Холодный воздух всколыхнул волосы Данте, когда Люсьен двинулся из-за трона. Данте выставил руку, перехватывая его.

 — Бросаешь мне вызов, Этьен? — тихо спросил он.

Этьен вырвался из хватки Вона и поправил костюм. Он коснулся каждой круглой запонки, вырезанной из слоновой кости, от Armani на манжетах.

— Нет, — сказал он, сжимая кулаки. — Пока нет.

— Очень жаль, — ответил Данте, опуская руку.

— Но однажды ночью, — добавил Этьен, его губы изогнулись в улыбке. — Я буду ждать.

Данте встал.

— Удачи тебе, — сказал он.

— Я передал приказ, — произнес Этьен, — и надеюсь, ты проигнорируешь его, щенок.

Развернувшись, он двинулся сквозь притихшую, заинтересованную толпу, Вон следовал за ним по пятам. Смертные расступались перед ним, словно он был в огне.

Данте опустился на трон. Боль пульсировала в висках и затылке. Его живот скрутило. Он сжал подлокотники так, что побелели костяшки пальцев.

— Что это было?

Данте посмотрел на агента Уоллес, которая опустилась на одно колено рядом с ним. Она изучала его лицо. Ему казалась, она упускает из виду лишь самую малость.

— Ничего особенного, — вздохнул он. — Отказался лизать задницы. За это следует суровое наказание. Как обычно.

— Забавно, — пробормотала Уоллес так, словно ее слова ничего не значили. — ДеНуар действительно сказал правду о головных болях?

— Действительно, агент Уоллес, — сухо сказал Люсьен.— Я прямо здесь.

Взгляд Уоллес метнулся от Данте к Люсьену и обратно.

— Мне жаль, — ее голос был низким, не как у представителя закона. — Моя сестра тоже страдает от мигрени.

Данте посмотрел на нее. Маска агента исчезла. Выражение ее лица было искренним, взгляд голубых глаз твердым. На мгновение он подумал, что увидел ее сердце, теплое и сочувствующее, жесткое, объятое пламенем и сталью.

— Неужели? — спросил он.

Уоллес кивнула.

— Данте, послушайте, я могу избавить нас от пустой траты времени и многих проблем. Просто дайте мне разрешение...

— Нет, — ответил Данте.

Ее маска вернулась на место. Возможно, она всегда была там, может, то, что он увидел, было лишь иллюзией. Белый свет раздражал его зрение. Причиняя боль глазам.

Улыбка Уоллес исчезла. Она смотрела на него с отчаянием. Встав, она сказала:

— Это бессмысленно. Я могу получить ордер на обыск за час.

Сняв очки с ремня, Данте надел их.

— Хорошо. Я буду ждать.

— Так и сделаю, — произнесла Уоллес и сошла вниз по ступеням, в толпу.

Чистый свежий запах дождя от Уоллес остался, так же как и горячий аромат крови. Но ощущение ее власти исчезало с каждым ее шагом, и Данте понял, что ему стало чуточку легче дышать. Она была сильной, настойчивой и ослепительной. Как жаль, что она гребаный коп.

Холодная рука на мгновение успокаивающе коснулась волос и виска Данте, замораживая боль. Он закрыл глаза.

<Не дай мне уснуть>.

<Тебе нужен отдых. Кровь. — Мысли Люсьена ранили. — Я отвезу тебя домой до того, как боль усилится>.

— Нет. — Данте убрал руку Люсьена от виска. — Я собираюсь спуститься в клетку.

Люсьен встал перед ним. Данте посмотрел в золотистые глаза.

— Не сегодня, — сказал Люсьен. — Ты не в форме...

— Я в превосходной форме, — отрезал Данте.

— Привет, сладкий.

Люсьен обернулся, и Данте увидел улыбающихся Джину и Джея, они стояли на шаг позади, держась за руки. Корсет Джины был все еще расшнурован, открывая ложбинку между грудей. Она пахла спелой вишней. Все это пробудило его голод и всколыхнуло боль, соединяя их воедино.

Освободив руку, Джина прошла мимо Люсьена и села на колени к Данте. Она сжала его лицо руками, запрокинула голову и поцеловала. Губами и языком он почувствовал вкус Джея, ощутил и её вкус — насыщенный и пикантный. Он укусил её губу и попробовал кровь, сочащуюся из раны. Она вздохнула и застонала.

Пылающий. Беспокойный. Опасный.

<Дитя...>

Дрожа, Данте закончил поцелуй. Он облизывал ее нижнюю губу, пока не остановилась кровь и не затянулась рана. Джина смотрела на него из-под полуприкрытых век. Томная. Счастливая. Он ласково провел по линии ее скулы дрожащими пальцами. Пот стекал по его виску.

Джина коснулась пальцами его губ.

— Мы должны идти, секси, — шепнула она и соскользнула с его колен. — Завтра ночью?

Боль была словно ледокол, таранящий его мозг, контроль ускользал. Он отпустил ее без слов, Джей наклонился и поцеловал его.

— Завтра, — пробормотал Джей.

Схватив Джину за руку, он повел ее вниз по лестнице. Джина помахала с озорной улыбкой на губах.

Завтра ночью.

Данте смотрел, как они уходили.

Темно-янтарный в тусклом свете бурбон выплеснулся в низкий стакан Томаса Ронина. Бармен забрал кредитку, оставленную Ронином, затем неспешно направился к следующему посетителю, подошедшему к длинной полированной стойке бара. Ронин взял свою выпивку и повернулся.

— Похоже, ты облажался, — протянул Э.

Вытряхнув сигарету из плена помятой пачки Marlboro, он зажал ее между губами и прикурил серебряной Zippo. Ронин выхватил сигарету Э и, бросив на пол, затушил тлеющие угольки носком своих сапог из змеиной кожи.

— Удиви меня, — сказал он. — Расскажи, каким же образом?

Э бросил взгляд на Ронина, его глаза были скрыты темными очками, губы растянуты в усмешке. Он вытряс из пачки еще одну сигарету, сунул в рот и, прикурив, выдохнул серый дым Ронину в лицо.

— Думаешь, ты все знаешь, да, малыш Томми?

Ронин кивнул, сделав глоток бурбона.

— Многое.

— Да? — Ухмылка Э стала шире. — А ты знал, что разговаривающая с Данте девица — спецагент Хэзер Уоллес?

Ронин помахал рукой, отгоняя сигаретный дым. Подняв свои темные очки, он посмотрел на женщину в плаще, стоящую на помосте. Да, это была она — профайлер, работающая по делу Странствующего Киллера.

— Даже смена почерка, подпись и прочая херня не одурачат ее, — самодовольно сказал Э, его слова отдавали джином. — Я знал, что это не сработает. Хэзер здесь.

Восхищенный тон привлек внимание Ронина. Э уставился на Уоллес, его лицо светилось любовью. Или чем-то, что может сойти за любовь для такого извращенного и унылого существа, как Э.

Ронин прикончил бурбон, огнем разлившийся по венам и пробудивший совсем другой голод. Он следил за Данте и женщиной. Мальчишка был совершенством. Его оценка основывалась не только на сногсшибательной внешности Данте. Ронин читал досье. Он знал, кем мальчишка был и кем мог стать.

ДеНуар стоял позади трона, словно одна из статуй, охраняющих усыпальницы на кладбище Сент-Луис №3[13]. А кем был ДеНуар? Не вампиром, нет. Кем-то абсолютно иным. Кем-то, как подозревал Ронин, намного более древним и темным.

Несмотря на гнев, сделавший ее движения напряженными, Уоллес сохраняла спокойствие на очаровательном лице. Она развернулась и сбежала по ступеням на танцпол, после чего исчезла в толпе.

Ронин снова повернулся к бару и легко подтолкнул бармена с помощью своего сознания. Бармен заново наполнил стакан Ронина. Его пульс ускорился. За все века я никогда не видел и не чувствовал кого-либо похожего на Данте. Ни разу. Он залпом выпил бурбон. Жидкость скользнула в горло и дальше по пищеводу, обжигая так, что Ронин даже не почувствовал вкуса.

Э помнит свое прошлое. Данте нет. Почему? Была ли Джоанна безжалостной к Данте из-за его родословной? Толкнула ли она его за грань, пребывания за которой не выдержит ни один смертный?

Ронин наблюдал, как Данте откинулся на трон, пальцами поглаживая бледную кожу на виске.

Или, быть может, он все-таки не выдержал? Возможно, он пал ниже, чем кто-либо. И это падение все еще продолжается.

Ронин повернулся к своему спутнику.

— Кто-нибудь уже пришелся тебе по вкусу?