Один из воинов неожиданно посмотрел вверх. Он что-то крикнул и вскинул руку. Все, кто был рядом с ним, подняли головы.

— Заметили, — сказал Жан.

В небо полетели стрелы. Было смешно смотреть, как в десантные капсулы, корпус которых мог пробить далеко не всякий мощный заряд, целятся из лука.

— В остальных поселениях творится то же самое?

— Да! Там тоже готовятся к походу.

— Не похоже, чтобы они собрались воевать друг с другом, — сказала Эва. — Повозки с провизией и женщинами… Значит, путь неблизкий.

По дну капсулы продолжали барабанить стрелы.

— Вон там на скале удобный выступ. Сядем, — предложил капитан. — Меня начинает раздражать эта комариная назойливость.

Эриксон совершил несложный маневр и приземлился на ровный участок скалы, словно специально предназначенный для того, чтобы послужить малой посадочной площадкой. Жан посадил свою капсулу рядом. Солнце было в зените. Внизу, в долине, воины закончили приготовления и тронулись в путь.

Капитан произнес код — и в его руках появился небольшой, легкий шлем черного цвета. Пол надел шлем, и одна из повозок внизу вдруг приблизилась к нему так, словно капитан шел рядом. Он почувствовал запах конского пота и немытого человеческого тела. Услышал скрип колес, жужжание мух и голоса…

Пол сорвал шлем.

— Они идут на Туату! — воскликнул он.

В руках у всех тут же появились черные шлемы. Эриксон поспешно вновь надел свой. И опять полное ощущение присутствия среди аргунов: запахи, звуки…

— Боже мой, — услышал Пол голос Эвы, — капитан, посмотрите на всадника впереди.

Эриксон повернул голову и от изумления даже перестал дышать. Прямо в его глаза смотрел… Вуху Иотахо.

Рядом с Вуху гарцевал на черном коне всадник с черной повязкой, закрывающей нижнюю часть лица — только поблескивали глаза, — и в черном глухом десантном комбинезоне, не оставлявшем ни одного открытого участка тела.

Всадник повернулся и помахал рукой:

— Добрый день, капитан. Узнаете? — отчетливо услышал Пол. Да, он узнал этот голос. Это был тот самый голос! И принадлежать он мог только одному человеку…

— Наконец-то! — сказал Эриксон, обращаясь ко всем. — Позвольте представить — Чаминг!

— Как Чаминг?! – в один голос воскликнули Полонский и Браге. Эва нисколечко не удивилась.

— Он самый! — подтвердил Пол.

— Что ж ты прячешь лицо? — крикнула Эва. — Может быть, тебе стыдно?

В ответ на это по общему каналу связи раздался смех. Чаминг отвернулся, стал как ни в чем не бывало отдавать приказания и больше ни разу не взглянул в их сторону, словно капитана и его людей не было рядом.

У Эриксона появилось непреодолимое желание дать по черному всаднику, по аргунам, гарцевавшим рядом с ним, залп, и не один, но он удержался. Без разговора по душам теперь, когда личный враг вдруг обрел плоть, убивать его было глупо.

Они наблюдали за аргунами еще около часа, в течение которого Пол рассказывал историю своей тайной борьбы с Чамингом. Капитан не забыл ничего, восстановив всю цепочку событий, начиная с гибели Беллы и кончая вчерашней смертью двух аскольдовцев — Сенькова и Серова.

Никто — ни Эва, ни Жан, ни Александр — не стал задавать лишних вопросов. Все и так было понятно.

Внимательно вглядываясь в лица воинов, Эриксон и все остальные признали, что среди них очень много «двойников» геян, ушедших из жизни по тем или иным причинам. Они узнали навигаторов, погибших в момент гиперпрыжка, узнали геян, которые пали при стычке с гоминидами.

Среди женщин в обозе аргунов капитан заметил одну, которую тоже мгновенно узнал, и ему стоило больших усилий, чтобы сохранить спокойствие.

— Все это странно, — сказал Эриксон. — Странно и требует объяснения. Они идут на Туату, вооружившись мечами против пучкового оружия… На что они надеются?

Капитан и его люди осмотрели все остальные поселения аргунов. Их было девятнадцать. И везде готовились к дальнему военному походу.

— Надо установить за ними постоянное наблюдение, — задумчиво произнес Эриксон. — У нас еще достаточно времени, чтобы все как следует обмозговать.

У капитана было на размышление не больше семи дней. Именно столько аргунам и иллирийцам потребовалось бы для того, чтобы, соединившись в одну двухсоттысячную армию, достичь побережья и по перешейку перейти в часы отлива на Атлантею.

Вечером Эва Смит, Александр Полонский и Жан Браге собрались у капитана. Окна его кабинета выходили туда же, куда и окна галереи, — на Туату. Город был весь в огнях. Рождение дочери Великого джада и пуск Большого генератора отмечались с размахом.

Капитан сидел в кресле перед большим терминалом и смотрел репортаж о событиях в городе, управляя одним из зондов-разведчиков.

— Садитесь, — кивнул Эриксон Полонскому, Эве и Жану Браге и инициировал связь с другим зондом-разведчиком, на сей раз исполнявшим свои прямые обязанности.

На терминале появились костры. Много костров. Картинка увеличилась… Аргуны жарили мясо, некоторые заигрывали с женщинами, кто-то занимался оружием, а кто-то уже спал…

— Когда они все до единого заберутся на перешеек, мы уничтожим их, — сказал капитан. — В живых нужно оставить только одного Чаминга. После этого займемся поселениями. Я предчувствую возражения: «Это люди… они такие же, как мы… среди них — женщины и дети…» Нет! Это всего лишь клоны, которые по законам Содружества подлежат уничтожению! Ни о какой жалости речи быть не может, кто бы из наших друзей и знакомых ни был на той стороне…

Капитан остановился и уже более спокойно добавил:

— Правда, здесь есть одно «но», о котором я скажу чуть позже.

— Я хотела бы возразить… — тихо произнесла Эва. — Они идут на нас войной. Но какая это война?! Мечи против пучкового оружия… Это будет настоящая бойня! Но там действительно женщины и дети. Дети и внуки клонов! А это уже люди! Я против уничтожения людей, что бы там ни говорили законы Содружества. Мы даже не на Алдане! Мы — на Земле!

— Это все ерунда, — возразил Жан. — В конце концов, над перешейком можно поставить защитный экран, а то и над всем островом. Сюда не то что аргуны, ни одна муха без нашего ведома не сунется.

— Нет, ерунда — твой защитный экран! Он спокойно выдержит залп из главного орудия, но сквозь него пройдет человек! Чем меньше усилие на экран, тем меньшее сопротивление он оказывает! И потом… перешеек — это слишком очевидно…

— Именно это «но» я и имел в виду, когда говорил об уничтожении аргунов одним ударом. Такое решение: перешеек — залп десантных капсул — напрашивается само собой, и его, конечно, не мог не предвидеть Чаминг. И тем не менее он идет на Туату, идет на перешеек. Мне непонятна его логика, а это наводит на мысль, что ситуация совсем не та, какой представляется нам.

— Да, что-то здесь не то, — задумчиво сказала Эва. — Должна быть какая-то простая причина, объясняющая, почему Чаминг выбрал меч вместо излучателя…

С этими словами Эва достала личное оружие, перевела в щадящий режим и прицелилась в одну из колонн.

— Прекрати, Эва, — сказал Жан. — Испортишь интерьер… Эва выстрелила… но выстрела не получилось. Она еще несколько раз нажала на гашетку — результат был все тем же: никакого результата.

Уже догадавшись обо всем, но еще не веря самому себе, капитан достал свой излучатель, даже не настраивая его, не целясь, нажал на спуск. Пучковое оружие капитана тоже не сработало, как не работало оно у Полонского и Браге…

Эриксон срочно связался с дежурной командой «Геи». Крейсер, так же как и его ведомый, находился в эти дни на Земле — небольшая передышка между затяжными, из-за обычного режима полета, экспедициями, цель которых была самой прозаичной: исследование ближнего космоса.

По приказу капитана было проверено во всех режимах работы главное орудие «Геи» и орудия всех модулей. Результат в точности совпал с ожидаемым: «Гея» в одночасье стала безоружной, так же как безоружными стали в один момент все десантные капсулы. Правда, за пределами атмосферы Земли излучатели работали, и работали прекрасно, но стоило заряду влететь в атмосферу, и с ним происходила странная вещь: он мгновенно дезинтегрировался.