Волки кружили рядом, скуля и принюхиваясь. Рыжий сел, задрал морду и испустил тревожный вой. Как только утихли последние ноты, все трое хищников вместе с лошадью внезапно повернули головы, услышав шорох в лесу. Маталия изо всех сил всматривалась в темные деревья, пытаясь разглядеть то,— что почувствовали животные, но ничего не увидела и не услышала. Она подтолкнула гнедую, чтобы та перешагнула через странное препятствие, и стала подниматься по склону. Волки перепрыгнули через дорожку, не касаясь лапами камней, и засеменили за ней следом.

На вершине она увидела за домиком амбар. Под навесом лежал стог свежего сена, и женщина радостно улыбнулась, а кобыла задрала морду и навострила уши, заслышав из деревянного строения приветственное ржание. Маталия соскользнула с седла и повела кобылу, высматривая свободное стойло.

Амбар был простой и совершенно не похожий на просторные, удобные конюшни в Роузните. Однако Маталия нашла свободное стойло и с облегчением завела туда свою кобылу, сняв с двери простой засов.

Единственное находившееся здесь животное, ширококостный мул, зафыркал, почуяв волков. Он взбрыкивал, пока от боковой стенки не отскочила щепка, но Маталия подошла к перегородке и стала ему тихонько напевать. Пение было тихим и умиротворяющим, больше походившим на гудение, и мул тотчас лее стал прислушиваться. Когда кончики его больших ушей развернулись к ней, она перешла на ритмичный напев, повысив голос на полтона. Маталия погладила его бархатный нос и стала замедлять напев, пока не замерла последняя нота. Мул моргнул и, успокоенный, вернулся к кормушке.

Маталия повернулась к своей кобыле, которая нетерпеливо тыкалась мордой в спину хозяйке. С тихим смехом она сняла с нее уздечку, ослабила подпругу и стащила седло. Маталия вышла из стойла и снова заперла его на засов. Кобыла заржала, когда хозяйка взяла пучок сена и перекинула его через перегородку, разбросав по всему стойлу. Наконец заметив ведро с водой, Маталия подтащила и его, расплескав по дороге половину.

Волки с любопытством наблюдали за ней. Когда же хозяйка устроилась на охапке сена в стойле, они стали переглядываться с урчащими от голода желудками. Маталия смотрела на них, закусив губу.

— Пора бы уже нам всем повзрослеть, — пробормотала она. — Так что идите и сами добывайте себе ужин.

Она улыбнулась, когда рыжий склонил голову и тихонько заскулил. Черный глухо зарычал, издав под конец звук, подозрительно похожий на лай. По ее сигналу рыжий с черным развернулись и поскакали вниз по холму, оставив серого охранять хозяйку. От благодарности у Маталии на глаза навернулись слезы. Облегченно вздохнув, она обвила его руками за шею и зарылась носом в мех.

Волк завилял хвостом и улегся, прикрыв нос лапами. Устроившись поудобнее, Маталия закрыла глаза и положила голову ему на шею. Она уснула спокойным сном, прислушиваясь к чавканью кобылы и сердцебиению волка.

Ночь постепенно перешла в утренний рассвет, когда из домика вышла пожилая женщина и медленно побрела в амбар. Ее старческие глаза смотрели мягко и грустно, лицо было изборождено морщинами. Она нагнулась, подняла и выбросила валявшийся на дорожке сухой прутик, и, внезапно насторожившись, посмотрела на амбар. Затем окинула взглядом окружавшие церковь камни и нахмурилась. Потом повернулась и боязливо приблизилась к амбару, застыв на месте, когда ей навстречу раздался угрожающий рык. В ужасе старушка увидела, что из темноты конюшни на нее смотрит пара светящихся волчьих глаз.

Маталия, услышав глухой волчий рык, подняла отяжелевшую голову и огляделась затуманенными со сна глазами. Потом посмотрела туда, куда был направлен взгляд волка, и охнула. На пороге конюшни стояла женщина в ореоле золотого света.

Маталия поднялась на ноги, вся в соломе и со спутанными волосами. Она покачнулась и ухватилась рукой за стенку стойла, тут же отдернув ее, потому что в ладонь впилась заноза.

— Кто вы?.. — пробормотала она.

Пожилая женщина приподняла брови, молча рассматривая Маталию. Под ее спокойным взглядом беглянка опустила руку, выдернула занозу и поднесла ладонь ко рту. Женщина повернулась и пошла в дом. Маталия кинулась за ней следом.

— Простите, я вовсе не хотела вам нагрубить! Я понимаю, что это ваша конюшня, и я благодарна вам за приют. Просто... я испугалась.

Старуха остановилась, пожав плечами. Потом обернулась и задумчиво оглядела Маталию.

— Тебя прислали сюда? — спокойно спросила она.

Маталия покачала головой.

— Тогда как ты здесь оказалась?

Маталия отвела взгляд, чувствуя, как обмякло тело. Она с мольбой подняла руку, потом беспомощно открыла рот, но так ничего и не ответила. Женщина смерила ее взглядом и вздохнула.

— Ладно, дитя, можешь пока остаться. — В ее голосе слышалась нотка удивления. — И, что бы тебя ни мучило, добрый завтрак все исправит.

Маталия благодарно посмотрела на старушку, рассеянно гладя по голове серого волка. Тот продолжал глухо рычать, недоверчиво глядя на незнакомого человека. Остальные волки, вернувшиеся еще ночью, тоже настороженно рассматривали женщину.

— Я Энслин, добро пожаловать в мой дом, я накормлю тебя завтраком, а потом, если захочешь, можешь поведать мне свои печали. Если не захочешь, можешь не рассказывать. — И женщина пошла по тропинке. Она кинула взгляд на подножие холма, с подозрением всматриваясь в деревья на той стороне, и увидела, как что-то едва заметно шелохнулось среди теней. Она с вызовом посмотрела туда, и на мгновение ее старческие глаза осветило давно потушенное пламя. Юная незнакомка догнала ее, и они вместе вошли в дом.

По ту сторону каменного барьера Броган остановил своего коня, в гневе глядя на холм. Дрожь пробежала у него по спине, и он тихонько выругался. Он долго стоял так, не двигаясь и не переступая через барьер, подчиняясь древнему кельтскому обычаю: мужчинам сюда вход воспрещен. Он увидел смотревшую в его сторону женщину и прищурился. Когда женщина вместе с Маталией скрылись в доме, он выругался, поворотил коня и въехал в чащу.

Войдя в домик, Маталия стала удивленно озираться. Стены были сплошь увешаны гобеленами, изображавшими сцены из жизни древних богов и героев. С высокого потолка свешивались пучки трав, уже засохших и еще свежих, наполнявших своими тяжелыми ароматами комнату, и Маталия сразу закашлялась. Глаза у нее заслезились, и она быстро заморгала.

Из-за деревянного стола поднялась женщина, не доев свой хлеб с фруктами:

— Энслин?..

— Я нашла ее в конюшне, — ответила седовласая женщина, тихонько подталкивая Маталию вперед. — Она набрела на наш дом, чтобы облегчить свое горе. Познакомься с леди Гвинет.

Но Маталия льнула к руке Энслин, испугавшись пристального и сурового взгляда той, кого звали леди Гвинет.

— Я тут ехала...— неуверенно промямлила она.

Вместо ответа Гвинет вышла вперед.

— Как тебя зовут и как ты нашла наш уединенный дом? Наше пристанище очень бедное, и нас здесь почти никто не знает.

Маталия удивленно поглядела на развешанные на стенах некогда роскошные гобелены, на красивый резной стол с серебряными приборами. Обе женщины молча ждали, что она ответит.

— Я Маталия из замка Роузнит. Веду свой род из клана Мак-Тревор. Я ехала в... ехала с... — Она беспомощно взглянула на Энслин, не зная, что сказать. Потом перевела дыхание и попыталась снова. — Недавно я совершила ужасную ошибку, и теперь не знаю, что делать. Меня силой выдали замуж за неуправляемого грубияна, и я увидела ваш дом... Мне представилась возможность...

Энслин посмотрела на Маталию, прочитав в ее глазах гораздо больше того, что услышала. Она почувствовала ее страстную бунтарскую натуру и увидела, как по-новому начинает понимать жизнь эта девушка, внезапно оказавшаяся в мире взрослых, которому нет дела до тех, кого он растоптал. Энслин медленно кивнула и, взглянув на девушку, крепко сжала ее руку.

— У нас есть еще одна кровать, правда, не слишком большая. То, что ты видишь на потолке, это наша работа. Мы выращиваем травы, сушим их и ездим продавать в город четыре раза в год. Ты что-нибудь знаешь о травах и целительстве?