе в объятия Эдуарда Мэнкса.

— Вот именно!

— Каким образом лорду Пестерну удается узнать, что Мэнкс — это Г. П. Ф.? И если Ривера использовал копию письма Г. П. Ф., чтобы шантажировать Мэнкса, то средство это было довольно слабым, поскольку копия сделана на машинке. Любой в доме мог ее отстукать. Он должен был украсть бумажку у Мэнкса и попытаться блефовать. Ну да ладно. Для подтверждения ваших аргументов нам сейчас нет необходимости вдаваться в эти частности. Предположим, все так. Одно как будто подходит к другому. Только… только… — Элейн потер нос. — Мне жаль, Фокс, но я не вижу, какое отношение могли иметь к этому Мэнкс и лорд Пестерн. Я понимаю, самый неубедительный аргумент. Но я не собираюсь на нем настаивать. А что в ящичке?

Фокс уже открыл его и подвинул по столу к Элейну.

— Здесь наркотик, — сказал он, — и выловил его удачливый рыбак Гибсон.

В ящике лежали аккуратные, плотно закрытые пакетики и коробка с несколькими сигаретами.

— Картина пополняется деталями, — сказал Элейн. — Очевидно, Ривера не получал товар напрямую. Он попадал к нему по извилистым дорожкам этого проклятого лабиринта. — Он посмотрел на молодого сержанта Скотта. — Вы пока не сталкивались с подобными делами, Скотт. Здесь, вероятно, кокаин или героин, и без сомнения эта дрянь по пути сюда преодолела большие расстояния в особых вставных челюстях, пупках толстых людей, фальшивых слуховых аппаратах, полой арматуре для электролампочек и Бог его знает в чем еще. По выражению мистера Фокса, вы удачливый рыбак, Гибсон. Но, кажется, пора на время оставить Риверу в покое. — Он повернулся к Скотту и Уотсону. — Расскажите нам, как вы поработали у Бризи Беллера.

Бризи Беллер жил в меблированных комнатах на Пайскаф-Роу, недалеко от Эбьюри-стрит. По этому адресу Скотт и Уотсон доставили его и с некоторым трудом уложили в постель. Едва прикоснувшись к подушке, он захрапел и проспал весь остаток ночи. Сержанты обследовали квартиру, которая, в отличие от жилища Риверы, была грязной и запущенной. Складывалось впечатление, будто Бризи как одержимый все время что-то искал. Карманы его костюма были вывернуты, ящики выдвинуты, а из них выброшено все содержимое. Единственным, чего не коснулся всеобщий хаос в квартире, оказалась стопка нот. Скотт и Уотсон посмотрели бумаги, среди которых были счета, напоминания кредиторов и письма многочисленных поклонников. У стенки небольшого прикроватного комода был обнаружен шприц для подкожных вспрыскиваний, который лег на стол Элейна вместе с несколькими разорванными пустыми пакетиками того же вида, что пакетики, обнаруженные в сейфе Риверы.