Хэзер убрала руки с его шеи и обхватила лицо. Снова поцеловала. И пробормотала в губы:

— Зажги несколько свечей. Я хочу тебя видеть.

Данте подошел к бюро, взял зажигалку, потом размылся в движении по комнате; в результате горящие свечи замерцали, как вечерние звезды. Вернувшись к постели, он сел рядом с Хэзер. Посмотрел на нее, в нее, пламя свечей отсвечивало оранжевым на его кольцах, вдоль серег в ушах, в глазах. Он погладил ее щеку тыльной стороной пальцев, кольца холодили кожу.

Схватив за плечи, она потянула Данте на себя. Перевернула на скользких шелковых простынях и оседлала. Его руки заскользили вверх по ее бедрам.

— Когда я с тобой, так тихо, — сказал Данте низким хриплым голосом. — Гул прекращается.

Хэзер подумала о нем, стоящем на коленях на скотобойне, в оцепенении, шепчущем sanctus, sanctus, sanctus. Подумала о фотографиях, которые мельком увидела в портфеле Стёрнса.

— Я помогу тебе избавиться от него навсегда, — прошептала она.

И стянула с себя свитер, расстегнула лифчик. Бросила их на пол. Данте окинул ее горящим взглядом.

— Trèsbelle[63], — выдохнул он.

Улыбаясь, она провела пальцами по его груди, обвела маленькую татуировку в виде летучей мыши над сердцем. Потом нагнулась, коснулась языком затвердевшего соска. Данте с шипением втянул воздух сквозь зубы. Его пальцы запутались в ее волосах, когда она поцелуями прокладывала дорожку по плоскому животу к краю кожаных брюк. Хэзер расстегнула ремень, пальцы возились с застежкой и молнией на брюках; она хотела разорвать их зубами.

Наконец, она обхватила его. Твердый. Горячий. Бледный, как молоко. Шелковый на ощупь. Она провела пальцами по всей длине, затем коснулась языком. Низкий стон вырвался из Данте, и этот звук расшевелил огонь, тлеющий внутри нее. Он задрожал, мышцы напряглись под ее ласками. Его пальцы выскользнули из ее волос и прикоснулись к щеке, заставляя поднять взгляд.

— Моя очередь, — сказал Данте низким голосом, обхватывая ее руки, притягивая. Он опрокинул ее на простыни. Хэзер выгнулась под ним, прижимаясь сильнее, кожа к коже.

Данте сдернул с нее обувь, затем снял брюки и трусики, Хэзер подняла бедра, когда он их стягивал. Затем поцеловал внутреннюю часть бедер, его губы горели у ее кожи. Она застонала.

Порыв воздуха пронесся рядом с Хэзер. Она услышала два глухих удара и посмотрела на пол. Два развязанных ботинка. Кожаные брюки. Потом Данте растянулся над ней, голый, за исключением ошейника на шее, бледная кожа мерцала в свете свечей.

— Ты сжульничал, — прошептала она, скользя рукой по его груди, животу и спускаясь ниже, исследуя гладкую белую кожу и стальные мышцы.

Хитрая улыбка играла на его губах.

— Ты сможешь жульничать в следующий раз.

Он поцеловал ее, укусив нижнюю губу. Она втянула воздух, но боль прекратилась в тот же момент, как началась. Его рука погладила ее грудь, прошлась по бедрам, пробралась между ног. Хэзер задохнулась. Задрожала от удовольствия.

Данте переместился, его губы сомкнулись вокруг ее соска — целуя, посасывая. Он проследовал поцелуями от груди, через живот и ниже, волосы скользили по коже, как черный шелк, щекоча и вызывая мурашки. Он лизнул ее, и она выгнула спину, пока его губы и язык бросали ее в жар, пальцы разводили огонь.

Сжигающий изнутри.

На мгновение сомнение прокралось в ее грезы: Он не человек.

Но она вспомнила стук его сердца, звук скорби, колючий грубый запах боли. Вспомнила, как он накрыл своей курткой Джину. Вспомнила опустошение на лице, когда он смотрел на Джея.

Если это не человечность, то что тогда?

Время тянулось в бесконечном сумраке. Тело дрожало от касаний Данте, сокращаясь в спазмах удовольствия, сгорая с каждым ударом языка. Она затрепетала, интенсивность оргазма лишила ее голоса и оставила бездыханной.

Данте проложил поцелуями дорожку обратно вверх по телу Хэзер, голубой огонь горел везде, где он прикасался губами. Затем поцеловал ее, и она распробовала собственный вкус. Пока они целовались, она направила его в себя, лаская и подталкивая пальцами. Он застонал, войдя в нее.

Пот покрыл их тела, когда они начали двигаться, раскачиваясь, сотрясаясь. Она дышала им, черной землей и горящими листьями. Его запах опьянял. Голубой свет мерцал в ее голове.

Обхватив ногами талию Данте, Хэзер притянула его еще ближе. Его дыхание участилось. Влажные от пота волосы вились у его лица, когда он смотрел в ее глаза своими, полными удовольствия — расширенными и с проблесками золота.

Прижав ее правую руку к матрацу около головы, Данте переплел их пальцы. Наклонился к ее горлу и поцеловал.

Хэзер почувствовала короткую боль, когда клыки Данте проткнули кожу на шее, но боль исчезла прежде, чем она ее осознала. Образ Данте в «МЯСО НА ЗАКАЗ», разрывающего Этьена на части, промелькнул в ее голове — Беги от меня как можно дальше — но удовольствие переполнило ее и стерло все страхи, все мысли. Она застонала, когда он присосался к горлу.

Она грезила мелодией без слов; слышала взмах крыльев.

Время снова потянулось, минуты разворачивались, теряясь в сумерках. Данте поднял голову от шеи и высвободил свою ладонь. Проведя рукой по Хэзер, Данте поднял ее, все еще находясь внутри, потом отпустил, вставая на матрац коленями. Держа руки на ее бедрах, он поцеловал Хэзер, позволяя почувствовать вкус крови на своих губах, во рту — ее крови. Странный трепет прошелся по ней: у него внутри есть часть меня.

Хэзер задвигалась, когда Данте вошел, пульсируя, создавая их собственный темп; ритм жара, пота и неровного дыхания. Когда губы Данте поймали ее сосок, всасывая его в тепло рта, для Хэзер все перестало существовать, кроме этого момента, и вряд ли когда-либо будет. Только Данте, горящий внутри нее, подходящий ей, как никто другой; воздух наполнился запахами мускуса и воска свечей и звуками ударяющихся тел.

Ощущения нарастали, круг за кругом, поднимаясь по спирали выше и выше, пока не дошли до пика, погружая ее в бездонный бассейн и вымывая все мысли. Она задохнулась, оргазм нахлынул, как река, возрастая с каждым спазмом вместо того, чтобы угаснуть.

Данте застонал, как будто тоже чувствовал это. Он задрожал, но не остановился, отбивая свой ритм. Голубой свет затуманил зрение Хэзер. Ее мышцы задрожали, напряглись. Она схватила Данте, ногтями впилась в плечи, прижавшись щекой к его виску, погрузившись в осенний аромат волос.

Держа одну руку на талии Хэзер, другую — на бедре, Данте опустил ее на матрац. Его темп поменялся; он задвигался быстрее, мощнее. Глаза закрылись. Губы приоткрылись. Казалось, что наслаждение подсвечивало его изнутри. Снова обхватив ногами его талию, она крепко прижалась к нему, отдавая себя ритму.

Только когда рассвет засеребрил комнату, Данте открыл веки и посмотрел на Хэзер, его глаза были с золотыми крапинами. Дыхание перехватило. Оргазм снова захватил ее, когда он кончил, и она закричала, когда он задрожал в ее руках. Движения Данте замедлились и остановились. Хэзер прижалась ближе к нему, ее сердце колотилось в груди.

За занавесками, закрывающими французские окна, ночь переходила в утро. Данте вышел из Хэзер, и она прижалась к нему, положила голову на плечо. Он обнимал ее. Сердце стучало решительно и ровно под ее щекой, не колотясь так быстро, как ее.

— Ты хоть представляешь, сколько правил я сейчас нарушила? — спросила она, закидывая на него ногу.

— Ммм… надеюсь, все из них.

— Теперь я знаю две вещи, в которых у тебя талант.

Данте фыркнул.

Хэзер подняла голову и посмотрела на Данте. В темных глазах уже не было золотых крапинок, лицо казалось расслабленным.

— Симона сказала, что кто-то охотится на тебя, — произнес Данте. — Ты знаешь, кто?

— Кто-то с верхушек, полагаю, — ответила Хэзер. — По крайней мере, это то, о чем я говорила. Из-за того что я не прекращу расследование.