— Твой отец рассказал тебе что-нибудь о Плохом Семени? — она убрала руку от его лица.

Глаза Данте открылись. Что-то вспыхнуло в их темной глубине — боль, возможно, горе, быть может, ярость — и погасло.

— Нет. Элрой рассказал мне. Но я не смог зацепиться за это, — он тряхнул головой. — Неважно, как сильно я старался.

Джордан. Это больно.

— О, Данте, я так сожалею.

— Не стоит. — Улыбка тронула его губы. Он стянул солнечные очки с макушки и надел. — Здесь нет твоей вины. — Поднявшись, он наклонился к ней и легко прикоснулся к губам.

— Это не обязательно должно быть «прощай», — сказала Хэзер в его теплые губы. — Я беспокоюсь о тебе, ты же знаешь, правда?

— Я о тебе тоже, — прошептал он, проводя пальцем по линии ее скулы.

Хэзер закрыла глаза. Когда она открыла их снова, Данте уже исчез. Но осталось ощущение прикосновения его губ; воздух палаты был наполнен его ароматом. Она представила, как он выходит в снежную ночь, один.

У нее было ощущение, что он не надеялся встретиться снова. Она знала, что его уход причинит боль, только не знала, насколько сильную. Глубокую, острую и разрывающую сердце. Горячие слезы побежали по щекам, затекая в уши. Закрыв руками лицо, она плакала.

За всех безголосых умерших, оставленных после себя Элроем Джорданом.

За несовершенное правосудие.

За Данте.

Она думала обо всем, что могло бы быть — поездки между Новым Орлеаном и Сиэтлом; Данте, сочиняющий музыку, гастролирующий, складывающий по кусочкам свое прошлое в единое целое. Она могла бы стать адвокатом, частным детективом, кем-то, у кого есть возможность помогать тем, кто больше не может говорить сам за себя. И вместе — она и Данте — они могли бы пытаться исцелить его израненное сознание, и помочь ему найти искупление, которое он искал.

Все еще может быть. Ничто не предрешено.

Искупление.

Может ли он искупить свою вину? Она верила, что он заслужил шанс на это. Ей просто нужно было понять, достаточно ли она сильна, чтобы дать ему этот шанс. И себе.

Я не покину тебя.

Внезапно, отголосок песни зазвучал у Хэзер внутри, и на мгновение ей показалось, что она услышала тихий, выразительный голос Данте, пламенем горящий в ее сердце: «Тссс. Je suis ici. Всегда».